После моего выступления меня начал преследовать один иранский бизнесмен, бормоча что-то о Владимире Путине, о Татарстане и о президентских выборах в Иране, которые состоятся в пятницу. «Пожалуйста, присмотритесь к тому, как Путин вмешивается в эти выборы», — требовал он.
Это было несколько недель тому назад, а выступала я перед иранскими и британскими бизнесменами на тему американской политики и Ирана, а также о перспективах ядерной сделки, в рамках которой Исламская Республика Иран была вынуждена свернуть свою программу в обмен на ослабление санкций. Болтовня этого бизнесмена была похожа на паранойю. Но она возбудила мое любопытство, заставив меня искать объяснение.
Оказалось, что российский след всплыл на поверхность в апреле во время визита в Тегеран президента Татарстана. Рустам Минниханов, который иногда выступает в роли посланника Путина, встретился с некоторыми официальными лицами, в том числе, с Ибрагимом Раиси (Ebrahim Raisi). Это высокопоставленное духовное лицо, кандидат в президенты и сторонник жесткой линии, надеющийся лишить пользующегося уважением на международной арене центриста Хасана Роухани второго президентского срока. Похоже, этой встречи оказалось достаточно, чтобы наклеить на Раиси ярлык российского агента и породить слухи о вмешательстве Москвы в избирательный процесс. Пользователи социальных сетей в шутку переделали имя этого кандидата, и оно зазвучало совсем по-русски: Ройсии.
Теперь волнение иранского бизнесмена стало мне понятно. Правда, с политической точки зрения оно лишено всякого смысла и не имеет под собой оснований. Да, Россия научилась мастерски вмешиваться в выборы в других странах. Но Иран здесь составляет исключение. Во-первых, иранские выборы не стоят путинского внимания. Президент в Иране — лицо влиятельное, но не самое важное. Все ключевые решения там принимает верховный лидер Али Хаменеи, которого заменят только после его смерти. Преемника Хаменеи будет выбирать совет религиозных экспертов, и на этот совет чужаки не имеют никакого влияния, тем более русские.
Иран и Россия порой сотрудничают, но у них — непростая история отношений. Иранцы доверяют русским даже меньше, чем своим американским врагам. Прежде всего, они ненавидят всех тех, кто смеет вмешиваться в их дела, хотя сами нередко осуществляют вмешательство в политику соседних с ними стран, всячески оправдывая при этом свои действия.
Во-вторых, нынешние выборы стали тем редким случаем, когда интересы России и западных стран совпали. Роухани был архитектором ядерного соглашения, которое Иран в 2015 году подписал с мировыми державами, в том числе, с США и Россией. И хотя мы считаем Россию постоянной возмутительницей международного спокойствия, наибольшую угрозу перспективам этого соглашения создает не Москва, а Вашингтон.
Во время предвыборной кампании Дональд Трамп, утверждающий, что он мастерски умеет заключать сделки, выступил резко против заключенного соглашения, назвав его одним из худших за всю историю. Администрация Трампа пока не может придраться к Тегерану, полностью выполняющему условия сделки, однако она пересматривает свою политику в отношении Ирана, желая сделать ее более энергичной. На самом деле, наибольшая опасность для ядерного соглашения заключается в том, что США могут наложить на Иран тяжелейшее бремя санкций, никак не связанных с этой сделкой, и Тегеран в итоге нанесет ответный удар, отказавшись выполнять условия договора.
В-третьих, у Роухани как будто очень даже неплохие отношения с Россией. В марте его чествовали в Москве, где он встретился с Путиным, подписал серию соглашений и получил почетную степень Московского государственного университета.
Да, у России и Ирана есть некоторые проблемы в Сирии, где они одновременно являются и союзниками, и соперниками. Благодаря их поддержке выжил режим Башара аль-Асада. Но Россия надеется, что в конечном итоге ей удастся договориться с США, и она готова в какой-то момент подумать об уходе Асада. Ирану Асад ближе, и эта страна хочет, чтобы финансируемые ею шиитские боевики оставались в Сирии.
Тем не менее, если непосредственный политический интерес России состоит в сохранении ядерной сделки и в управлении сирийской войной, то нынешний режим в Тегеране вполне ее устраивает. Важные решения по иранской политике, будь это Сирия, США или ядерная сделка, по-прежнему останутся прерогативой верховного лидера. Президент может лишь усилить или умерить устремления иранского лидера. Роухани предпочитает умеренность, а Раиси может подкрепить наиболее воинственные инстинкты Хаменеи.
Поэтому, если Россия и захочет вмешаться в выборы, то она будет стремиться поддерживать Роухани и сохранять ядерную сделку.
