Если учесть, что Пхеньян является обладателем ядерного оружия и баллистических ракет уже более десяти лет, то почему такая паника возникла именно сейчас? Потому, что Северная Корея нацелена на ядерный прорыв. Режим открыто заявил, что он стремительно приближается к созданию межконтинентальной баллистической ракеты, которая может достичь США и таким образом уничтожить любой американский город — стоит лишь Ким Чен Ыну (Kim Jong Un) нажать кнопку.
В Северной Корее не блефуют. Они добились значительного прогресса в создании твердотопливных ракет, которые можно гораздо быстрее привести в состояние боевой готовности и, следовательно, легче скрыть, что усложняет для противника их обнаружение и нанесение упреждающего удара.
При этом Пхеньян неуклонно наращивает свой ядерный арсенал. Сегодня Северная Корея имеет примерно 10-16 ядерных боеголовок. К 2020 году, она вполне может произвести 100 (для справки — у Британии предположительно имеется около 200 ядерных боеголовок).
Отсюда и кризис. Мы просто не можем допустить, чтобы у Ким Чен Ына появилась возможность уничтожать американские города.
И, во-вторых, потому, что режим Северной Кореи до крайности эксцентричен. Это страна, закрытая для внешнего мира, которой правит неадекватный, невероятно жестокий и совершенно непредсказуемый «богоподобный царь». Нельзя же полагаться на Калигулу. Это варварский режим, основанный на культе; а население страны — люди-роботы. Карен Элиот Хаус (Karen Elliott House) как-то заметила, что если Ирак Саддама Хусейна (Saddam Hussein) является тюрьмой, то Северная Корея — это колония муравьев.
А в колониях не бывает эффективной системы сдержек и противовесов.
Если невозможно сдерживать, тогда надо предотвращать. Но как? Самая большая надежда на Китай — он мог бы использовать свое влияние и заставить Северную Корею отказаться от своей ядерной программы.
На протяжении многих лет китайцы пытались угрожать (Пхеньяну), но никаких мало-мальски решительных шагов они не предпринимали. У них есть на то свои причины. Дело не в том, что они боятся массового наплыва беженцев в случае падения режима Кима. Проблема еще и в том, что Пхеньян — это вечное бельмо в глазу американцев, поскольку в случае краха режима Южная Корея (а значит, и Америка) приблизится вплотную к берегу реки Ялуцзян (вдоль которой проходит граница между Китаем и КНДР — прим. перев.).
Так с какой стати китайцы должны нам сейчас помогать?
По нескольким причинам.
Они не против напряженности отношений, но им не нужна война. А риск войны возрастает. Они знают, что для американцев угроза удара межконтинентальными баллистическими ракетами совершенно недопустима. И что нынешняя администрация, похоже, с особой серьезностью относится к тому, чтобы не заходить за эту необъявленную «красную черту».
Создание в регионе системы противоракетной обороны для противодействия ядерному оружию Северной Кореи наносит интересам Китая значительный ущерб. Южная Корея старается как можно быстрее установить систему ПРО THAAD — противоракетный комплекс подвижного наземного базирования для высотного заатмосферного перехвата ракет средней дальности. То же самое может сделать и Япония. Стратегическая задача установки системы THAAD состоит в том, чтобы отслеживать и сбивать ракеты, направленные с территории Северной Кореи, но, как и любой ракетный щит, она неизбежно снижает мощность китайского ядерного арсенала и способность китайских ракет преодолевать системы обороны.
Для Китая отказ от действий чреват возвращением американского тактического ядерного оружия в Южную Корею, откуда оно было выведено в 1991 году.
Если произойдет углубление кризиса, возникнет вероятность того, что Южная Корея и, что более важно, Япония сами приступят к производству ядерного оружия. А это станет для Китая абсолютным кошмаром.
Это — основные карты, которые Америка может разыграть. Нам необходимо поставить перед собой ясную цель. Как минимум — заморозить испытания Пхеньяном ядерного оружия. Как максимум — смена режима.
Поскольку Пекин весьма заинтересован в сохранении (в Северной Корее) нынешней власти, мы могли бы подсластить пилюлю смены режима, пообещав отказаться от идеи воссоединения Кореи. Новое государство не будет чем-то вроде Германии, где коммунистическое государство стало частью Запада путем «поглощения». Нас бы устроила Северная Корея как государство независимое, но организованное по принципу «финляндизации», то есть проводящее политику осторожного нейтралитета и мелких уступок по отношению к могущественному соседу.
В годы холодной войны Финляндия была (в соответствии с договоренностью) независимой, но в вопросах внешней политики — всегда пророссийской. В данном случае мы бы гарантировали, что новая Северная Корея будет независимой, но всегда ориентированной на Китай. Например, новый режим должен будет навсегда отказаться от вступления в какие-либо враждебные альянсы.
Здесь надо договариваться. Договоренности должны быть подкреплены демонстрацией Соединенными Штатами своей решимости. Наносить превентивный удар по ядерным объектам и ракетным комплексом Северной Кореи было бы слишком опасно, поскольку это почти наверняка спровоцировало бы наплыв в Южную Корею миллионов и миллионов пострадавших. Правда, мы могли бы попытаться сбить северокорейскую ракету в середине траектории полета, чтобы продемонстрировать нашу способность защищаться и неэффективность северокорейских ракетных сил, которые можно нейтрализовать технически.
Корейский кризис действительно существует, и он нарастает. Но мы не беспомощны. У нас есть выбор. У нас есть силы и средства. И пора их задействовать.
