Глава Ассоциации машиностроения и металлообработки Вилнис Рантиньш рассказал порталу Delfi, что происходит с промышленностью Латвии, есть ли жизнь на руинах флагманов советской индустрии, почему медлить с налоговой реформой опасно, как Всемирный банк лишил страну «мозгов» и как их теперь возвращают, в чем мы можем состязаться с китайцами и чем должны гордиться.
Недавно министр экономики Арвилс Ашераденс сообщил порталу Delfi, что латвийская экономика находится на подъеме — растет производство, логистика, строительство, IT-сфера, сельское хозяйство… А если правительству удастся провести запланированную налоговую реформу, то развитие страны пойдет семимильными шагами. Главное — определиться, куда: в производство, как Литва, или в высокие технологии, как Эстония.
Портал Delfi поинтересовался, что на сей счет думает полномочный представитель отрасли промышленности, которая занимает третье место по оборотам (после продуктовой и деревообработки) и второе место по экспорту (после деревообработки). Отрасли, которая часто называется в числе главных похороненных после развала СССР.
Delfi.lv: На рубеже 19-20-го веков Рига была ведущим промышленным центром России, только велосипедных фабрик было штук шесть. В Лифляндии и Курляндии промышленность давала 38% ВВП. В советское время — аж 42% ВВП республики. А что сейчас?
Вилнис Рантиньш: Сегодня обрабатывающая промышленность составляет примерно 12% ВВП Латвии (плюс около 4% — другая промышленность, прим.ред.). В развитых европейских странах, таких как Германия и Швеция, она больше половины. Велосипедное производство у нас сегодня возрождается, но в целом мы много потеряли. Если совсем откровенно, то крупных производств в нашей отрасли практически не осталось.
— На ваш взгляд, можно было сохранить главные предприятия советской промышленности?
— Скорее, нет, даже если бы политики не стали так решительно сражаться с прошлым. Людям банально нечем было платить. Денег не было ни в Латвии, ни в России. Предприятия делали продукцию по госзаказу, отправляли партии на территорию бывшего Союза, а денег за них не получали. Естественно, вскоре приходилось объявлять неплатежеспособность. Кстати, наши «рафики» по всему Союзу многие до сих пор вспоминают добрым словом. Был на выставке в Казахстане — там коллеги просят найти запчасти, ведь в южных республиках они до сих пор бегают по горам. На совесть делали.
Нашими заводами интересовались и европейские профильные предприятия, но слишком уж нестабильная была ситуация для инвесторов. Помню, мы должны были ехать на встречу с руководством Volkswagen, но вечером поменялся министр, с которым были договоренности — мы так и не поехали. И Mercedes Benz думал перенести сюда часть производства, но не решился…
— Какие-то осколки бывших флагманов советской промышленности все же остались — на руинах Alfa, РЭЗа, ВЭФ работают разные компании?
— Что-то есть. На Alfa Александр Кузнецов (председатель правления АО Alfa RPAR, — прим.ред.) занимается микросхемами, РЭЗ делает электромоторы, оборудование для поездов, но они почти прекратили поставки в Россию — невыгодно, пока торгуют на Белоруссию и Запад. От ВЭФа практически ничего не осталось…
— Что сегодня мешает развиваться нашей промышленности?
— Предприятиям с высокой энергоемкостью, вроде Liepājas Metalurgs все это время сильно тормозили высокие цены на электричество с большой «зеленой компонентой». Наша ассоциация долго воевала за то, чтобы у латвийских производств были условия игры хотя бы не были хуже, чем у соседних стран. Ведь наш основной рынок — на север от Германии, и чью продукцию там выберут, зависит от нашей конкурентоспособности.
Во-вторых, для малых и средних предприятий жизненно важно, чтобы вся прибыль сразу не облагалась налогом. Во всяком случае та, что вкладывается обратно в развитие производства. Мы об этом начали писать в министерство экономики еще в конце 90-х прошлого столетия, вместе с эстонцами. Но наши соседи ввели такую практику еще в 2000-м году, а мы только сейчас достучались. В итоге, если в начале 90-х мы шли на равных с эстонской тяжелой промышленностью, то сейчас у них выработка на одного человека почти вдвое больше, да и развитие идет другими темпами. Хорошо, что сейчас в правительстве нашлись люди, которые не побоялись рискнуть…
— Вы про ожидаемую налоговую реформу?
— Да. Лучше поздно, чем никогда. Все сегодняшние предложения Минфина — это то, о чем мы пишем уже лет 20: конкурентоспособная стоимость энергоресурсов для энергоемких предприятий, снижение налога на рабочую силу и освобождение реинвестированной прибыли от налога… Надеюсь, что следом за этим решат и еще одну проблему: сейчас предприятие вынуждено оплачивать своим сотрудникам больничный до 10 рабочих дней, а у эстонцев — ноль. А наши люди любят «поболеть», особенно когда огород высаживать надо.
Но главное — начать. Причем безотлагательно. Реформа-то хорошая придумана, но если в этом году ее не утвердят, то в следующем — опять выборы в Сейм, а значит, снова будет не до экономики.
Западным компаниям конкуренция была ни к чему — подоспела рекомендация Всемирного банка
— Насчет чего еще душа болит у наших промышленников?
— Еще одна печальная история — наше образование. В Латвии была традиционно сильная техническая интеллигенция. Немцы с завистью мне говорили: Вилнис, с такими инженерами вашей стране не страшны никакие кризисы. Но когда на предприятия пришли новые собственники, некоторые из них повыгоняли половину инженерно-технического персонала, считая их дармоедами.
Помню, как «вагонка» в начале 90-х осталась почти без инженеров: часть ребят сразу уехала строить поезда в Подмосковье. Как результат, неплатежеспособность в 1996 году. Когда работу удалось возобновить, качество поездов, которые это предприятие реновировало, было уже не очень… Что не сделали наши новохозяева, над тем поработал Всемирный банк…
— Каким образом?
— Никогда не забуду. В 1993 году один из наших премьеров заявил, что промышленность Латвии не нужна — это будет страна туризма, банков и услуг. Мы тогда решительно отказывались от всего старого. Крупным западным компаниям наша конкуренция была ни к чему, и вот в 1995 году подоспела рекомендация Всемирного банка: мол, детям и так учиться тяжело, зачем им обязательная математика, физика и химия — сделали их необязательными. Я считаю, это решение было настоящим преступлением. Ведь школьники как решили: зачем напрягаться, если можно не напрягаться? И про математику с физикой забыли на долгие годы. Конкурсов в технические вузы просто не стало — брали всех.
— Но во многих европейских странах такая политика образования: главное, чтобы ребенок в школе был счастлив — пусть учит, что хочет. А недостающие умные кадры купим в Индии, например. Так и дешевле, чем свои растить.
— А знаете, сколько процентов учащихся вузов Великобритании и США — местные? Мало. Они ловят мозги по всему миру. Но мы-то не такие богатые, чтобы чужие мозги покупать, а свои — разбрасывать. У нас они — на вес золота.
После кризиса латвийские предприятия резко сократили число рабочих. Предприниматели стали активнее внедрять новую технику и технологии, которые позволяют достичь тех же объемов производства с меньшим числом занятых. Все приобрели станки с программным управлением, и если раньше к каждому токарному и фрезерному станку «прилагался» один рабочий, то теперь вместо трех-четырех токарей нужен один работник, но с высокой квалификацией. И сразу вскрылась огромная нехватка квалифицированной рабочей силы.
В этом смысле меня даже больше волнует не высшее и не среднее образование, а основное. Директора технических колледжей жалуются, что приходит выпускник девятого класса, а его надо первых полгода учить основам математики и геометрии. Он даже угол толком померить не умеет.
— ПТУ и в советское время не считались самым престижным местом. Туда зачастую шли те, кто больше никуда попасть не рассчитывал.
— Работаем над тем, чтобы заинтересовать детей техникой. Мы купили у немецких коллег 18-метровый автобус Technobus, оснащенный небольшими станками с программным управлением, дополнили 3D-принтером и современным сварочным аппаратиком — и пустили по школам. За прошлый учебный год его посетили восемь тысяч учеников — детям очень интересно! Еще убедительнее — цифры: оператор станка с программным управлением может получать больше тысячи на руки в месяц. Но пока молодежи мало, а стариков мы растеряли.
— В итоге мы делаем бешеные закупки импортных низкопольных трамваев и автобусов, на очереди — опять не наши поезда. А могли бы сами?
— Теперь — нет. Вообще-то, и в мире сейчас никто ничего не делает снизу доверху, обычно такие заказы комплектуют в кооперации, но Латвия в ней могла бы поучаствовать. Мы давно воюем за то, чтобы нашим предприятиям было выгоднее участвовать в конкурсах на закупку. Ведь пусть наш товар подороже на 15%, скажем, китайского, но все равно нам выгоднее закупать свое — это рабочие места, налоги. В прошлом году удалось добиться изменения в Законе о госзакупках, чтобы на первом месте было не самое дешевое предложение, а наиболее хозяйственно выгодное.
Есть у нас предприятие, которое вытеснило китайцев с латвийского рынка
— Министр Ашераденс отрапортовал, что даже без реформы наша индустрия резво пошла в гору. Это за счет чего?
— Если посмотреть на график развития нашей отрасли машиностроения и металлообработки, то все сектора и вправду растут. И судостроительный наш неплохо работает, и автопром — в Латвии делают прицепы, детали и узлы для автомобильных заводов в Скандинавии и Германии. А поскольку у крестьян цены на продукцию пошли вверх, они на технику стали поглядывать с аппетитом. Начали у нас приобщаться и к натовским заказам — это очень перспективное направление. Неплохо у нас и с металлопродукцией: от валмиерских канистр для бензина и противопожарных установок и до станций когенерации с отопительными системами. 78% продукции — на экспорт в более, чем сто стран мира.
В стадии падения только металлургия. Ну а как иначе, если выбыл из игры Liepājas metalurgs! Это предприятие давало шесть процентов от объема всей промышленности Латвии…
— Министр утверждает, что Liepājas metalurgs вот-вот снова заработает: мол, уже шесть претендентов на инвестиции.
— Я был бы очень рад! Но будем честны: производить сегодня в Европе строительную арматуру — невыгодно. Здесь не угнаться за ценами Индии, Китая, Бразилии, России. Тем более что у нас электричество дороже, чем у скандинавов. Сегодня больше 50% мировой стали производит Китай, а десять лет назад они давали всего 11%. Вот это темпы! Наши промышленные объемы для них смешны. Когда я ехал туда на встречу, убрал из буклета все абсолютные цифры, оставил только проценты. Потому что наши полтора миллиарда оборота для них — это ничто.
— Ну как нам конкурировать с этим?
— А не надо сравнивать и стараться делать дешевле — надо искать свои ниши.
— Но ведь и они — с усами: ты сделал нишу, а они — прыг туда, но дешевле!
— Они не сразу прыг, а на следующий год. А тебе за это время надо снова подумать и выдать что-то новое. Насчет конкуренции с Китаем у нас есть и плохие примеры, и хорошие. Есть предприятие, выпускающее петли для контейнеров — оно вытеснило китайцев с нашего рынка. А есть другое, которое делало прекрасные инструменты, пользовавшиеся спросом на российском рынке, но Китай стал продавать свои намного дешевле. И увы.
— Так, может, и нет смысла воскрешать Liepājas metalurgs?
— Есть. Там очень хорошее место — порт рядом, издержки на логистику минимальные. Заводик, по металлургическим меркам, небольшой: после реконструкции там выплавлялось по 800 тысяч тонн в год. По счастью, всю технику удалось сохранить, благодаря самоотверженным сотрудникам и неморозной зиме. Просто надо найти свою «умную» нишу. Например, выпускать какой-то особый вид стали с особыми свойствами.
Латвии никак без ума нельзя! Массовое производство — не про нас. Поэтому нужен сильный инженерно-технический персонал и руководство новой формации. Мое поколение пора списать. Лучше всего сегодня чувствуют себя предприятия, у которых директорами работают энергичные люди 30-50 лет — у них и опыт есть, и образование современное, и рынок чувствуют, и рисковать не боятся.
— Можете назвать несколько предприятий вашей отрасли, которыми мы можем гордиться, вместо того, чтобы рвать на себе волосы по утрате советских флагманов?
— С удовольствием! Я всегда за то, чтобы не приуменьшать наши достоинства. У нас и вправду есть очень интересные и перспективные предприятия. Конечно, никогда не забуду нашу гордость Sidrabe, чья история идет с созданного в 1962 году бюро вакуумных покрытий. Компания специализируется на создании уникального оборудования для вакуумного покрытия, которых у них несколько сотен видов, работали на NASA и НАТО.
SPC Latvia делает металлоконструкции под заказ западных архитекторов — те на их основе строят дома. Peruza первая и пока единственная в мире производит оборудование для механической чистки мелкой рыбы, что до этого делалось исключительно вручную, и они подгоняют свое новшество под конкретный рыбзавод. Bucher Municipal выпускает машины для уборки улиц и дворов, Fonons — тепловые насосы и компрессоры, Komforts — большие отопительные системы, Mono Transserviss — прицепы, Rīgas Dīzelis DG — дизель-генераторы под заказ, например, на яхты, Skonto Plan — разные строения модульного типа, вплоть до больниц, Ziegler mašīnbūve — уборочные комбайны для кукурузы и подсолнечника, Rešetilovs — оборудование для экологической переработки и очистки…
В общем, я настроен очень оптимистично. Да и как по-другому? Отступать нам некуда. Ни один добрый дядя не приедет нам помогать — дядя приедет на нас зарабатывать и последние мозги забирать, а нам этого не надо, мы сами с усами и мозгами.
