Пропагандистские мифы не стареют. Также они обладают склонностью к самовоспроизводству. Возможно, это связано с тем, что они, как и обобщенный опыт, передаются из поколения в поколение, а затем уже адаптируются к новым условиям. Такое состояние вещей удачным образом иллюстрирует миф о так называемых «белых колготках» — мистических женщинах-снайперах «из Прибалтики».
Истоки этого мифа восходят к Первой чеченской войне. Однако и сегодня этот миф будоражит воображение определенной категории любителей пропагандистских нарративов. Например, 9 апреля сайт российской газеты «Комсомольская правда» распространил информацию о том, что «народная милиция ЛНР» обнаружила группы снайперов, которые составляют «женщины из Латвии, Литвы и Польши». Эти снайперши якобы воюют на стороне украинских сил. Это не первое возрождение мифа о «белых колготках» в наше время.
В той же заметке торжественно сообщается, что ранее командование другой непризнанной республики ДНР разглядело на позициях противника «женское подразделение «Правого сектора» (экстремистская организация, запрещена в РФ — прим. ред.) под названием «Ведьмы». То, что представителям непризнанных республик мерещится всякое (и мерещится часто) — не новость. В их воспаленном воображении возникают то каратели-бандеровцы, то американские наемники, то еще невесть кто.
Появление «женщин-снайперов из Латвии, Литвы и Польши» в этом мифическом зоопарке было лишь делом времени. Также приятно отметить, что география «белых колготок» значительно расширилась — к выдуманным снайпершам из пропагандистского мифа уже более чем двадцатилетней давности присоединились новые боевые подруги из Польши и Западной Украины. Сам по себе нарратив о женщинах-снайперах более чем занятен. Как и упоминалось, возник он фактически в Первую чеченскую войну. Можно предположить, что косвенно он был связан с позицией стран Балтии, которые сочувствовали стремлению Ичкерии к независимости.
Тогда в российском военном фольклоре и объявились женщины-снайперы «из Прибалтики». Отличительной их чертой, как можно понять из тех же нарративов, была болезненная тяга к ношению белых колготок (кроме того, что белый цвет полнит, выбор для военных условий, мягко говоря, сомнительный, но с мифов не спрашивают) и, по одной из версий, стремление стрелять российским солдатам в пах. Почему именно женщины и почему именно снайперши — сказать трудно. В половой принадлежности можно углядеть некую сексуальную подоплеку.
Тема же снайперов была обкатана еще в позднесоветской пропаганде, в печально известном утверждении, что во время кровавых событий в Вильнюсе в январе 1991 года «свои стреляли в своих». Таким образом можно предположить, что мифические литовские снайперы-националисты за пару лет, прошедших между окончательным крушением Советского Союза и Первой чеченской войной, сменили пол и форму одежды, чтобы возродиться в новых военных фантазиях. Эхо «белых колготок» звучало и на Второй чеченской войне.
В той же «Комсомольской правде» за 4 мая 2000 года можно обнаружить душераздирающий очерк Сергея Герасименко «Краснов убил снайпершу, застрелившую его младшего брата». Это, пожалуй, самое полное встреченное мной развитие мифа о «белых колготках». В нем даже называется имя якобы пойманной и убитой снайперши — Юльша Дапкунятис. Для российского читателя, пожалуй, звучит убедительно, но у тех, кто хорошо знаком с литовскими и латышскими именами (а судя по всему, именно куда-то туда целил автор очерка) вызывает лишь смех.
Можно предположить, что своей фамилией упомянутая снайперша в первую очередь может быть обязана популярной в России литовской актрисе Ингеборге Дапкунайте, ну а «Юльша» в чьем-то представлении, по-видимому тоже звучит как-то «по-прибалтийски». Есть и иные доказательств того, что «белые колготки» оказались крайне живучим мифом. На их след можно напасть, анализируя и более поздние конфликты. Например, «белые колготки» снова возникли во время российско-грузинского конфликта 2008 года на территории непризнанной Южной Осетии.
Миф этот опять же возродился в российской печати. Итак, в той же «Комсомольской правде» (и почему это уже не удивляет?), в статье Андрея Рябцева «Чеченский батальон рвется на Тбилиси», которая вышла в газете 14 августа 2008 года, утверждается, что «за грузин воюют негры, литовцы и украинцы». Здесь же упоминается и «литовская снайперша», которую гордые осетины якобы поймали и расстреляли в лесу, а тело сожгли. Правда, насколько можно понять, журналист ни самой снайперши, ни даже ее сожженного тела не видел, а основывается исключительно на слухах (если не на своей фантазии).
Так что возвращение «белых колготок» в рамках нынешнего конфликта на территории Донбасса не удивляет. Удивительнее было бы, если бы кремлевская пропаганда не вспомнила о них сейчас. Слишком хорошо этот нарратив вписывается в формируемую картину мира с «украинцами-бандеровцами» и «прибалтами-националистами». Тем более, что миф о «белых колготках» достаточно глубоко укоренен в массовом российском сознании, а также обладает своеобразной пикантностью, сексуальность и, следовательно, привлекательностью. «Белые колготки» не стареют и продолжают удерживать позиции на полях пропагандистских битв.
