В годы Пятой республики правоцентристы и левоцентристы доминировали во французской политике, набирая на президентских выборах от 44% до 76% голосов. Но два неудачных президентства — Николя Саркози (2007-2012) и Франсуа Олланда (2012-2017) — разрушили эту биполярную систему. Исследования показывают, что негативное отношение французов к Саркози в конце концов перешло в отвращение. Что касается Олланда, то он быстро превратился в предмет насмешек и явного презрения. Это привело к настоящему кризису французской демократии. По данным CEVIPOF, 89% французов думают, что «политические деятели практически не задумываются о проблемах простых людей».
По опросу, проведенному в декабре 2016 года институтом общественного мнения IPSOS для газеты Le Monde, 57% французов считали, что демократия во Франции работает плохо, а 32% даже предполагали, что есть другие политические системы, которые функционируют не хуже, чем демократия. По другому опросу этого института, 9% французов говорят, что политика им «безразлична», 20% — что они испытывают к ней «отвращение». Также выяснилось, что 27% опрошенных «в прошлом интересовались политикой, но сейчас с этим покончено, и отныне она их не интересует».
На предыдущих выборах всегда возникала центральная тема, которая доминировала в кампании. В 1995 году это была проблема «социального разрыва», которая позволила Шираку опередить премьер-министра Балладюра. В 2002 году преобладала тематика безопасности; в 2007-м — проблема труда («Больше работать и больше зарабатывать», — призывал Саркози); в 2012 году — кризиса и ответственности финансистов. На сей раз в кампании нет преобладающей темы. Хотя во Франции до сих пор не отменено чрезвычайное положение, но борьба с терроризмом не попала в центр дебатов. Проблема идентичности, которую пыталась навязать Марин Ле Пен, тоже не стала главной в дискуссиях кандидатов. «Пустота кампании породила растерянность французов», — пишет французский социолог Оливье Рей. По данным СЕVIPOF, 73% опрошенных говорили, что предвыборные дебаты проходят примитивно.
В результате сегодня сами избиратели фактически диктуют кандидатам осевую тему избирательной кампании — кризис политического представительства. Cоциолог Брюс Теэнтюрье пишет: «Никто из кандидатов не сумел навязать своей темы, но избиратели навязали им свою — разблокировать политическую систему». Ресентимент и гнев стали важными элементами мотивации французских избирателей. Известный французский политолог Ролан Кейроль даже издал книгу с символическим названием «Причины гнева». Французские социологи говорят о возможности такого иррационального феномена, как dégagisme, то есть протест ради протеста, без ясно выраженного стремления завоевать власть. Это понятие впервые появилось во время народного движения в Тунисе в 2011 году, когда демонстранты выдвинули лозунг «Dégage» («Уходи») по отношению к президенту бен Али.
В 2010 году Меланшон издал книгу «Qu'ils s'en aillent tous!» («Пусть они все убираются!»), которая стала бестселлером. И действительно, во время избирательной кампании за шесть месяцев французы вышвырнули за борт двух президентов Франции, одного из них действующего, и трех премьер-министров, один из которых только что руководил правительством. Одновременно они взорвали две партии, которые правили страной в течение 50 лет. Сейчас кандидаты этих партий вместе не набирают и 30% голосов, тогда как в 2012 году Саркози и Олланд имели вдвоем 56%. Французский политолог Брюно Котре пишет, что эти выборы напоминают «триллер, герои которого устраняются один за другим».
Бермудский квадрат выборов
За пять дней до первого тура рейтинги четырех ведущих кандидатов сблизились настолько, что любые прогнозы становятся неправдоподобными, особенно с учетом высокого уровня абсентеизма, новых политических водоразделов (прежде всего отношения к глобализму и европейскому строительству, терроризму и иммиграции) и ослабления классического конфликта между левыми и правыми. Так что реальные шансы выйти во второй тур есть у всех четверых: французские социологи думают, что на этих выборах порог для выхода во второй тур снизится до 22%, а такой результат вполне достижим для четырех кандидатов.
По опросам одиннадцати институтов общественного мнения, сведенным еженедельником Le Point, на 18 апреля лидером был Макрон, бывший министр экономики правительства Олланда и президент центристского движения «В путь!», с 22,8% голосов, потерявший, правда за две недели, с 3 апреля, почти три пункта (25,5%). Второй была Марин Ле Пен, президент крайне правого Национального фронта, с 22,2%, также потерявшая за эти две недели три процентных пункта (25,2%).
Их быстро нагоняет Франсуа Фийон, кандидат правой Республиканской партии, ослабленный обвинениями в коррупции («Пенелопа-гейт»). У него на 18 апреля 20,2%, и он выиграл за две недели три процентных пункта (17,2%).
Но самого большого успеха добился Меланшон, лидер радикально левого движения «Непокоренная Франция!». По сводному рейтингу одиннадцати общенациональных агентств, результаты Меланшона и кандидата Соцпартии Амона в середине марта сравнялись (на 17 марта по 12,4%), в конце марта Меланшон опередил своего конкурента в полтора раза (15% и 10%). В апреле растаскивание электората Амона продолжилось: на 18 апреля его рейтинг снизился до 7,9%, а Меланшон вошел в большую четверку, набрав 18,8%. Меланшон опережает более чем на 10 пунктов Амона и почти догоняет Фийона.
Значительная часть французов затрудняется со своим политическим выбором, просто не понимая, как им следует поступить. Многие до последнего откладывают решение. Только две трети французов заявили, что собираются голосовать, тогда как даже в 2002 году, когда был установлен рекорд абсентеизма на президентских выборах, доля воздержавшихся составила 28,4%. Институт общественного мнения BVA подсчитал, что за три недели до выборов 38% французов не готовы идти на выборы или могут изменить свою позицию, тогда как в 2012 году их доля за тот же период до выборов составляла 32%. А среди французов, уже принявших решение голосовать, необыкновенно велика доля лиц, неуверенных в своем политическом выборе. По данным ODOXA, 42% тех, кто собирается голосовать за Меланшона, сказали, что могут изменить свою позицию; 39% думают поддержать Амона, и 31% тех, кто выбрал Макрона.
Говоря о неопределившихся избирателях, французские социологи выделяют два типа. Первый — «избиратели-стратеги», которые стремятся рационально рассчитать голосование за «своего» кандидата, взвешивая все плюсы и минусы. Им в наибольшей степени свойствен принцип «полезного голосования»: например, за кого голосовать, чтобы не допустить победы Национального фронта. Вторые — это избиратели, растерявшиеся в новых условиях, сбитые с пути традиционного политического поведения. Например, правый избиратель из-за «Пенелопа-гейта» думает, что лучше: воздержаться, проголосовать за Макрона или даже за Марин Ле Пен. Вместе с тем по зрелом размышлении он может поддержать и бывшего премьер-министра Фийона. Когда им предлагают сделать «второй выбор» в случае отсутствия Фийона, только 6% готовы голосовать за мадам Ле Пен, а 58% выбирают Макрона как либерала и европеиста.
Однако электорат Макрона делает противоположный выбор, и 30% его избирателей в качестве второго кандидата выбирают Меланшона, которого идеологически отделяет от президента движения «В путь!» огромная дистанция. Электорат Меланшона отвечает взаимностью: 40% его избирателей в качестве второго кандидата предпочитают Макрона. Речь идет прежде всего об антисистемности избирателей обоих кандидатов: и тем и другим хотелось бы наказать кандидатов истеблишмента. В то же время либеральная альтернатива Фийона соблазняет лишь 12% электората Макрона.
Еще более парадоксальный выбор делают избиратели Национального фронта: их больше всего привлекает Макрон (33%) и Меланшон (26%), несмотря на то что этатистская и националистическая программа Марин Ле Пен прямо противоположна глобалистским и либеральным тезисам Макрона или левацким идеям Меланшона. Опять этих избирателей объединяет дегажизм, отвращение к системным политикам. Дегажизм может принять разные облики: гнева и требования независимости Франции от Брюсселя с Марин Ле Пен, социального протеста с Жан-Люком Меланшоном и даже молодости и оптимизма с Эммануэлем Макроном.
Исследование CEVIPOF, проведенное в начале апреля, показывает соотношение между ядерным электоратом и колеблющейся периферией. В тот момент 43% опрошенных еще не приняли решение, за кого им голосовать, и одновременно 80% интересовались президентскими выборами. 56% выбрали своего кандидата, а 44% собирались голосовать как бы вынужденно, «не имея лучшего предложения» (par défaut). Можно сказать, что первые сделали идеологический выбор, а вторые — конъюнктурный. Идеологический выбор сделало большинство избирателей Фийона (68%), а конъюнктурный — большинство избирателей Макрона (57%). У мадам Ле Пен соотношение в пользу идеологического выбора: 57% на 43%. Сделавшие конъюнктурный выбор (чаще всего по принципу полезного голосования) менее уверены в своем выборе, и 61% из них могут изменить свой выбор (среди тех, кто сделал идеологический выбор, таких только 24%).
Получается, что 17% избирателей находятся во фрустрированном состоянии, ибо их решение носит вынужденный характер и они в нем сомневаются. Наиболее идеологический и окончательный выбор делают избиратели Фийона и Национального фронта (соответственно 56% и 51%). В электорате Макрона преобладают колеблющиеся избиратели (только треть приняла идеологическое и окончательное решение). И колеблющихся избирателей Макрона раздирают противоречивые чувства: 20% подумывают, не проголосовать ли им за Амона; 20% — за Меланшона; 19% — за Фийона, и, наконец, 24% — просто воздержатся. Таким образом, электорат Макрона остается самым хрупким.
Шансы Меланшона на второй тур
Подъем лидера движения «Непокоренная Франция!» начался после первых телевизионных дебатов 20 марта, на которых он проявил себя как блестящий политический дуэлянт, и после большого митинга 18 марта в Париже, на который, по словам организаторов, пришло около 130 тысяч человек. На телевизионных дебатах зрители восприняли Меланшона как реального политика со своей программой и как «честного человека», по оценке французского социолога Бруно Жанбара.
Важным элементом его образа, по данным фокус-групп, проведенных социологами института общественного мнения ВVА, стало ощущение его близости к народу, столь важное в период острого кризиса доверия к политической элите. «Он доступнее, чем другие кандидаты. Ощущается его желание быть ближе к народу», — говорила служащая 48 лет с севера Франции. «Это интеллигентный мужчина, образованный, с чувством эмпатии по отношению к другим людям, особенно к находящимся в неблагоприятном положении», — отмечал предприниматель 54 лет. 19% его избирателей заявили, что именно его личность, а не его программа побудила их поддержать Меланшона.
Кроме того, Меланшон, несмотря на то что он в политике более двадцати лет, воспринимается как новый кандидат — его программа предусматривает реформу институтов Пятой республики, в том числе расширение политических прав граждан. «Я думаю, что только программа «Непокоренной Франции!» может вернуть французам право на выражение своего мнения, которое должно существовать в демократическом режиме», — подчеркивала служащая 32 лет, левая по своим убеждениям.
В результате кандидат социалистов Амон стал терять доверие своих избирателей, которые начали переходить на сторону харизматичного Меланшона. Руководство Соцпартии все чаще стало задавать себе вопрос, «сумеет ли Амон набрать 5% голосов, чтобы получить право на возмещение избирательных расходов». Кроме того, низкий результат на президентских выборах ударит по партии на парламентских. Соцпартия становится все более хрупкой организацией, которая может развалиться в любой момент.
Левый или, точнее, левацкий избиратель нашел своего кандидата, который может выйти во второй тур, и в соответствии с принципом «полезного голосования» проявляет все большую готовность поддержать его. Левые избиратели все чаще говорят, что Амон должен снять свою кандидатуру в пользу Меланшона.
Таким образом, кандидат «Непокоренной Франции!» воспользовался «воспроизводством медийного воодушевления»: чем больше о нем говорили как о кандидате, который поднимается, тем выше он поднимался; чем выше он поднимался, тем больше о нем говорили, и так далее. По данным IFOP, 44% французов утверждают, что «лучше всего выражает левые ценности» Меланшон, 31% — Амон, и 21% — Макрон.
Фокус-группы показывают, что кандидатура Меланшона восстанавливает конфликт между левыми и правыми. Левый электорат до сих пор окончательно не определился в своем политическом выборе. За кого проголосовать, чтобы не допустить второй тур между Ле Пен и Фийоном? У кого больше шансов пройти во второй тур? За кого голосовать, не отказываясь от своей самости? Более половины избирателей Амона могут изменить свой выбор; значительная часть электората Макрона не приняла окончательного решения. Да и в самом электорате Меланшона примерно треть не определилась полностью. «Сложность выбора между разумом и сердцем доводит левых до мигрени», их раздирают противоречия, они ощущают себя «потерянными» и «загнанными в угол».
С точки зрения Жанбара, предел наступит в тот момент, когда к Меланшону перестанут относиться как к «пиаровскому пузырю» и начнут серьезно анализировать его идеи. Его программные предложения по ЕС, международным отношениям или даже в социально-экономической сфере расходятся с предпочтениями большинства французов, которые хотели бы меньше налогов, меньше государства, больше гибкости и свобод для предприятий. Да и стоимость его проектов превышает любые разумные пределы и оценивается в 270 млрд евро.
Да и вряд ли французов вдохновят образы Фиделя Кастро и Уго Чавеса, любимых героев Меланшона, или судьба современной Венесуэлы с ее галопирующей инфляцией. Вот что говорит служащий 70 лет о программе Меланшона: «Кто может поверить, что он будет хорошим президентом? Его программа вызывает смех, ибо ее нельзя реализовать». Пенсионер 68 лет считает его программу «полным бредом». Макрон и Фийон практически в одинаковых тонах критикуют проект Меланшона, называя его «абсолютно иррациональным» и «достойным французской Компартии 1960 года».
С 1981 года радикальные левые во Франции не получали больше 14% голосов, и преодолеть порог 20% для них достаточно сложно. Даже проникнуть в «народные слои» Меланшону не очень просто, так как его мягкая позиция по иммиграции отпугивает тех рабочих и служащих, которых уже соблазнил Национальный фронт. Специалисты ВVА пишут, что на основе левых ценностей Меланшон обеспечил себе достаточно широкую социальную базу, но остается проблема ее расширения. Левые расколоты, и конкуренция Макрона и Амона, скорее всего, не даст ему выйти во второй тур.
C другой стороны, спринт Меланшона ударил по позициям Макрона, которого французы и большинство комментаторов рассматривали как победителя первого тура и, следовательно, как будущего президента Франции. К нему потекли избиратели, разочарованные в своих традиционных кандидатах: в Фийоне из-за «Пенелопа-гейта» или в Амоне из-за его падающего рейтинга и левацких высказываний. Из-за роста рейтинга Меланшона между ним и Макроном возникла конкуренция за левых избирателей: голосование за кого из них предпочтительнее, чтобы остановить Национальный фронт? И в этом смысле Меланшон высветил слабость центризма Макрона. Бруно Жанбар подчеркивает: «Жан-Люк Меланшон выявил вялость и волатильность электората Макрона. Для тех, кто голосует за левых, Эммануэль Макрон остается чересчур мягким выбором, который можно сделать только из-за отсутствия других вариантов. И это логично, ибо он кандидат центра, электорат которого всегда самый хрупкий».
При этом ситуация Макрона намного лучше, чем у остальных кандидатов. По данным OpinionWay для Les Echos на 18 апреля, Макрон не только опережает Марин Ле Пен на один пункт (23% и 22%), но и легко выигрывает у нее во втором туре с результатом 64% на 36%. Кроме того, 47% опрошенных уверены, что он будущий победитель президентских выборов (остальных троих называют 12-16%). Его победы желают 25%, успеха остальным только 16-17%.
Переломит ли Фийон «Пенелопа-гейт»
Несмотря на постоянные разоблачительные вбросы, рейтинг Фийона не падал ниже 18-19%. Это ядерный электорат «правой Франции, которая будет голосовать за консервативного кандидата, несмотря на ветер, дождь или снег, с бельевой прищепкой на носу».
По словам еженедельника L'Express, Фийон «показал такое умение сопротивляться, которое никто из правых политиков в нем не подозревал». Он сумел подавить все попытки выдвинуть другого кандидата от Республиканской партии, сохранил партийное единство и даже в какой-то мере получил поддержку своих главных конкурентов — Жюппе и Саркози. Правда, по данным газеты Le Parisien, бывший президент Франции оказывает Фийону лишь формальную поддержку, одновременно отказываясь участвовать в совместных мероприятиях. Газета приводит его слова: «Однако как его раздуло. Именно он нас втащил в это дерьмо, и вот тебе. Выстрелил в висок и вместе с тем требует от нас ответственности. Какая наглость!»
Тем не менее, Фийону пришлось столкнуться с рядом практически неразрешимых проблем. Во-первых, деградация имиджа, в основе которого было честное и безупречное политическое поведение. Сейчас в рейтинге «честных политиков» он занимает лишь шестое место, фактически последнее. Лишь 23% французов, по последнему опросу ELABE, относятся к нему позитивно, а 49% — «очень негативно». Социолог Ив-Мари Кан подчеркивает: «Его образ на длительное время подорван прошлыми делишками. Он сохранил свой ядерный электорат, но его расширение идет очень плохо».
Падение рейтинга Фийона вызвано прежде всего разочарованием центристских избирателей, которые ориентированы на моральный подход в политике и больше трети которых сразу же перестали ставить ему положительные оценки, тогда как электорат «Республиканцев» оказался более устойчивым.
Другой серьезной проблемой стал католический электорат, который в значительной степени и принес ему победу на праймериз. До «Пенелопа-гейта» Фийон получал до трети голосов католиков и почти половину голосов практикующих католиков. Фийон практически не потерял поддержку своих неверующих избирателей (с января по февраль их доля сократилась с 12% до 10,5%), ощутимой оказались потери среди католиков, не посещающих мессу (с 27% до 21%), но среди практикующих положение стало катастрофическим: Фийон потерял в их среде 12 пунктов (с 49% до 37%). Если для большинства французов характерен весьма циничный подход: «все не без греха», «все воруют», то глубоко верующим прихожанам свойствен моральный подход, и им сложнее простить небольшие грешки Фийона.
Для бывшего премьер-министра этот электорат особенно важен: он старше и чаще голосует, чем в среднем французские избиратели. И он продолжает посылать им сигналы: обещает переписать закон Тобира, чтобы закрыть возможность полного усыновления для гомосексуальных пар, запретить медицинское зачатие для лесбийских пар, установить униформу в средней школе и поощрять развитие частных школ. По вопросу абортов он занимает двойственную позицию: заявил, что с учетом «своей личной веры» он «не одобряет аборты», но не собирается их запрещать и менять законодательство в этой сфере. Более того, Фийон не исключает возможности назначения на министерский пост представителя ассоциации Sens commun, выразителя политических интересов интегральных католиков, тесно связанной с Республиканской партией и постоянно поддерживающей бывшего премьер-министра во время избирательной кампании.
В последние недели кампании Фийон стал занимать более правые позиции в соответствии с классическим принципом: «В первом туре надо собрать свой электорат, во втором — бороться за его расширение». Он напоминает, что введет жесткие квоты для иммигрантов, обещает защитить французских женщин от радикального ислама. «Республиканцы» объявили Макрона «рупором коммунитаризма, который стал врагом Франции».
У Фийона еще есть резервы: примерно 20% избирателей Саркози 2012 года, по опросам, пока не сделали свой выбор, а кандидат «суверенных правых» Николя Дюпон-Эньян набирает около 4% голосов. По оценкам социологов, Фийону легче отщипнуть у него голоса, чем отвоевать их у Макрона или Ле Пен.
Не исключено, что католики или республиканцы, отошедшие от Фийона после «Пенелопа-гейта», вернутся к нему, соблазненные его экономической программой, его подходом к общественным проблемам, его политическим опытом, способностью Республиканской партии сформировать парламентское большинство и, главное, невозможностью найти ему альтернативу. Но этот процесс идет весьма мучительно. Многие проголосуют за него, «зажав нос» или даже не осмеливаясь в этом признаться. Франсуа-Ксавье Мотт, 27 лет, парижанин, консультант по проблемам управления, в январе отрекся от Фийона и даже подумывал проголосовать за честного Меланшона, но после рациональных размышлений понял, что бросит бюллетень за бывшего премьер-министра, «сгорая от стыда» и «с болью в сердце». Сильвен Лемэр, тридцатилетний житель Лилля, после января пересмотрел все варианты: порвать бюллетень с фамилией Фийон, выбрать Ле Пен или Макрона, но в конце концов признается: «Я думаю, что все же проголосую за него». Табэ, директор по продажам, сначала послушал выступления Макрона и пришел к выводу, что бывший министр «умеет говорить, ничего не сказав», и поэтому все же вернулся к Фийону, забыв о всех «делишках».
Вновь Фийон верит, что в последние две недели, как и на праймериз, он переломит тенденцию. Речь идет не только о том, что лидеры гонки потеряли пару пунктов рейтинга, а Фийон сумел отгрызть один или полтора процента. Во-первых, на него вылилось столько грязи, что вряд ли новые разоблачения что-то изменят. И хотя его имидж не может радикально улучшиться, наступает естественная усталость от потока диффамации. Как говорит французский политолог Люк Рубэн, «способность личности противостоять критике и разоблачениям создает авторитет политику». «Я закалился в этих испытаниях», — заявил Фийон на последнем митинге.
Во-вторых, сам Фийон перешел в контратаку, обвинив Олланда в создании «черного кабинета», перехватывающего все информационные потоки и передающего в медиа и в прокуратуру компромат на своих конкурентов. Вместо образа мелкого корpупционера появляется иная картинка — жертвы непопулярной власти.
В-третьих, моральный фактор имеет для избирателей намного меньшее значение, чем политический авторитет Фийона, его компетентность, профессиональные навыки. Французы не проявляют особого уважения к политикам: Фийона считают «честным» лишь 8% опрошенных; Марин Ле Пен — 12%; Эммануэля Макрона — 16% (правда, левые кандидаты пользуются немного большим уважением: Меланшона называют «честным» 21%; Амона — 23%). Зато Фийон опережает всех по своей способности управлять государством: 27% готовы признать за ним способность осуществлять президентские функции; 22% — за Макроном; 20% — за Марин Ле Пен, и лишь по 13% — за Амоном или Меланшоном. По данным опроса Ipsos для Le Monde и CEVIPOF, проведенного в начале апреля, для 70% правых избирателей компетенция политика важнее, чем его «честность» (для 17% — наоборот).
Значимость компетентности и политического авторитета возрастает и в связи с обострением международной ситуации после удара США по Сирии, «с возникновением черных облаков войны», как сказал бывший премьер-министр. По словам Фийона, «мир стал намного более опасным и нестабильным, чем десять лет назад».
Пиаровские службы Фийона бьют по самым слабым точкам главного конкурента. Макрона называют дублером Олланда или «Эммануэлем Олландом», особенно после присоединения к кандидату движения «В путь!» бывшего премьер-министра Мануэля Вальса, которое республиканцы рассматривают как «поцелуй смерти». Фийон старается продвигать не столько себя, сколько партию, опираясь на все ее фракции и кланы. На митинге 9 апреля на Порт-де-Версаль собрались все лидеры Республиканской партии. Макрон выдвинул первые 14 кандидатов в депутаты на парламентских выборах, опубликовав список, состоящий из малоизвестных гражданских активистов, а Фийон предложил Франции 250 нотаблей, укорененных в своих округах.
Все комментаторы согласны с тем, что рейтинг Фийона не очень высок для правого кандидата, но с учетом необычного характера этих выборов, «атипичной кампании», можно ожидать любых сюрпризов. Однако специалисты по политической социологии не верят в существование «скрытого голосования» и предполагают, что среди колеблющихся избирателей Фийон может заработать максимум 2,5 пункта, что недостаточно для выхода во второй тур.
Сохранит ли Марин Ле Пен лидерство
Безусловно, мадам Ле Пен пока сохраняет свои лидирующие позиции: при практически равных с Макроном рейтингах ее электорат более устойчив. Однако есть признаки, что ее кампания начинает выдыхаться. Разоблачения коррупционных схем, связанных с оплатой ее охранника и других лиц за фиктивную работу на посту помощников евродепутатов, конечно, не привели к такому эффекту, как «Пенелопа-гейт», но все равно срабатывают как «медленно действующий яд».
Ле Пен перестала быть единственным антисистемным политиком: резко поднялся Меланшон, да и Макрон использует антиистеблишментскую риторику. По исследованию IFOP, 29% избирателей заявили, что они поддерживают Национальный фронт, прежде всего чтобы выразить свое недовольство другими политическими партиями. Теперь у них появилась возможность перейти к Меланшону, и, как мы видели, они не исключают голосование за Макрона.
Углубляются противоречия между двумя линиями Национального фронта: между республиканцами-националистами, возглавляемыми Флорианом Филиппо, нынешним альтер-эго Марин Ле Пен, и национальными католиками во главе с племянницей Марион Марешаль Ле Пен. Филиппо взял на вооружение ряд идей Шарля де Голля и даже возложил цветы на могилу генерала, что не может не раздражать многих сторонников Национального фронта: вишистов, выходцев из французского Алжира, участников антиголлистского сопротивления, то есть всех, для кого идолом остается Жан-Мари Ле Пен.
Из голлистского арсенала были почерпнуты идеи народного референдума, примат народа над промежуточными институтами и политическими партиями, защита проекта «Европы отечеств», расширенной от Атлантики до Урала, экономический дирижизм и принцип светского государства. Кроме того, Национальный фронт, можно сказать, монополизировал идеологию «государства всеобщего благоденствия», «государства-патрона», от которой постепенно отказываются социалисты. Напротив, ремесленники, мелкие предприниматели, менеджеры частного сектора недовольны этатизмом Национального фронта, католики — ставкой на светскую Францию. Для течения Марешаль Ле Пен религия является главным ферментом французской и европейской идеологии. Для нее столкновение между исламом и христианской цивилизацией есть главный конфликт современности. В этом ее главное отличие от ее тети и деда, которые в общем равнодушны к религии.
На теледебатах Ле Пен атаковали по многим позициям: затронуты ее «честность», взгляды в социальной сфере, проблема европейского строительства, ее отношение к светскому государству. Можно сказать, что она скорее проиграла эти дебаты. Но главным условием ее успехов был высокий уровень абсентеизма. При повышении явки снижается и результат Национального фронта. Пока невозможно определить долю воздержавшихся в первом туре. Если она будет такой же высокой, как в 2002 году, или даже выше, то Ле Пен гарантирован выход во второй тур. Если явка опустится только до уровня 2007 года, то у мадам Ле Пен могут возникнуть проблемы. По данным CEVIPOF на начало апреля, интерес к президентским выборам очень высок: ими интересуются 79% опрошенных, готовность голосовать была невелика, но постепенно возрастает и достигает уже сопоставимых с прежними выборами уровней.
Интересна и проблема второго тура. Общая оценка французских социологов: «Победа Ле Пен невероятна, но ее нельзя полностью исключить». Однако Серж Галам, математик и сотрудник Центра политических исследований Сьенс По, предсказавший победу Трампа, несмотря на все опросы, которые предполагают легкую победу Макрона над Ле Пен (с результатом 63% на 37%) и относительно уверенный успех Фийона (56% на 44%), говорит, что в последнее время он стал думать, что ее победа вполне вероятна, несмотря на существование «стеклянного потолка». С его точки зрения, провозглашенное намерение в политическом поведении не всегда соответствует реальному голосованию. 56% опрошенных заявляют, что они проголосуют против Марин Ле Пен. Однако часть из них (около трети) может воздержаться из-за крайне негативного отношения к ее сопернику: левые — к правому Фийону, правые — к центристу Макрону и тем более к леваку Меланшону (правда, к Макрону это относится в наименьшей степени). В результате дифференцированного абсентеизма мадам Ле Пен может на бровях выиграть выборы.
К парламентским выборам
В условиях бифуркации политической системы Франции и высочайшей волатильности избирательного поведения любые политологические рассуждения о вероятных финалистах следует тщательно выверять. Все опросы, например, показывают, что Макрон выходит во второй тур, но исследование пяти студентов-математиков из парижской школы Телеком, основанное на больших данных, опросах, политической географии, анализе социальных сетей, прогнозирует, что после 23 апреля образуется иной дуэт: мадам Ле Пен с 24,13% и Фийон с 21,77%. По их мнению, Макрон будет третьим (20,32%), а Меланшон — четвертым (18,66%). Конечно, точность этих выводов поражает и даже немного настораживает.
Еще сложнее говорить о парламентских выборах. Одно лишь понятно: абсентеизм во Франции резко возрастет и ударит больше всего по проигравшим политическим силам. Партия победителя обычно получает дополнительные 5-7% голосов, и это дает возможность воссоздать вертикаль власти.
