Проведенный в этом году латвийский мониторинг социальной памяти свидетельствует, что среди русскоязычных* больше нет столь явного консенсуса по поводу того, каким образом Латвия в 1940 году стала частью СССР. А именно: почти 38% русскоязычных в этом году предпочли не отвечать на соответствующий вопрос анкеты. В данном комментарии мы хотим опровергнуть утверждение, будто большинство русскоязычных боится высказываться о том, каким образом Латвия вошла в состав Советского Союза.
Среди русскоговорящих возросла не только неопределенность, но и нежелание идентифицироваться с историческим нарративом, согласно которому Латвия присоединились к СССР в результате добровольного решения. Особенно резкое увеличение удельного веса неопределившихся (на 11 процентных пунктов) наблюдалось в последние пять лет.
По ряду причин мы не согласны с мнением, что под влиянием страха респонденты вместо того, чтобы искренне выразить свое мнение, выбрали вариант «Трудно сказать/Нет ответа». Во-первых, все 1005 опросов в виде прямого интервью, которые на латышском и русском языках проводили профессиональные интервьюеры SKDS, были анонимными. Речь не идет о телефонных интервью или интернет-опросах, когда могут возникнуть опасения по поводу возможности определить номер телефона или IP-адрес. Более того, интервью проводилось лишь в том случае, если респондент выражал согласие. К тому же, респонденты давали ответы только в личной беседе с сотрудниками исследовательского центра SKDS. В общем, было сделано все, чтобы респонденты чувствовали себя безопасно, не тревожась, что их личность будет раскрыта.
Однако по-прежнему актуален вопрос о принятых два года назад поправках к Уголовному закона, которые криминализировали прославление и грубое отрицание геноцида и преступлений против человечества, совершенных СССР и нацистской Германией. Способствовали ли эти поправки осознанному нежеланию отвечать на вопрос, как Латвия стала частью СССР, именно среди тех, кто считает, что это было добровольное присоединение? А может, этому способствовали т.н. «поправки о лояльности»?
Наша цель — установить, сходится ли мнение русскоязычных, поддерживающих версию о добровольном присоединении, с мнением русскоязычных, которые предпочли не отвечать на этот вопрос. Рассмотрим ответы этих двух групп об оправдании депортаций. Респондентов просили оценить, можно ли оправдать депортации, используя шкалу от «1» («ни в одном случае не была оправдана») до «5» («во всех случаях была оправдана»). Данный вопрос четко показывает, боятся ли русскоговорящие высказывать свое мнение. Ведь, согласно Уголовному закону, публичное оправдание советских депортаций является уголовно наказуемым поступком.
Почти никто из обеих групп не выбрал вариант «Трудно сказать/Нет ответа». Если бы русскоязычные действительно боялись высказываться о периоде советской оккупации, в этом вопросе сохранилась бы та же тенденция. Но, как показывает анализ данных, лишь незначительное число русскоговорящих респондентов (всего около 3%) предпочло не отвечать на вопрос об оправдании депортаций.
Более того, в вопросе о депортациях видны существенные отличия между двумя упомянутыми группами русскоязычных. «Воздержавшиеся» в вопросе о присоединении к СССР заметно чаще (примерно на 19 процентных пунктов) считают, что депортации не были оправданы ни в одном случае.
По этим двум причинам — во-первых, ничтожное число воздержавшихся, которые не пожелали ответить на вопрос об оправдании депортаций, а во-вторых, отличия в выбранных ответах — мы полагаем, что выбор в пользу варианта «Трудно сказать/Нет ответа» в плане присоединения к СССР не свидетельствует о страхе. Скорее, это осознанный выбор конкретной позиции.
В других вопросах мониторинга социальной памяти также видно, что большинство русскоязычных, которые не комментируют присоединение Латвии к СССР, в значительно меньшей степени настроены по-советски по сравнению с теми, кто поддерживает версию о добровольном присоединении. Например, первые гораздо чаще не хотят, чтобы в Латвии был восстановлен советский режим (55,2%). Среди вторых этот показатель — только 37,8%.
По сути, этот русскоговорящий сегмент характеризует умеренный плюрализм, так как в нем доминирует мнение, что оценку неоднозначных исторических событий лучше оставить историкам и другим экспертам (80%), и было бы лучше, если бы в Латвии меньше говорили о событиях истории, по которым в обществе нет единого мнения (70%). При этом приемлемо, что разные группы людей по-разному трактуют события истории Латвии в 20-м веке (60%).
Мы можем только догадываться, почему русскоязычные сейчас намного чаще воздерживаются отвечать, как Латвия вошла в СССР. Возможно, этому способствовала также аннексия Крыма. Дело в том, что контексте аннексии Крыма в латвийском публичном пространстве периодически звучали сравнения с советской оккупацией 1940 года. Так что, можно предположить, что подчеркивание таких параллелей увеличило неопределенность среди русскоговорящих, или же уменьшило желание открыто поддерживать нарратив о добровольном присоединении. Ясно одно — несмотря на выводы, которые можно было бы сделать по сообщениям отдельных СМИ и комментаторов, русскоязычные вовсе не боятся.
*Под понятием «русскоязычные» подразумевается этнолингвистическая группа, представители которой в социологических опросах в качестве языка семейного общения указывают русский. Эта группа может включать респондентов разных национальностей.
