Подозрение Сталину: «как?» и «зачем?»

В декабре 2015 года прокуратура Автономной Республики Крым приступила к расследованию уголовного производства по факту насильственного переселения крымских татар и других этнических групп из Крыма в 1944 году. И хотя с момента преступления прошло 73 года, свидетелей становится все меньше, а Россия отказывается помогать украинскому следствию, прокуроры все же подписали подозрение в совершении геноцида в отношении крымских татар Иосифу Сталину и Лаврентию Берии.

Дата символическая — 18 мая, место официальное — Генеральная прокуратура Украины, гости почетные — свидетель депортации Эльмира Ишмуратова, генпрокурор Юрий Луценко, лидер крымско-татарского народа Мустафа Джемилев. В такой обстановке представитель прокуратуры Автономной Республики Крым Светлана Блудова подписывает подозрение в совершении преступления руководителю Советского Союза. Такой процессуальный шаг взбудоражил соцсети: мол «мертвые уже не ответят», а прокуратуре «нечем заняться». Вопросы — «как?» и «зачем?» — звучат чаще остальных.

Ответить на них и расставить точки над i «Крым.Реалии» попросили прокурора Автономной Республики Крым Гюндуза Мамедова.

«Крым.Реалии»: Какова цель расследования и последующего, возможно, судебного разбирательства?

Гюндуз Мамедов: Факт совершения геноцида крымскотатарского народа для многих людей очевиден, но для некоторых остается предметом споров и спекуляций. Для нас важно провести юридическую реабилитацию целого народа. В отношении крымских татар было совершено тяжкое преступление и наша задача — продемонстрировать, что есть неоспоримые тому доказательства. Впервые дана правовая оценка факту, которая устанавливает виновных и дает право на реабилитацию, в том числе с точки зрения восстановления доброго имени.

Мы преследуем одну цель — восстановление исторической справедливости: реабилитация потерпевших и установление юридически значимого факта. Результатом расследования должно быть установление факта, в том числе виновности или невиновности лица, на основании полного, объективного, всестороннего расследования всех имеющихся доказательств.

— Для многих остается неясным — зачем обвинять тех, кто уже не сможет понести наказание?

— Геноцид относится к преступлениям, которые не имеют сроков давности. Украинское национальное законодательство позволяет расследовать уголовное производство даже по тем лицам, которых уже нет в живых. В соответствии с национальным законодательством, должны быть установлены виновные лица. Не говорить о том, что эти люди виновны — все равно, что говорить, что геноцида не было, не было жертв, не было преступления. Но решение может принять только суд, наша задача — предоставить неоспоримые факты преступления.

— Документы, уведомляющие о подозрении, должны быть направлены в адрес конкретного лица? В данном случае, куда будет направлено уведомление?

— Механизм национального законодательства таков, что мы уведомляем лично подозреваемого, либо близких родственников, либо через официальные источники средств массовой информации, чтобы подозреваемое лицо или заинтересованные в этом лица были уведомлены о данном шаге. К сожалению, другой процедуры нет.

— В данном случае вы воспользовались направлением через СМИ?

— И не только. Мы будем предпринимать меры для установления близких родственников, хотя круг лиц, согласно требованиям уголовно-процессуального кодекса, ограничен. Есть еще процедура направления международного поручения, есть у нас соглашения о сотрудничестве и взаимопомощи с другими странами.

— То есть не исключено, что документы будут переданы в адрес России?

— В том числе.

— Нынешняя работа прокуратуры идет по аналогу с ведением уголовного дела по Голодомору 1932-1933 года, где обвиняемыми также были советские и партийные руководители?

— Нами было изучено более 300 томов этого дела. Тогда, напомню, также Сталин, Молотов, Каганович и другие были признаны виновными в организации совершенного преступления. По голодомору дело было направлено в суд. Однако есть и существенная разница — голодомор расследовался по старому уголовно-процессуальному кодексу. В нашей ситуации есть отличия в порядке принятия решений, в том числе прокурора.

В деле по голодомору велась активная информационная подготовка общества к принятию такого решения. В нашем же случае приходится без поддержки реализовывать задачи, поэтому часто в обществе возникают недопонимания.

— Каковы перспективы у этого дела?

— Это дело подпадает под юрисдикцию международного уголовного суда. Я не исключаю, что оно может быть рассмотрено в международном трибунале. Международное уголовное право оно тем и отличается от публичного международного права, что субъектом его регулирования является человек, совершивший деяние, а не государство, не власть. И поэтому, документирование, установление виновных лиц, является необходимым процессом.