Где остановится безумный поток революций, сенсаций, утечек, преждевременных разговоров об импичменте? Перед Трампом — два варианта развития событий, и оба оказываются Кремлю на руку.
«Я не понимаю, почему они никак этого не осознают. Каждый день я открываю газету New York Times и читаю ровно то, что хотели бы там видеть члены российского правительства. Я представляю себе, как хохочет Путин со своими людьми из разведки, комментируя американские либеральные газеты, нападающие на Трампа за его связи с Москвой. Ничего выгоднее для них невозможно даже представить». Так говорит интеллектуал, сторонник Трампа, который, чтобы свободно обсуждать перспективы президентской администрации, предпочитает сохранять анонимность.
Он не занимает правительственных должностей, но входит в круг людей разного ранга и значения, влияющих (или пытающихся оказывать влияние) на направление политики Белого дома. Он не является ни лоялистом, ни восторженным сторонником Трампа, но он поддерживал его и отдал за него голос, считая, что его кандидатура предпочтительнее, чем Хиллари Клинтон. После четырех месяцев у власти и множества препятствий, возникших на пути президента, он до сих пор не видит никаких достаточных оснований для того, чтобы раскаяться в сделанном выборе.
Настоящая проблема, как утверждает он, состоит в том, что «эта атмосфера истерии, постоянных оскорблений, разоблачений, которые никогда ни к чему окончательно не приводят, непрерывного потока скандалов, подпитываемых общенародной одержимостью изгнанием президента, являются наиболее желательным сценарием для России. Не могу сказать, действовали ли они намеренно для достижения этого результата, а если это так, то они работают гораздо более ловко, чем мы считаем».
Чтобы понять ход рассуждений нашего собеседника, нужно на мгновение отвлечься от лихорадочного потока разоблачений, сенсаций, утечек, досрочных требований импичмента, расширив при этом фокус, чтобы увидеть более масштабный сценарий. Big picture, как говорят американцы. Существует только два способа разумного завершения расследования (или даже расследований: помимо того, которое ведет специальный прокурор Роберт Мюллер (Robert Mueller), проводится также отдельное независимое расследование Конгресса), в центре которого оказались связи Трампа с Россией.
Первый вариант — полное признание вины. Федералам удастся доказать, за пределами любых обоснованных сомнений, что команда Трампа систематически координировала свои действия с Кремлем, происходил постоянный обмен информацией, и этот альянс строился на общих целях и интересах, связующих агентах, машинах пропаганды, российских хакерах, действовавших в интересах предвыборной кампании кандидата и наоборот. Одним словом, это был очевидный союз между Трампом и Путиным, организованный на самом высшем уровне и осуществленный для того, чтобы, во-первых, избавиться от Хиллари Клинтон, а, во-вторых, навязать политику, продиктованную интересами Кремля. Такой финал неизбежно приведет к изгнанию Трампа и краху его администрации под воздействием неслыханно серьезных обвинений. Если все так и было, то этот исход является исключительно вопросом времени. Критики президента, стремящиеся выдворить его из Белого дома, должны как можно скорее убедиться, что механизмы контроля демократической системы работают, а следователи могут независимо осуществлять свои обязанности. Назначение специального прокурора, которого все стороны считают непредвзятым, и последствия разлада между Трампом и Джеймсом Коми (James Comey) не дают оснований считать, что ФБР сегодня действует по указанию президента.
Второй сценарий: в результате расследования обнаруживаются признаки тайного сговора, определяются близкие к Трампу люди, имевшие недопустимые и преступные отношения с Россией, и, возможно, временно отдаленные от круга президента. Выявляются эпизодические контакты с фигурами среднего звена, параллельные линии коммуникации, пути влияния, организованные без участия главы государства, без очевидной взаимовыгодной схемы, обнаруживаются денежные потоки, необходимые для смазывания механизмов, навязывание позиций сомнительными советниками и российскими разведслужбами, которые всегда — вне зависимости от Трампа — готовы и склонны оказывать влияние на политику Вашингтона.
Расследование, однако, не доказывает, что Трамп хотел заключить какое-либо соглашение с Путиным и добился этого, оно выявляет лишь тот факт, что некоторые его сотрудники и приближенные состояли в компрометирующих отношениях с Москвой. Дело выливается в многочисленные обвинения и приговоры, но без доказательств непосредственной ответственности президента. Основания для объявления импичмента — за который, кстати, должны голосовать Палата представителей и две трети Сената, а и тот и другой орган находятся в руках республиканцев, — становятся более зыбкими, администрация оказывается под ударом, но не уничтожена окончательно. Трамп остается в седле, несмотря на резкое снижение уровня доверия и сомнения в его способности управлять самым влиятельным государством в мире.
Может появиться и третий сценарий, где президент будет абсолютно невиновен, а расследование заключит, что все дело было сфабриковано врагами Трампа, желающими изгнать его из Белого дома, но масса улик, фактов, а не подозрений, а в некоторых случаях — конкретных доказательств связей с Россией, делает этот вариант крайне маловероятным. Таким образом, в поле зрения остаются первые два варианта, третьего не дано, как всегда, за вычетом тех, которые Дональд Рамсфельд (Donald Rumsfeld) назвал бы «неизвестным незнанием», то есть фактами, незнание которых мы не осознаем. Все промежуточные оттенки, которые может принять это дело со всеми доступными сегодня элементами, в сущности, сводятся к одной из представленных альтернатив.
Наш приближенный к Трампу собеседник отмечает, что второй исход — лучше с точки зрения Кремля, не только потому, что изгнание Трампа лишит его «друга». «Совершенно бессмысленно полагать, что Путин начал свое нападение с целью взять под свой контроль американскую демократию, управляя Трампом, как марионеткой. Он не настолько глуп, чтобы думать, что это действительно возможно. И даже если бы существовала возможность контролировать президента самой могущественной державы в мире, было бы невозможно захватить все органы, которые в свою очередь держат под своим контролем исполнительную власть. Ставить слишком высокие цели — значит подрывать своими же руками собственный проект гегемонии, потому что потом появляется ФБР, находит весь мусор, и все рушится».
Кремль же хочет вызвать у американской демократии состояние недомогания, он работает на то, чтобы нагнетать постоянную тревогу, своего рода морскую болезнь, препятствующую разумному мышлению и продвижению вперед, он устраивает короткое замыкание в системах врага, проводя малоинтенсивные атаки, используя его слабости и внутренний раскол для нанесения максимального вреда. Почему он предпочитает эту стратегию оказанию прямого влияния на политическое устройство? «Потому что цель Путина, — утверждает наш источник, — состоит не в том, чтобы загнать в угол Хиллари и поддержать Трампа, а в том, чтобы дискредитировать западную либеральную демократию, показать миру, что эта модель изживает себя. Если мы откроем любую газету или любой информационный источник за последние несколько недель, нам придется признать, что появляется соблазн признать победу России. Расследование покажет, были ли они достаточно предусмотрительны, чтобы вмешаться в наши дела не слишком глубоко, чтобы не оказаться пойманными за руку».
То, что кто-то определил как «синдром нарушения равновесия Трампа», — своего рода навязчивая патология, на которую обращали внимание критики президента, — является действенным доказательством ослабления демократической структуры. Россия в этой схеме послужила катализатором, подожгла петарду в пороховом складе внешней политики, и без того крайне поляризованной среде. «Избранная всеми мейнстримовыми СМИ и следящим за ними общественным мнением линия поведения, состоящая в постоянном фронтальном нападении и полной легитимизации президента, — это именно то, что нужно России. Путин хочет видеть страну, раздираемую спорами, лишенную логики, замкнутую, занятую решением внутренних проблем, которые никуда ее не приводят. Я убежден, что страница колумнистов газеты New York Times — это самое любимое чтение в Кремле», — объясняет наш источник.
Боб Вудворд (Bob Woodward) в некотором роде занимает схожую позицию. От гиганта Уотергейта можно было бы ожидать поддержки в отношении гордых коллег, яростно ведущих расследования в поисках нового скандала никсоновских масштабов, однако ветеран расследовательской журналистики выражает осторожную позицию: «Существует много людей, которые рассматривают президентство Трампа как своего рода испытание, как будто это временная мера. Однако вполне вероятно, что он сохранит свой президентский пост в течение всего мандата, то есть на четыре года, а возможно, и больше. Мы столкнулись с гипервентиляцией: слишком много людей слишком много пишут. Когда наступит импичмент, сколько продержится президент, выдержит ли он до лета и так далее… Я беспокоюсь за нашу профессию, за понимание профессии, всю эту спесь видят не только сторонники Трампа. Я думаю, можно делать и то и другое: вести кропотливое расследование, не оставлять ничего без внимания, и в то же время понимать, что перед нами не стоит задача превратить все это в редакционную статью».
Вудворд не говорит открытым текстом, что эта атмосфера — на руку противникам Америки, но он, безусловно, не рассматривает эту стадию обвинений как момент, отражающий функционирование демократии и ее сторожевых псов от власти. Он не призывает продолжать яростно копать. Скорее, он предлагает сделать глубокий вдох, заняться своей профессией, не делая никаких таинственных акцентов, характерных для тех, кто чувствует в себе призвание изменить ход истории.
Все эти гипотетические построения разрушатся (понятное дело), если будет доказан прямой и систематический сговор при наличии неопровержимых улик. Если же подтвердится другая возможность, возникнет серьезный скандал, который не затронет непосредственно президента: многие забывают, что администрации способны подолгу выдерживать состояние турбулентности. Джордж Буш-младший прочно сидел в Белом доме, даже когда было открыто специальное расследование по делу Валери Плейм (Valerie Plame), агента ЦРУ, личные данные которой были раскрыты из мести в отношении ее мужа, дипломата, давшего показания о том, что в арсеналах Саддама Хуссейна не было оружия массового поражения. Руководил расследованием самый суровый прокурор, которого только можно было найти, Пэт Фитцджеральд (Pat Fitzgerald), и глава кабинета вице-президента Скутер Либби (Scooter Libby) был приговорен к 30 месяцам заключения за преступления отнюдь не второго плана: клятвопреступление, лжесвидетельство, препятствование осуществлению правосудия. Это породило грандиознейший скандал, но Буш и его администрация умудрились остаться в седле. Надо сказать, что в то время в редакциях, а также во многих разведывательных агентствах, выражалось столь негативное отношение к президенту, что сложно было бы представить, чтобы оно было еще хуже.
К процедуре импичмента, в сущности, прибегали всего два раза в американской истории, и ни в одном из этих двух случаев она не завершалась отстранением президента. Когда Никсон был вынужден подать в отставку, над ним нависли тягчайшие обвинения, подкрепленные доказательствами, собиравшимися в течение нескольких лет. Президент ушел не в результате блицкрига. «Ясно, что они обнаружат, — говорит наш источник. — Однако гораздо более реалистично представить себе администрацию, которая выдержит по крайней мере четыре года, но будет двигаться, хромая, под постоянными ударами, парализующими политический процесс и в то же время не приводящими к изгнанию Трампа». Хромая поступь раненого животного — самое желанное зрелище для Кремля, феномен, порождающий нежелательный союз между наиболее воинственными секторами антитрамповской прессы и Путиным, антилиберальным пророком постзападного мира.
