Проблема Запада в отношениях с Россией заключается в отсутствии желания видеть реальность постсоветской российской истории просто потому, что так легче, считает американский журналист Дэвид Саттер, который на днях представил в Вильнюсе свою книгу «Меньше знаешь — крепче спишь».
По мнению американского журналиста, общая концепция Запада в отношении России ошибочна. В своей книге он анализирует информацию о взрывах домов в Москве и Волгодонске 1999 года и приходит к выводу, что за этим стоят российские спецслужбы. Кроме того, в книге он пытается объяснить, что эпоха Бориса Ельцина логически продолжилась с приходом к власти Владимира Путина, поскольку он придерживается сложившейся в девяностые года прошлого века политической стратегии.
Саттер работал корреспондентом Financial Times еще во времена СССР, а в 2014 году ему запретили въезд в Россию, как он предполагает, именно в связи с изложенными в его книге сведениями. Он утверждает, что сложившаяся ныне система в России не жизнеспособна и россияне должны готовится к переменам. О своей книге, взгляде на ситуацию в России он рассказал в интервью DELFI.
Delfi: Вы выбрали для названия поговорку «меньше знаешь — крепче спишь». Почему?
Дэвид Саттер: Прежде всего потому, что я очень люблю русские пословицы. Но кроме этого, я думаю, что и в России, и на Западе проблема заключается в том, что мы не хотим видеть реальность. Просто потому, что это для нас легче, это какой-то душевный комфорт, который у нас возникает, стоит нам только закрыть глаза на то, что в России творится. Иногда можно подумать, что западные люди не проницательны, но, я думаю, что когда они хотят быть проницательными, они могут это. В данной ситуации они просто не хотят видеть реальность постсоветской русской истории. Но все-таки они должны справляться с последствиями этого.
— Следуя вашей логике, получается, что западные страны не знают, как себя вести в сложившейся ситуации в отношении России во главе с Владимиром Путиным?
— В общих чертах они знают, они видели, что это страна агрессор и какие-то шаги все же нужно предпринимать. И они предпринимали их. Но общая концепция все-таки ошибочна. Было бы лучше создать структуру сдерживания, чтобы таких случаев как вторжение на Украину, убийство Бориса Немцова не было. Но постфактум мы кое-что понимать способны.
— В подзаголовке у вас говорится о пути к террору. Что вы имеете в виду под террором?
— Террор, безусловно, не массовый, а выборочный. Но для тех, кто пострадал — это не утешение. Все-таки Анна Политковская, Борис Немцов были настоящими жертвами террора. Даже если террор не принял такого масштаба как во времена Сталина, то когда режим убивал своих оппонентов — политиков и журналистов, это террор. И дай Бог, чтобы ситуация не ухудшилась. Но я думаю, что для тех, кто настроен на перемены в России или разоблачение каких-то вещей, о которых власти не очень хотят, чтобы о них знали, запугивание и возможность расправы со стороны режима — это факты жизни.
— Вы работали в советское время и смогли тогда работать. Сейчас вам отказали в такой возможности. Какие сложности у вас возникли при работе в России в нынешней ситуации?
— Я должен сказать, что в советские времена тоже была попытка меня выслать, в 1979 году. Но они сделали одну тактическую ошибку. Я был американским гражданином и работал для Financial Times — британской газеты. Сейчас это не редкость, но тогда это было что-то необычное. И они рассчитывали, что никто меня не будет защищать. В этом они ошиблись, потому что американцы пригрозили выслать одного из советских корреспондентов, а британцы сделали то же самое. Так что они не рискнули терять двух агентов из-за одного корреспондента. Но я понимал, что второй раз это не повторится и спокойно собирал материал для своей книги в течение следующих лет.
— Время Ельцина часто вспоминают как время демократического развития России. У вас в книге нынешняя ситуация является продолжением того времени…
— В одном из интервью вы сказали, что в России после распада СССР было отсутствие нравственной установки. Так?
— Абсолютно верно. Они считали, что рынок все исправит, но такие идеи происходят в обществах, где есть или были какие-то моральные или нравственные устои. И уже существовало верховенство закона. Но в России как результат советского опыта этого не было. Поэтому первой необходимостью было создание этого, но они считали, что в первую очередь необходима трансформация экономических структур. И результат был таким, что экономика, безусловно, была трансформирована, но она стала бандитской.
— Видимо, отсутствие общей ценностной базы и стало причиной того, что Россия и Запад не всегда понимают друг друга?
— Да, верно. И где Запад все время ошибается, это в том, что мы предполагаем, что Россия разделяет наши нравственные установки. И Россия предпринимает немало усилий, чтобы нас убедить в этом, например, фиктивная Дума, которая не похожа на настоящий парламент, подконтрольные суды, СМИ.
— На Западе есть такое клише — Россия, КГБ, спецслужбы, криминалитет. Или у нынешней России все же есть другой образ?
— Я думаю, что образ России все же сложнее. Многие американцы имеют положительные контакты с русскими. Много русских у нас работают в университетах, есть много политических эмигрантов, и русская культура привлекает. Поэтому говорить, что это полный мрак в глазах американцев, я бы не стал. Люди достаточно здравы, чтобы понимать, что есть политическая система, есть общество, человеческие контакты, культура. И великую русскую культуру любит и ценит весь мир. Так что я бы не стал утверждать, что о России совершенно черное впечатление. Репутация постсоветской России очень пострадала особенно из-за Путина, потому что во времена Ельцина, несмотря на криминализацию общества, люди видели процесс освобождения от коммунистического управления и привычек. И в то время Россия не создавала проблем для внешней политики США и Запада.
— Какими материалами, источниками вы пользовались при написании книги?
— Многое из того, что есть в книге, я писал в разных статьях. Я был выслан из России, оказался в Лондоне, потому что не мог сразу вернуться в США, и решил, что пришло время резюмировать мой опыт постсоветской России и объяснить его. Кроме того, я знаю, что даже русские не совсем понимают, что произошло.
— Следуя логике названия вашей книги, по вашему мнению, они спят?
— Они не хотят знать. Многое было опубликовано в российских газетах, но никто там не старается все это связывать и объяснять. Логически и последовательно. Например, что случилось в 1993 году, когда Ельцин распустил парламент. Материал показывает, что он использовал провокацию, чтобы иметь оправдание для нападения на Белый дом. Все это есть в российских газетах, не говоря уже о взрывах 1999 года. Есть очень много материала. Но об этом все забыли и никто не хочет это анализировать и сделать нужные выводы о тех событиях. Я думаю, сейчас не существует книг, которые стараются все это объяснить. И самое главное — осветить роль террора и провокаций в создании сегодняшней российской системы. Это не материализовалось в вакууме, это был результат конкретных действий.
— Из вашей книги понятно, что в России сейчас авторитарное государство. Какое будущее вы видите в сложившейся ситуации?
— Я считаю, что существующая система в России нежизнеспособна в дальнейшем. И население России, между прочим, несмотря на массовую эмиграцию, становится более зрелым. Люди все же, несмотря на массовую пропаганду, имеют возможность путешествовать, видеть мир. Они не могут отрицать реальность коррупции и беззакония в России. Конечно, имеет место патриотическая истерика и шовинистическая эйфория, которая отвлекает внимание, но это не будет работать вечно. Поэтому, я думаю, что изменения будут, мы должны просто надеяться, что они будут мирными, без жертв. И думаю, что пришел момент, когда люди должны психологически, морально и интеллектуально готовиться к переменам. И первая необходимость — это понимать, что было. Если Россия вновь будет оперировать ложью, ничего хорошего из этого не выйдет. Ничто не отражает это лучше, чем взрывы 1999 года. Исторически свойственная России концепция, что индивидуальный человек ничего не стоит, что только великие политические цели имеют значение, пагубна.
— Иными словами, когда вашу книгу можно будет купить в России, вероятно, это будет означать некоторые перемены?
— Я думаю, что возможность купить книгу все-таки будет, потому что мы стараемся, чтобы она распространилась в России. И в Прибалтике тоже, потому что русскоязычное население этих стран тоже нуждается в этом, поскольку они смотрят российское телевидение.
— И последний вопрос. Все же Путин и Трамп могут договориться?
— Я думаю, могут и будут. По вопросам где можно и нужно договориться, они будут договариваться, но по принципиальным вопросам ни Трамп, ни другой американский президент не будут этого делать. Путин ищет ослабления НАТО — на это никто не пойдет. Он ищет согласия с аннексией Крыма — этого тоже будет неприемлемо для американцев. Он хочет отмены санкций без конца российской агрессии. Я думаю, что это тоже нереально. Поэтому по принципиальным вопросам согласие вряд ли будет. Но по другим вопросам, даже чтобы избежать столкновения в Сирии, какие-то договоренность возможны.
