На саммите в Таормине страны «Большой семерки» договорились сохранить антироссийские санкции из-за аннексии Крыма и российской агрессии на востоке Украины. И американское правительство отступило от своих требований смягчить санкции и даже пригрозило их ужесточением, если Кремль не выполнит свои обязательства по Минским соглашениям.
Долгое время опасались, что президент Трамп планирует «сделку» с Москвой за счет Украины. Однако активизировавшееся расследование связей Трампа с Кремлем, по всей видимости, подтолкнуло Белый дом к осторожным действиям, чтобы не создать впечатления слишком большой близости между американским президентом и путинским режимом.
Позиция в отношении к России по вопросу Украины кажется одним из немногих вопросов, по которым у трансатлантических партнеров единая позиция. Однако это не отменяет того факта, что Запад как и прежде далек от долгосрочной последовательной стратегии по отношению к путинской России.
Россия — партнер?
Насколько активно демонстрируется жесткий подход по отношению к России и растет осознание опасности для институтов западных демократий со стороны российских кибер- и информационных военных операций, настолько же активно Европа старается не слишком вредить экономическим отношениям при имеющихся разногласиях. При этом разнятся мнения о том, ухудшится ли экономическая ситуация в стране или же, наоборот, улучшится.
И хотя Россия активно участвует в Сирии в войне уничтожения на стороне режима Асада, западные лидеры не устают говорить об общих целях с Кремлем в борьбе против терроризма и характеризовать его как партнера по стабилизации.
Тот факт, что Владимира Путина принял со всеми почестями новый французский президент в Версальском дворце вскоре после своего избрания, хотя Эммануэль Макрон в ходе предвыборной кампании был мишенью российских хакерских атак, демонстрирует эту двойственность.
Глубокая неуверенность
Запад разрывается между пониманием, что вместе с путинским неоимпериализмом возник опасный мировой противник, и надеждой на то, что в случае агрессивного антизападного курса Москвы речь может идти и временном замешательстве, которое рано или поздно сменится, а именно российский властитель осознает преимущества баланса интересов.
Между тем, среди элит охваченного кризисами Запада растет восприимчивость по отношению к коррумпированности путинской господствующей системы. Заметно, что с Путиным хорошо можно ладить, если принимаешь его беззаконные правила.
Более глубокая причина неуверенности в общении с российским авторитарным руководством связана с неизвестностью, насколько стабильна и продолжительна нынешняя российская система власти. Грубо говоря, на Западе в этом отношении есть два противоположным взгляда — пессимисты от культуры и оптимисты от модернизации.
Присоединение к современности
Первые полагают, что корни путинского авторитаризма лежат глубоко в культурной и ментальной традиции русского общества. Если делать акцент на этом, демократизация и европеизация России в обозримом будущем — идеалистическая иллюзия. Вторые исходят из того, что особый российский путь в условиях глобального и коммуникационного сближения не сможет быть реализован. Они указывают на то, что вместе с растущей изоляции и экономическим спадом России от режима отвернутся те части элит и обычное население, которые не хотят терять связи с современностью.
Это фундаментальное различие в оценках будущего России находит отражение и в рамках дебатов внутри российской оппозиции — или того, что от нее осталось в репрессивных условиях в России. В ходе недавнего заседания Российского форума в Вильнюсе, организованного министерством иностранных дел Литвы, можно было проследить противоречия среди критически настроенных по отношению к Путину патриотов.
Если бы Путин знал
Гражданские инициативы указывают на растущий конфликтный потенциал, концентрирующийся под поверхностью якобы доминирующей поддержки Путина и выражающийся все чаще в акциях протеста, а также забастовках дальнобойщиков.
Но если среди большой части населения общества растет недовольство коррупцией, спадом в экономике и произволом аппарата власти, скептики отмечают, что оно направлено не против Путина. В отношении главы Кремля позиция следующая — «Если бы лидер знал».
Надежды оппозиционеров, например, бывшего нефтяного магната Михаила Ходорковского, который долгое время провел за решеткой и затем был помилован Путиным, на то, что мобилизация протестного движения и участие в выборах смогут привести к изменениям в России, они считают «романтикой». Жестокие репрессии, который Кремль сейчас практикует в аннексированном Крыму, пробная версия того, что Кремль планирует сделать во всей России.
Концепция Ходорковского
В изгнании Ходорковский развивает свою стратегию «Открытой России» — сообщества оппозиционных и гражданских групп в виде своего рода «круглого стола». По его словам, объединение оппозиции с единой программой и лидером отражает авторитарный принцип, который Путин хочет навязать обществу.
Ходорковский также критикует и санкции Запада, которые мешают широкому обмену между простым российским населением и обществом Запада. Вместо этого необходимо вводить санкции целенаправленно против организаторов и бенефициаров путинской системы.
За этой концепцией Ходорковского стоит представление о том, что авторитарный режим навязывается России сверху и не поддерживается большей часть населения.
Криминальная энергетика главы Кремля
Опросы, согласно которым подавляющее большинство населения поддерживает Путина, из-за страха репрессий не имеют своей ценности. Ходорковский и его сторонники совсем не хотят Россию в целом идентифицировать с махинациями Путина.
Но можно усомниться в тезисе, что российская автократия основывается только на одном личном стремлении к власти и криминальной энергетике главы Кремля и его подданных и поэтому нестабильна. На Российском форуме не было речи об идеологии, которую развивает режим, в особенности, среди российской молодежи.
Хотя речь идет не об однородной государственной идеологии, как это было в советские времена. Но при помощи своего рода лоскутной работы из националистических, правоконсервативных и неосоветских теорий Путин создал мировоззренческую основу для своего господства, ядро которой образует антизападный настрой.
От вопроса, насколько глубоко в умах элит и широких слоев населения засело это мышление, зависит не в последнюю очередь прогноз, что же будет после Путина — и будет ли что-то лучшее.
В качестве перспективного конкурента Путина рассматривается Алексей Навальный. То, что он сам несколько лет назад выступал в роли ультранационалистического политика, оппозиционеры, такие как Ходорковский, существенным не считают. Если Навальный будет участвовать в президентских выборах, он его поддержит.
Навальный выступает за плюралистическое общество, но отставляет такие центральные внешнеполитические вопросы, как аннексия Крыма, в сторону. Критики считают это большой ошибкой — обходить стороной такие спорные вопросы по соображениям националистических настроений. Потому что во властных фантазиях они видят корень российский несчастий.
Для Запада все это может означать, что он не может создать зависимость между собственными действиями и непредсказуемостью внутреннего развития России. В целях самосохранения западные демократии должны обозначить Кремлю четкие границы. Если они хотят способствовать свободным тенденциям в России — их возможность, оказать влияние на будущее становление страны, ограничены.
