Россия продолжает следовать устаревшему подходу в деле борьбы с наркотической зависимостью своих граждан, утверждают эксперты. По заявлению Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков РФ на 2014 год рынок наркопотребления в России составлял 8 миллионов человек (регулярное и эпизодическое потребление), из которых активно употребляют 3 миллиона.
Криминализация употребления наркотиков, тюрьма и борьба потребителями, а не собственно с проблемой и отсутствие распространенных в мире мер по снижению потребления наркотиков — все это отнюдь не сказывается положительным образом на количестве наркоманов в стране. Такого мнения придерживается президент Фонда здоровья и социальной справедливости им. Сергея Рылькова, занимающегося проблемами наркоманов и тем, что называется снижением вреда, Анна Саранг. Она отметила, что на данный момент, после ликвидации ФСКН, статистику по наркомании в России представить трудно.
В Вильнюсе в апреле проходила региональная конференция «Снижение вреда в новых условиях», организованная Евразийской сетью снижения вреда для стран Центральной, Восточной Европы и Центральной Азии. К слову, в столице Литвы находится офис секретариата этой сети. Одним из важнейших аспектов программ по снижению вреда является широкий охват таких групп населения медицинскими услугами и доступ к услугам социальной и законодательной сферам.
В данном контексте критически важным, отмечают организаторы конференции, является переход от репрессивной наркополитики к политике, основанной на соблюдении прав человека. Программы снижения вреда подразумевают под собой профилактику ВИЧ-инфекции, а также работу с употребляющими наркотики людьми — предоставление им доступа к услугам по профилактике и лечению, социальным услугам и интеграции в обществе.
Данные программы находят отклик не во всех странах. В частности в России, по мнению Саранг, государство действует совсем другими методами, а в городах России набирают обороты инициативы снизу по «очищению» городов от наркоманов, когда их отлавливают, изолируют, избивают. Все перечисленные меры по снижению вреда в России в расчет не принимаются, поскольку, считает Саранг, российские власти руководствуются больше идеологией, нежели практическим подходом к решению проблемы употребления наркотиков. Вероятно, одной из красноречивых деталей того, что касается работы представляемого Саранг фонда, является указание на сайте организации: «Материалы изданы и (или) распространены некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента». Об проблемах работы с наркозависимыми людьми в России Саранг, которая посвятила этому делу около 20 лет, рассказала в интервью Delfi.
Delfi.lt: В свое время в России был актуальным так называемый «крокодил», в СМИ публиковали страшные фото с последствиями употребления кодеиносодержащих лекарств внутривенно. Как сейчас обстоит ситуация с употреблением наркотиков в России?
Анна Саранг: С «крокодилом» была интересная история, на которую сначала никто не обращал внимания, но потом все начали писать, особенно за границей это приобрело большой «хайп». На самом деле с «крокодилом» были большие проблемы, с конечностями, венами. Это была достаточно неприятная история, которая сейчас уже закончилась, и «крокодила» уже несколько лет нет. Запретили кодеиновые таблетки, а смысл «крокодила» был в том, что люди, у которых меньше денег и есть зависимость от опиатов (у нас нет заместительной метадоновой терапии, в отличие от Литвы и других стран Европы), кому не хватало денег на героин делали эти дешевые, кустарные препараты. Сейчас проблема сохранилась, поскольку люди пытаются заменить героин дешевыми препаратами. Я работаю в организации, и мы проводим уличную социальную работу с потребителями наркотиков. Ситуация такая, что постоянно запрещают новые препараты в надежде на то, что люди перестанут употреблять наркотики, но это абсурдно, поскольку лечения тоже никакого нет. Ни заместительной терапии, ни доступных реабилитационных центров. Одним запретом проблему не решить. Сейчас у нас популярен тропикамид, это глазные капли, которые люди начали употреблять инъекционно. В принципе это как «крокодил» и целый ряд препаратов, которые становятся популярным, и пока еще не запретили. И каждый новый препарат оказывается еще более опасным, чем предыдущий.
— Вы работаете с наркоманами порядка двадцати лет. За это время, по вашим наблюдениям, потребление наркотиков идет вверх?
— Мне кажется, что ситуация особенно не меняется. Конечно наркосцена изменяется, меняются наркотики, но число людей остается достаточно стабильным. Сложно сказать, какой это процент, в России не проводятся научные исследования на этот счет. Раньше, когда еще было зарубежное финансирование, у нас работала программа ВОЗ, программа управления ООН по наркотикам и преступности, были возможности проводить исследования, в том числе эпидемиологические. Тогда я помню, году в 2002-2003, в Москве статистика показала, что порядка 100 тысяч человек употребляют наркотики. Понятно, что это очень много. Еще одна оценка Управления по наркотикам и преступности ООН показала, что 2% взрослого населения от 15 до 64 лет употребляют инъекционные наркотики. Если придерживаться этой оценки, то можно подсчитать, сколько 2% составляют от 140 млн. Проблема в том, что сейчас нам очень сложно оценить какие-то тренды, изменения численности, потому что в России совершенно заглохла сфера научных исследований на эту тему.
— Государство не поддерживает борьбу с наркоманией?
— Иными словам борьба идет с потребителями, а не с причиной?
— Да. Борются с потребителем, и никакой серьезной работы не проводят. В прошлом году службу ликвидировали, была надежда на перемены в наркополитике страны, но на самом деле ничего не изменилось. И то, чем занималась ФСКН теперь занимается МВД. Просто в России набивают себе палки на наркоманах, и никакой реальной работой не занимаются.
— Насколько доступны наркотические вещества в России?
— Достаточно доступны. Кроме того, сейчас наркотики стали доступными через интернет. Появилась целая субкультура людей, которые покупают наркотики в интернете. По идее, наркотики доступны любому школьнику. Я не считаю более традиционной схемы распространения наркотиков. В Москве и Санкт-Петербурге интернет-рынок более популярен.
— Все же, наверное, есть различие — крупные города и периферия.
— Я не знаю, что происходит, к примеру, в Вологде, но в крупных городах наркотики доступны через интернет. Что происходит в деревнях, я не очень себе представляю, для этого нужно вести исследовательскую работу, а у нас ничего такого нет.
— Наркотические и любые другие дурманящие вещества — это есть в любом обществе. Всегда найдутся люди, которые будут их употреблять. В ряде европейских стран пришли к выводу, что с этим нужно уметь жить и таким образом эту проблему можно решать. Есть ли в России такое понимание, что проблему можно решать не только запретами?
— Нет. Недавно я была в Вене на комиссии по наркотическим средствам и могу сказать, что уже нет такого, как было в шестидесятых годах: у нас мир без наркотиков должен был быть уже в 1998 году. Декларацию по борьбе с наркотиками принимали все страны мира. В 1998 году ее пересматривали, к 2013 году мир должен был стать без наркотиков. Тем временем, наркотики становятся более доступными, более дешевыми и т.д. Но Россия до сих пор не хочет отказываться от идеи мира без наркотиков, поэтому вся политика строится на том, чтобы насаждать абстиненцию, чтобы люди отказывались от наркотиков. Это, скорее, политическая и идеологическая позиция, что нам не нужны все эти западные подходы — снижение вреда, «пораженческая» политика. В России в принципе политика не строится на реалистичных представлениях о мире, а больше на идеологических.
— В отдельных городах предпринимаются акции. Так, к примеру, история с Ройзманом, который выиграл на этой волне выборы мэра в Екатеринбурге. Не могли бы вы рассказать о таких проявлениях борьбы?
— Да, у нас это сейчас очень развито. Одно из популярных в России представлений заключается в том, что употребляющий наркотики человек, с наркозависимостью, вообще собой не управляет.
— В России лицо, употребляющее наркотики, это вообще человек?
— Еще лет пять назад этот вопрос обсуждался в обществе. В частности, я помню, одна из наших активисток подала жалобу специальному докладчику ООН о том, что ей недоступна метадоновая терапия, которая во всем мире считается золотым стандартом лечения опийной наркомании, но в России до сих пор запрещена. По той же самой идеологической причине. После ее жалобы начались обсуждения в прессе, и даже представитель какой-то ассоциации юристов России сказал, что ей сначала нужно стать человеком, а потом уже бороться за свои права человека. Это было достаточно распространенное явление, в частности, когда обсуждались инициативы организации «Город без наркотиков» в Екатеринбурге. Многие говорили, что это не люди, животные, зомби и т.д. Все это продвигалось в информационном пространстве, что они не люди и поэтому их можно брать из квартиры, приковывать к батарее, морить голодом, избивать, заставлять сдавать своих друзей.
— Сколько таких случаев было?
— Раньше была организация «Город без наркотиков» в Екатеринбурге. Они просто ловили наркоманов на улицах или приходили по звонку на квартиру, забирали их в так называемый реабилитационный центр, заставляли сдавать своих друзей и «барыг». Тесно сотрудничали с полицией, подключали их к своим оперативным мероприятиям. И потом насильно содержали наркоманов без их согласия в реабилитационном центре. И надо сказать, что этот центр пользовался очень большой популярностью, поддержкой общества и несколько лет назад руководитель этого центра Евгений Ройзман был избран мэром Екатеринбурга на волне борьбы с наркотиками. Естественно, даже в результате этой деятельности Екатеринбург не стал городом без наркотиков.
— В других городах такое происходит?
— Да, сейчас в других городах такое тоже происходит, такие центры, где людей насильно удерживают, пытают, помещают в какие-то ледяные бани, набирают популярность. И они никак не контролируются. Когда еще существовала ФСКН была идея создать квалификацию, контроль качества, но ее до сих пор не существует. Эти функции решили забрать у Минздрава и передать ФСКН, который 7 лет брал на это деньги у государства, но так ничего и не сделал. Соответственно, если кто-то пишет заявление, то могут начать следственные действия в отношении этих центров. Но понятно, что люди в таком униженном и запуганном состоянии, что мало кто пишет заявления о пытках, насильном содержании.
— Все же, несмотря на все, что вы сказали, эти инициативы идут снизу, что говорит о реальности проблемы.
— Проблема естественно есть. Наркотики употребляют. Проблема очень серьезная, и на этом фоне возникает гражданский активизм, который принимает такие уродливые формы. Мы тоже сталкиваемся с всплесками такого активизма. Мы проводим уличную, социальную работу и сталкиваемся с тем, что люди начинают бить наркоманов у аптек. Такими богатырскими способами искоренять проблему наркомании. Сейчас волна «по закладкам» (когда покупаешь наркотики по интернету, тебе их кладут в какое-то место и говорят, куда приехать и забрать), туда также приезжают гражданские активисты, которые избивают наркоманов, сдают их полиции.
— Государство не вмешивается? Позволяет таким активистам заниматься своей работой?
— Честно говоря, я об этом не слышала. «Город без наркотиков» в результате закрыли, но, скорее, потому что Ройзман стал мэром. И кажется недавно возбудили уголовное дело против одного из таких насильственных центров.
— Иными словами, если у тебя есть клеймо наркомана, то в жизни ты уже ничего не добьешься?
— Это вопрос спорный, поскольку порядка 75% употребляющих наркотики людей отбывали наказание в местах лишения свободы. Конечно, это накладывает отпечаток — сложно найти работу, вернуться в общество.
— Получается, что потребление наркотиков приводит к другому — к тюрьме, откуда человек не может не выйти не изменившись.
— Естественно, у него уже совершенно другая жизнь, и от наркотиков это его никак не излечит. Сейчас есть известная история, когда парень сделал свой сайт nasvobode.com. Его история довольная типична. Он из Набережных Челнов, рассказывает о том, что в мире называется социальный сбыт. Он где-то с друзьями покупал наркотики, делился ими со своими друзьями, и в результате его закрыли за сбыт, организованную преступность и дали ему 7 или 9 лет. Он не верил, что такое возможно и думал, что все закончится как страшный сон. Он писал свой дневник и опубликовал его перед посадкой. Дневник поражает тем, что — это типичная история, поскольку у всех молодых людей употребляющих наркотики есть риск оказаться в такой же ситуации. Он описывает действия полиции, следствие, «подставы». С другой стороны — человек простым языком описывает то, что является проблемой. Мне кажется, это сильная история в плане того, что человек решил честно рассказать свою историю.
— Работают ли в России программы по лечению от зависимости?
— У нас есть реабилитационные центры, неплохие, но проблема в том, что, во-первых, нет контроля качества — ты не знаешь, куда ты отправляешь своего близкого человека: будет там нормальная реабилитация или он попадет в трудовую колонию, где его будут пытать и прочее. Другая проблема еще в том, что реабилитационные центры являются платными. Нет такой системы, как в Европе по страховке или когда государство обеспечивает места для неимущих людей. То есть реабилитационные центры недоступны.
— Доступны ли наркотики в российских школах?
— Мне трудно сказать, но буквально месяц назад сообщалось о том, что школьник передознулся ЛСД. Иными словами, понятно, что для школьников эти вещества доступны, и самая главная проблема в том, что не ведется никакая информационная работа, нет адекватной информации про снижение вреда и т.д. Напротив, ведутся кампании запугивания, хотят по школам ввести тестирование мочи. В Москве уже об этом сказали. Но, а в чем смысл? Чтобы просто запугать? Недавно в СМИ разместили фото, как школьников поставили к стенке и их обнюхивает собака.
— Может быть вы побеседовали с коллегами из Литвы и можете сравнить ситуацию?
— Я раньше даже сама проводила литовские программы по снижению вреда и все работало достаточно неплохо. Были лечебные работы, заместительная терапия, программа обмена шприцев. Про политическую ситуацию мне не известно.
— В чем должна быть суть перемены, которая приведет к решению проблемы наркомании?
— Мне кажется, что основной шаг, к которому должны стремиться все страны — это декриминализация употребления и хранения для собственного использования. Этот шаг можно выполнить даже в рамках существующей конвенции, договоренности по поводу наркотиков. Некоторые страны даже переходят границы этой конвенции и легализуют марихуану. Но для большинства стран — это достаточно сложное решение, потому что они не хотят себя вызывающе вести на международном фронте. Даже в Голландии марихуана до сих пор не легализована, хоть и продается. То есть привести законы в соответствие с реальностью даже там не решаются. Но декриминализовать употребление, хранение в личных целях, чтобы людей не сажали в тюрьму за курение, к примеру, марихуаны. Тюрьма никому не помогает решить эту проблему, ни человеку, ни государству.
