Одна из проблем, продолжающих преследовать Запад, который своей политикой пытается загнать Россию в угол, заключается в том, что Москва, пусть и не обладающая всей полнотой ресурсов Советского Союза, все-таки может оказывать свое влияние в ряде регионов мира. При такой близорукости постоянно игнорируется роль России в Восточной Азии как важного фактора для стратегии США в данном регионе, хотя Москва наладила стратегическое партнерство с Китаем и проводит сбалансированную экономическую политику в отношении Японии и Кореи. Запад недооценивает последствия сложной игры, которую Россия ведет на Ближнем Востоке в поисках баланса между Турцией, Ираном, Сирией, Саудовской Аравией, Катаром, Израилем, Египтом и Ливией. Набившая оскомину байка о том, что «Россия — это только региональная держава», и настойчивые напоминания о ВВП России, равном валовому внутреннему продукту средней европейской или азиатской страны, являются недооценкой реальности. А реальность эта состоит в том, что Москва по-прежнему располагает определенными возможностями и ресурсами, позволяющими ей вести игру на мировом уровне.
На такую бюрократическую склонность смотреть на Россию исключительно через европейские очки накладывается упрямое нежелание Вашингтона поддерживать контакты с Кремлем. На фоне тех проблем, которые омрачают двусторонние отношения (Украина, Сирия, выборы 2016 года, проблемы прав человека и т.д.), отсутствие эффективных каналов связи в целях обмена информацией составляет серьезную проблему. Непосредственным результатом отказа от общения является то, что Россия своими действиями может застать Соединенные Штаты врасплох, как она поступала уже неоднократно на Ближнем Востоке, в том числе, в Сирии и Ливии.
Эти две особенности американской политики в отношении России имеют большое значение, потому что новые линии разлома, способные породить споры и противоречия между Вашингтоном и Москвой, могут пойти в неожиданном направлении. Это может быть не активизация боевых действий на востоке Украины и не случайное столкновение натовских и российских военных самолетов над Балтийским морем. Причиной конфронтации может стать назревающий политический кризис в Венесуэле.
После смерти Уго Чавеса его боливарианское политическое движение с трудом удерживает власть на фоне ослабления экономики, которая буквально умирает из-за неуклюжего государственного вмешательства и падения нефтяных цен. Не обладающий шармом и харизмой своего предшественника Николас Мадуро беспомощно наблюдает за тем, как оппозиция набирает силы и популярность, и сегодня составляет большинство в Национальной ассамблее. Продвигаясь проторенными тропами, Мадуро пытается законными и незаконными методами обойти оппозицию и сохранить свою власть в Венесуэле. В то же время, он отчаянно ищет способы, чтобы удержать экономику от полного краха.
Чавес, чтобы получить больше пространства для маневра, обратился к России как к запасному источнику капиталовложений в энергетическую и добывающую отрасль своей страны, и как к поставщику военной техники для армии и сил безопасности. В свою очередь, доступ к венесуэльской нефти и газу стал неотъемлемой частью стратегии российской государственной нефтяной компании «Роснефть», стремящейся превратиться из евразийского поставщика энергоресурсов в важного игрока мирового масштаба. Государственная энергетическая компания Венесуэлы PDVSA в поисках наличных денег и капитала позволила «Роснефти» приобрести акции своих ключевых и самых ценных активов. Для получения дополнительных финансовых вливаний от «Роснефти» она даже выставила в качестве залогового обеспечения свои акции в американской нефтеперерабатывающей и распределительной компании CITGO. Для российской оборонной промышленности также важны долгосрочные контракты на поставку боевой техники и оружия венесуэльской армии и партийному ополчению, которое все чаще используется для обеспечения безопасности.
Короче говоря, в последние годы в Венесуэле, как и в Сирии, у России возникла необходимость поддерживать действующий режим ради сохранения своих инвестиций. Такая потребность все больше усиливается, так как оппозиция четко дала понять, что считает нелегитимным наращивание коммерческого присутствия России в своей стране. В прошлом году Национальная ассамблея предупредила, что считает недействительными новые контракты между PDVSA и Роснефтью, а ее депутаты наглядно продемонстрировали свое несогласие, разорвав копии соглашений между этими компаниями. Для Москвы прозвучал громкий и недвусмысленный сигнал: если Мадуро уйдет, вместе с ним уйдут и российские приобретения.
Как показывает пример Сирии на протяжении последних шести лет, по этой причине Москва выступает решительно против смены режима. Беспорядки в Венесуэле продолжаются, а Мадуро ищет новые способы, чтобы править страной в обход ассамблеи через альтернативные институты власти, подконтрольные последователям Чавеса. В этих условиях беспорядки способны перерасти в полномасштабное восстание, а режим в ответ может предпринять попытку подавить его силой.
В отличие от Сирии, Москве будет очень трудно осуществить интервенцию в Западном полушарии. Но Россия все-таки может предоставить правительству Мадуро все необходимое для сохранения власти, в том числе, оказать ему поддержку. Это несомненно приведет к затягиванию кризиса.
Но проблема Венесуэлы не стоит в повестке российско-американского диалога. Похоже, нет никакого механизма по обеспечению «мягкой посадки», который позволил бы плавно передать власть Мадуро оппозиции. Более того, у России в настоящее время нет никаких стимулов содействовать такому исходу.
Вашингтонский консенсус может сколько угодно твердить о том, что российская помощь в этом вопросе не имеет никакого значения, и что Москва должна поплатиться за свое решение поддержать режим Чавеса-Мадуро, лишившись своих активов в случае прихода оппозиции к власти. Но Вашингтон точно так же думал про Сирию, когда ему казалось, что Башар Асад вот-вот будет свергнут. А посмотрите, что там получилось. Продолжительная дестабилизация в Венесуэле противоречит американским интересам. И сейчас Вашингтону надо думать о том, как побудить Россию к урегулированию этого кризиса.
Николас Гвоздев — старший редактор журнала The National Interest, профессор, специализирующийся на вопросах национальной безопасности и работающий в колледже ВМС США.
