Пожалуй, самая главная и все еще развивающаяся история прошлой недели — резкое обострение ситуации на Корейском полуострове. Но Россия, сделавшая себя ключевым игроком многих мировых современных драм, от французских выборов до гражданской войны в Ливии, не является частью этой истории. И это удивительно, если учесть что РФ — прямой сосед Северной Кореи (расстояние от ядерного полигона Пунгери до Владивостока меньше, чем до Пхеньяна).
14 апреля возглавляемая Россией Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) провела «неформальное»заседание в Бишкеке, обсуждалось избрание нового генерального секретаря. Президент РФ Владимир Путин председательствовал на заседании своего Совета Безопасности в прошлую пятницу (21 апреля), но в повестку дня входили главным образом внутренние экономические вопросы и Сирия. МИД РФ выразил лишь неопределенную надежду, что правительство США внимательно изучит северокорейскую проблему, прежде чем предпринять какие-либо действия.
В Москве, как и во многих других мировых столицах, наверняка нет окончательного понимания стратегии США по оказанию военного давления на режим Ким Чен Ына, который может представлять угрозу, а может и не представлять. При этом существует понимание, что не может быть и речи о выражении какой-либо солидарности с этим авторитарным правительством. Однако варианты партнерства с США, рассматриваемые несколько месяцев назад, теперь отброшены. Лучшим побочным эффектом этого кризиса для Москвы является то, что он отвлек внимание от различных расследований и слушаний в Вашингтоне относительно «российских связей»команды Трампа; но в предстоящие недели могут быть раскрыты новые улики.
Возможно, самым неприятным обстоятельством для Кремля является тот факт, что основной формат решения северокорейского кризиса был принят на недавней встрече в Мар-а-Лаго между президентами Дональдом Трампом и Си Цзиньпином; и Пекин не выразил пожелания обсуждать эти вопросы со своим «стратегическим партнером»Москвой. Путин не видел Си с ноября прошлого года и не разговаривал с ним по телефону в течение нескольких месяцев; ни у премьер-министра Дмитрия Медведева, ни у министра обороны Сергея Шойгу не было в последнее время контактов с китайскими коллегами. На прошлой неделе Лавров встретился с министром иностранных дел Китая Ван И, но в официальной расшифровке Северная Корея не упоминается. Российские официальные лица утверждают, что партнерство на высшем уровне достигло «беспрецедентных высот», но на самом деле в российско-китайских отношениях наблюдается глубокий застой. И Пекин все больше убеждается, что Москва ничем не может посодействовать сдерживанию потенциально катастрофической северокорейской угрозы.
Результаты решительно провозглашенного Москвой «поворота к Востоку»до настоящего времени были довольно скромными. Тем не менее, Россия недавно попыталась продемонстрировать всю свою военную мощь в азиатско-тихоокеанском регионе: крейсер «Варяг»прибыл в столицу Филиппин, а президент Родриго Дутерте осматривал противокорабельные ракеты «Базальт». Между тем, министерство обороны РФ сделало довольно странное заявление, опровергнув сообщения о концентрации войск на границе с Северной Кореей и объясняя отход запланированными ранее учениями.
Более того, стратегические бомбардировщики Ту-95 «Медведь»совершили четыре рейса за одну неделю в сторону Аляски, нарушив маршрут обычного патрулирования. Но 35-летний Варяг вскоре может потребовать еще более длительного ремонта, чем авианосец «Адмирал Кузнецов» после его боевого развертывания в Восточном Средиземноморье в конце прошлого года; стареющие бомбардировщики «Медведь»также подвержены износу и несчастным случаям. Поэтому вряд ли восточноазиатские соседи России были особенно впечатлены этими демонстрациями.
Москва не может до конца понять, как взаимные торговые уступки способствуют новому сотрудничеству США с Китаем, чтобы заставить северокорейский режим вести себя корректно. Российское руководство ожидало, что американский ракетный удар по Сирии, выполненный в то время, когда Си был гостем в Мар-а-Лаго, воспримут в Пекине как серьезное оскорбление. Но никаких внешних признаков такого возмущения нет.
Фактически, основным эффектом этого авиаудара был подрыв доверия к российской поддержке режима сирийского президента Башара Асада, который должен был переместить большинство своих военно-воздушных сил ближе к российской базе вблизи Латакии, где они могли быть в большей безопасности в случае новых атак. Обещания по укреплению системы противовоздушной обороны Сирии пока остаются лишь разговорами. Пожалуй, самым тревожным политическим событием для России стало неучастие Китая в голосовании в Совете Безопасности ООН по проекту резолюции, осуждающему применение химического оружия в Сирии; поэтому Москва вынуждена была воспользоваться правом вето в одиночку.
Этот тонкий сигнал из Пекина показал, что Кремль не сможет компенсировать свою слабость в геополитическом маневрировании вокруг северокорейского кризиса, играя на своей предполагаемой силе в зоне сирийской войны. Россия также должна признать, что поддержка подвергнутого остракизму Асада стала столь же вредной для ее международной репутации, как и взаимопонимание с безрассудным северокорейским режимом. Кремль может не осознавать, что характеризуя санкции против Северной Кореи как «нерациональные и бесполезные», он фактически критикует Китай.
Российское правительство также не может полностью понять, что его международная изоляция достигла нового дна, и Москва продолжает копать эту яму. Такое положение вещей конечно обеспечивает работу российским военным и разным пропагандистам, но ущерб международному статусу России растет.
Павел Баев, политолог, профессор Института исследований мира (Осло).
