Россия не делает себе никаких одолжений по Сирии. Ее руководство защищает режим Башара Асада и отрицает убедительные доказательства нападения на мирных жителей провинции Идлиб с использованием зарина 4 апреля.
Это бахвальство усложняет процесс получения Москвой западной и региональной помощи, необходимой для обеспечения своих интересов в Сирии. Запад должен потребовать, чтобы Россия добилась от Асада уступок по вопросу применения химического оружия, прежде чем возобновлять переговоры о прекращении огня и политическом урегулировании.
Президент России Владимир Путин утверждает, что нападение было делом рук антиасадовских повстанцев, которые, как он сказал, могут планировать и другие «подобные провокации» на территории Сирии. Это утверждение напоминает приказ Асада о применении отравляющего газа 21 августа 2013 года в пригороде Дамаска Гуте, последствиями которого стала гибель более 1 300 мирных жителей. Путин отверг предположения о роли Асада в этом нападении, назвав их «полнейшим бредом».
Но потом Россия приструнила Сирию, так как президент Барак Обама пригрозил прицельным военным ударом. Через две недели после нападения в Гуте, Россия и Соединенные Штаты объявили о договоренности, согласно которой Сирии следовало обеспечить «полный список» своего арсенала химического оружия и всячески содействовать его «полному уничтожению».
Россия, США и Организация по запрещению химического оружия обеспечили изъятие и уничтожение всего заявленного Асадом оружия. Атака в Идлибе, однако, не оставила сомнений в том, что Асад тайно хранил некоторое количество зарина, нарушив тем самым международную Конвенцию о химическом оружии, которая запрещает производство, накопление и применение последнего.
В Идлибе был зафиксирован четвертый подтвержденный случай применения зарина в ходе этой войны.
Как и в случае с произведенными прошлой осенью сирийскими — а, возможно, и российскими — авиаударами по больницам и другим гражданским объектам в контролируемой оппозицией восточной части Алеппо, нападение в Идлибе вызвало шквал критики. Президент Трамп назвал его «отвратительным», а британский премьер-министр Тереза Мэй заявила, что была «по-настоящему потрясена».
Сбрасывать бочковые бомбы на мирных жителей гнусно, а применение химического оружия считается абсолютно недопустимым. Независимо от своих обвинений в адрес повстанцев, Кремль косвенно призвал Асада к ответу, окрестив атаку в Идлибе «чудовищным преступлением» и предупредив о том, что оказываемая ему поддержка не является «безоговорочной».
В декабре 2015 года Путин заявил, что «никакого другого способа решения, кроме средств политического характера, не существует.» Чтобы подготовить почву для переговоров по урегулированию конфликта, в 2016 году Россия и США многократно обсуждали прекращение боевых действий, но планы не был осуществлены ни в одном из случаев. Условия последнего были согласованы в сентябре, но Асад заявил о своем очевидном несогласии, заявив, что «сирийское государство намерено отвоевать каждый клочок своей земли у террористов».
США нужно быть осторожными, чтобы ненароком не расширить возможности агрессивных негосударственных структур, включая такие салафитские группировки, как ИГИЛ и Хайят Тахрир аль-Шам, сирийское крыло Аль-Каиды.
В представляющем собой антагонистическую игру сирийском конфликте ослабление Асада может иметь разрушительные побочные эффекты, от развала государства до объединения территорий джихадистскими группировками. Россия могла бы стать незаменимой с точки зрения любой перспективы поиска в Сирии политического перехода, «выполненного организованным порядком», как выразился госсекретарь Рекс Тиллерсонн, от фазы конфликта к постконфликтному периоду.
Москве может потребоваться политическое решение, снижающее риски для ее инвестиций в значимые военно-морские и военно-воздушные базы в западной Сирии, в Тартусе и на аэродроме Хмеймим. Эти базы оказались бы под угрозой, если бы многочисленные мятежи продолжили изводить Асада.
Король Иордании Абдалла II может быть прав, говоря, что «Путину нужно отыскать политическое решение, и лучше раньше, чем позже». В противном случае, Россия может столкнуться с дальнейшими неудобствами со стороны ушедшего, казалось бы, в подполье клиента.
Россия не хочет оставаться единственной великой державой на территории находящейся в состоянии войны Сирии после поражения ИГИЛ в Ракке. В одиночку Москве не хватает ни сил, ни легитимности, ни поддержки, чтобы возглавить международный мирный процесс. Россия разгневала суннитов, оказав поддержку шиитским основам режима Асада, Ирану и «Хезболлы», и не смогла позволить себе финансирование постконфликтного восстановления.
Таким образом, у Запада есть еще карты, которые можно разыграть. Он мог бы разъяснить Москве, что цена координирования возрожденного Женевского мирного процесса заключается в том, чтобы Россия заставила Асада сдать все химическое оружие и соблюдать условия недавно согласованного режима прекращении огня — первый ключевой шаг к политическому урегулированию.
На прошедшей 12 апреля в Москве пресс-конференции с Тиллерсоном, глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что Россия оказывает столько давления на сирийское правительство, насколько это возможно. Это говорит о том, что Россия чувствует себя уязвимой под давлением Запада, вынуждающего ее заставлять Асада отказаться от оставшегося химического оружия. Лавров добавил, что Россия стремится к завершению данных усилий.
Москва добилась тактических успехов в Сирии, но в отсутствие западной и региональной помощи, которая приводит к политическому решению, долгосрочные стратегические интересы России могли оказаться под угрозой. И кровопролитный конфликт в Сирии мог бы длиться бесконечно.
Колин Кларк — политолог независимой некоммерческой организации RAND.
Уильям Кортни — внештатный старший научный сотрудник корпорации RAND; был послом США в Казахстане, Грузии и членом двусторонней консультативной комиссии по реализации Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космосе и под водой.
