Обними пруд

Полторы тысячи человек, взявшись за руки, выстроились вдоль берега Городского пруда в самом центре Екатеринбурга. Прошедший недавно гражданский флэшмоб «Обними пруд» собрал под свои знамена горожан, недовольных проектом строительства храма Святой Екатерины прямо в акватории пруда. Организаторы акции изначально не позиционировали ее как политическую, наподобие антикоррупционных протестов, которые 26 марта прошли во многих российских городах, включая Екатеринбург. Все напоминало, скорее, массовые гуляния — с детьми, улыбками и аплодисментами друг другу. И если на первую такую акцию в феврале пришло лишь двести человек, то апрельские полторы тысячи по российским протестным меркам — довольно солидная цифра.

Екатеринбург не впервые сопротивляется попытке застроить городское пространство без учета мнения горожан. Так, семь лет назад пятитысячный митинг помог отстоять расположенную по соседству с прудом площадь Труда, на которой по инициативе РПЦ и бывшего губернатора Александра Мишарина собирались восстанавливать взорванный в 1930-х Екатерининский собор. Тогда протест объединил как общественность, так и городскую элиту, традиционно враждебно относившуюся к областным властям. В результате проект был свернут, а через два года был убран со своего поста сам Мишарин, чье место занял новый путинский ставленник Евгений Куйвашев.

О том, что на пруду собираются строить храм в непривычном для города старорусском стиле, было объявлено на популярном городском портале e1.ru.

В феврале 2016 года вышла первая заметка о проекте, а 29 марта появился детальный обзор проекта с эскизами и видео. Общественность, привыкшая к различным безумным и повисающим в медийном воздухе идеям, не отнеслась к новости достаточно серьезно. Как говорит политолог и один из организаторов акции «Обними пруд» Дмитрий Москвин, эти «вбросы работают таким образом, что большинство людей людей отстранились от проблемы как от байки».

«Построить на воде храм высотой в 66 метров — это значит просто убить пруд и превратить его в лужу». Источник: е1.ru.17 октября 2016-го был представлен окончательный проект с макетами от архитектора и профессора Архитектурной академии Михаила Голобородского, вскоре одобренный градостроительным советом при губернаторе. И хотя пока кроме этой рекомендации никаких официальных документов нет, противники застройки пруда не сомневаются, что через все бюрократические процедуры вплоть до финальной подписи губернатора проект пройдет спокойно — просто потому что проект очевидно проталкивают сверху.

В отличие от 2010 года, инициатива строительства исходит не от церкви и губернатора, а от большого бизнеса — олигархов Игоря Алтушкина и Андрея Козицына, владельцев Русской медной компании (РМК) и Уральской горно-металлургической компании (УГМК) соответственно. Оба бизнесмена в середине нулевых восстановили уничтоженный в 30-х храм «Большой Златоуст» в центре Екатеринбурга, однако если это восстановление выглядело пусть и необязательным, но более-менее понятным жестом, то проект храма на искусственном острове в единственном водоеме в центре города больше похож на дурную шутку, которая, впрочем, очень понравилась действующему губернатору Куйвашеву.

Есть несколько версий происходящего, каждая из которых может найти своих сторонников. Одна из самых рациональных — это предпринимательские амбиции владельца РМК Алтушкина. Как рассказывает Москвин, «все предприятия Алтушкина находятся в соседней Челябинской области, поэтому странно, что он лезет сюда с храмом. Но сейчас у него большие проблемы со строительством горно-обогатительного комбината, который может нанести огромный урон экологии. В Челябинске все давно взбудоражены, и ему нужно продавить строительство сверху. Единственный рычаг сверху, который есть у Алтушкина, — это патриарх. Храм, таким образом, станет подарком патриарху, который бы поговорил с нужными лоббистами в Москве».

По мнению Москвина, на данный момент это единственная рациональная версия, хотя она и не до конца объясняет, зачем строительство храма нужно губернатору.

Другая версия, по словам Москвина, состоит в том, что «Козицын и Алтушкин выступают главными спонсорами предвыборной кампании крайне непопулярного губернатора Куйвашева, и храм — это такой дар со стороны последнего. Но это странный подарок за спонсорскую поддержку. Обычно дарят предприятия или даже моногорода, а здесь лишь храм и куча проблем». Между тем, до прямых губернаторских выборов (в Свердловской области, первых за последние 14 лет) остается меньше полугода — они назначены на 10 сентября, и хотя точный состав участников пока неизвестен, в участии Куйвашева СМИ не сомневаются.

О своем выдвижении в губернаторы объявил мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман, который в интервью для openDemocracy Russia на тему храма высказался достаточно обтекаемо: «Проект крутой, но с людьми нужно разговаривать». Ройзман уверен, что в инициативе Алтушкина и Козицына нет никакого политического подтекста. По его мнению, «это личное горячее личное желание Алтушкина, которого поддержал Андрей Козицын» и которое объясняется скорее искренней верой в Бога, нежели бизнес-интересами.

Ситуация усугубляется также бессилием городской администрации. В 2016 году между городом и областью, которые враждовали еще с 90-х, наступило временное перемирие, связанное с переходом бывшего вице-мэра Екатеринбурга Владимира Тунгусова на должность главы администрации губернатора. В том же году у города были отобраны градостроительные полномочия, так что окончательную точку в вопросе о строительстве храма может поставить только губернатор.

Однако это потенциально ставит его в затруднительное положение. Как считает Ройзман, «все идет к тому, что храм будет восприниматься как губернаторский проект. Губернатор сейчас в очень сложной ситуации: он давал обещания и у него есть какие-то договоренности».

«Если рядом построят храм, то никакого ЮНЕСКО здесь не будет никогда»

Хотя местная епархия не является инициатором проекта, было бы странно ожидать от нее отказа от такого роскошного подарка как храм в центре Екатеринбурга. Однако пока что, как отмечает Москвин, церковь выдерживает паузу, и «с ее стороны нет молебнов, как в 2010-м году, и не ведется никакого внутреннего пиара. Это заметно на примере нашего общения с православными активистами, часть из которых против строительства, так как это, по их мнению, вносит раскол и порочит дело православной церкви».

О том, что в православных рядах нет единства по этому вопросу, говорит хотя бы тот факт, то на акцию «Обними пруд» вышли в том числе бывшие семинаристы, не говоря уже о простых верующих. У церкви, по мнению и Москвина, и Ройзмана, роль в данном случае вторичная: она была просто поставлена перед фактом, что ей преподнесут храм в акватории пруда.

Комитет охраны пруда

Группа противников застройки пруда сформировалась 7 декабря 2016 года. Тогда около 40 человек — в основном архитекторы, дизайнеры, социологи и философы — собрались на круглый стол, организованный независимым Центром прикладной урбанистики, в результате чего был создан Комитета городского пруда. Члены комитета изначально подчеркнули, что они не против храма как такового (а, следовательно, и Церкви), а против постройки вообще чего-либо в акватории пруда.

Аргументы комитета и его сторонников можно условно разделить на урбанистский и политический. В первом случае подчеркивается, что пруд — это важнейший символ города. Как отмечает Москвин, «пруд и плотина — это то единственное, что сохранилось с момента постройки города. К 300-летию мы подходим только с этими двумя объектами памяти. Для нас это цельный комплекс, который нужно охранять и у которого есть шанс быть взятым под охрану ЮНЕСКО. Построить на воде храм высотой в 66 метров — это значит просто убить пруд и превратить его в лужу».

Кроме того, Екатеринбург — одна из мировых столиц конструктивизма, а стройка на выбранном месте попросту уничтожит конструктивистский комплекс стадиона «Динамо» — единственного из памятников конструктивизма, который может заинтересовать ЮНЕСКО. Как объект ЮНЕСКО, «Динамо» должен будет находиться под охраной государства в соответствии с международными требованиями, но «если рядом построят храм, то никакого ЮНЕСКО здесь не будет никогда», подчеркивает Москвин.

Екатеринбург — одна из мировых столиц конструктивизма. СС BY-2.0 Антон Новоселов. Некоторые права защищены. Не менее весомым является и политический аргумент, а именно: что храм — это навязанный сверху объект, который был одобрен без учета мнения горожан. По мнению Ройзмана, это и есть основная причина недовольства. «Кто-то что-то решил и никого не спросил. Люди сказали: если вы, олигархи, собрались и сами все придумали, то мы тогда кто в своем городе? В Екатеринбурге принято разговаривать с людьми. Если общество что-то не поддержит, то с этим придется считаться». Сам Ройзман ощущает себя в роли некоего гражданского посредника между обществом и застройщиком, подчеркивая «крутость» самого проекта, но отмечая при этом, что он «никогда не говорил, что выбранное место — очень удачное».

При этом пока очевидно, сторона застройщика в принципе не собирается выходить на диалог, ограничиваясь лозунгами о том, что храм — это подарок городу, который привлечет туристов. «Я постоянно прошу представить графики и таблицы, показывающие, как будет меняться количество туристов и какое количество денег для города это даст, но ничего такого нет», говорит Москвин.

Бог на земле

Самым рьяным защитником храма пока выступает его архитектор Михаил Голобородский, который в свое время был среди противников храма на площади Труда.

По его словам, выбор места в акватории пруда продиктован тем, что главный собор как «свидетельство реального присутствия бога на земле должен находиться в центре города на открытом пространстве и быть максимально воспринимаем». И хотя исторически храмы в России строились на возвышенностях, по мнению Голобородского Екатеринбург со своим ландшафтом в виде чаши может быть исключением. «Здесь все воспринимается сверху вниз. Поэтому пруд — единственное выигрышное место», подчеркивает он в интервью для openDemocracy.

По словам Голобородского, то, что в Екатеринбурге нет храма Святой Екатерины, — это очевидный парадокс, который нужно исправить. К тому же в городе нет главного соборного храма, а сегодняшний кафедральный собор слишком мал: «когда идет служба с епископом, собирается очень много людей». Впрочем, «очень много людей» — формулировка более чем расплывчатая.

По полицейской статистике, в вербное воскресенье на следующий день после протеста по всей области в храмы пришли лишь 30 тысяч человек, в то время как население одного только Екатеринбурга — полтора миллиона. Активная паства составляет лишь 2-3 процента жителей города, и к этому факту апеллируют и пришедшие протестовать верующие — заполняемость храмов в центре города слишком мала, в то время как в некоторых густонаселенных спальных районах церквей нет вообще.

«Активная паства составляет лишь 2-3 процента жителей города»

То, что 66-метровая церковь испортит исторический облик пруда и стрелки стадиона «Динамо», Голобородский отрицает, ссылаясь на то, что «Динамо» «уже задавили небоскребами, и теперь это пигмей, которого не видно». Что касается опасений по поводу изуродованного вида на пруд, то, по словам архитектора, храм займет лишь «маленький кусочек заводи, который ни на что не влияет», а высоту собора нужно определять по верхнему карнизу основной части — в таком случае она составляет 22 метра. Куда пропадут из вида дополнительные 40 метров, Голобородский не уточняет.

Когда речь заходит о том, что проект был спущен сверху вниз даже без подобия диалога с горожанами, Голобородский парирует цитатой из Евангелия: «Много званых, но мало избранных. Город постоянно меняется. Собирали ли общественность по поводу небоскребов? Храмы якобы навязывают, а против офисов никто не выступает. Нельзя к выбору земли для собора относиться по принципу «на тебе, боже, что нам негоже». По его мнению, все возмущения — это «не беспокойство по поводу того, где собор будет стоять, а предлог для того, чтобы его вообще не было». И хотя антиклерикальные мотивы многих протестующих исключать нельзя, основная цель протестующих — это все же сохранение исторического облика пруда.

Город как ценность

Споры вокруг храма на самом деле демонстрируют два несочетающихся друг с другом подхода к истории и исторической памяти.

В случае с застройщиками работает не только логика навязывания одного одобренного властями интереса, но и искусственного, не подкрепленного историей конструирования городской идентичности. Много вопросов вызвал внешний облик церкви: подобно храму Спаса на крови в Санкт-Петербурге, она должна быть выполнена в псевдо-русском стиле, копирующим убранство собора Василия Блаженного на Красной Площади. По словам Ройзмана, «это будет третий собор такого рода, и задача тех, кто это придумал, показать, что Екатеринбург — третья столица».

Голобородский идет дальше: несмотря на то, что Екатеринбург был основан при Петре I в 1723 году, строить храм в петровском стиле, по его мнению, нельзя.

Он подчеркивает, что «с Петром отношения у церкви непростые, потому что Петр лишил Россию патриарха и подчинил церковь синоду со светским руководством. Он унизил церковь, поэтому никакой отсылки к петровским временам в архитектуре быть не может». XVII же век, по его словам, — это «период становления национального самосознания», а архитектура той эпохи «проявила радостный характер времен воцарения Романовых».

Таким образом, храм, отсылающий к допетровской эре, ставится на службу искусственно насаждаемому национальному мифу, в то время как реальная история города, связанная с прудом как частью заводского прошлого и с советским конструктивизмом, по факту уничтожается.

Конструктивистское наследие города до недавнего времени в общественном сознании вообще плохо воспринималось как наследие, однако в последние пару лет ситуация начала меняться. Во многом это связано с деятельностью группы исследователей, входящих в Комитет городского пруда: Ларисы Пискуновой, Игоря Янкова и Людмилы Старостовой — антропологами, изучающими архитектурное прошлое города через истории его жителей.

С помощью экскурсий, выставок и лекций, они стараются объяснить максимальному количеству горожан эстетические коды конструктивизма и рассказать об уникальности екатеринбургских зданий. Как говорит в интервью Пискунова, особенность Екатеринбурга в том, что здесь удалось реализовать целые конструктивистские ансамбли, а не только отдельные здания, как в Москве.

Речь также идет о «мощном интеллектуальном оформлении», заключавшемся в «строительстве нового быта для нового человека в эпоху отсутствия технологий и материалов». Что касается главной «жертвы» возможной стройки — спорткомплекса «Динамо» — то «это уникальное архитектурное сооружение с уникальной для 1930-х годов начинкой: первым в городе крытым бассейном, вышками для прыжков в воду, катком для подготовки конькобежцев. Комплекс давал возможность детям и спортсменам тренироваться на союзном уровне».

То, чем занимаются Пискунова, Янков и Старостова, — это попытка обсуждения исторического наследия и формирования городской идентичности «снизу», то есть полная антитеза проекту Голобородского и бизнеса. Как говорит Янков, «когда мы занимаемся конструктивизмом, то одна из целей — работа с советским опытом и раскрытие многомерного потенциала города. Пока мы только входим в стадию осознания своего прошлого, и борьба за пруд очень показательна — мы еще не осознали его значимость. Город должен быть ценностью, а для олигархов — это ресурс и источник дохода».

Борьба продолжается

Пока что каждая из сторон занимается своими делами. Голобородский детально прорабатывает композицию и работает над инженерными вопросами — недавно он заявил, что участок пруда для строительства все-таки придется осушить. Основная стратегия Комитета — информирование максимального количества горожан и проведение общественных акций.

Несмотря на успех последнего флэшмоба, основная борьба еще впереди. Как говорит Ройзман, «застройщикам хватит ресурсов вывести 25 тысяч человек», что отчасти произошло в Пасху, когда крестный ход во главе с губернатором и митрополитом изменил привычный маршрут и дошел до места предполагаемой стройки. Со своей стороны, Москвин заявляет о готовности перейти к митингам и пикетам в случае, если будет подписано окончательное разрешение на строительство. К тому же, заметные протестные акции в регионах часто привлекают администрацию президента, которая, как в случае с передачей церкви Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге, может одернуть зарвавшегося губернатора.

Как это в целом принято в России, главным фактором, допускающим злоупотребления властью, является пассивность разобщенного населения, занятого своими повседневными делами и мало обращающего внимание на свою жизненную среду. На этом хотят сыграть и застройщики: Голобородский открыто говорит, что «очень многих людей эта история вообще не волнует. Они живут своей жизнью, и им без разницы, что тут происходит». Задача противников в таком случае — заполнять информационное пространство и активизировать все имеющиеся ресурсы, чтобы в конечном счете проект был свернут.

По словам Москвина, «до конца лета 2018 года строительство вряд ли начнут из-за чемпионата мира по футболу. Время на нашей стороне, так что мы пока мы стараемся вовлечь в борьбу максимальное количество людей и говорим властям: ребята, одумайтесь».