Показания Джеймса Коми перед комитетом по разведке Сената в основном были построены вокруг его взаимодействия с президентом Дональдом Трампом. Но на случай, если кто забыл, основной вопрос расследования — предполагаемое вмешательство России в американскую предвыборную кампанию в 2016 году и возможность сговора между штабом Трампа и «русскими».
И хотя Коми об этом спрашивали мало, к тому же он не желал обсуждать само расследование на публичном слушании, его замечания дали полезное, пусть и несколько разочаровывающее представление о том, что думает разведка по этому вопросу.
Коми не оставил сомнений: россияне вмешались в выборы. Причем, делали это целенаправленно. Изощренно. С огромными техническими усилиями. И это была активная кампания, проводившаяся под эгидой верхушки власти.
Отвечая сенатору Ричарду Барру, Коми высказал мнение, что российское правительство стоит за кибератаками на сеть Демократической партии, последовавшей публикацией украденных данных и взломом электронных списков избирателей, как стало понятно из утечки Национального агентства безопасности. Он заявил, что Россия приложила «серьезные усилия для атак правительственных и неправительственных организаций, близких к властям учреждений» — до 1000 или нескольких сотен. Это, по его словам, было «многолетней практикой» российских шпионов.
В то же время, отвечая на вопрос, уверен ли он, что в голосование не вносились изменения, он сказал: «Я уверен».
Сенаторы не решились спросить Коми о том, как он узнал о том, что Россия нападала на сотни американских организаций во время выборов. Некоторые, особенно демократы, кажется, решили принять роль российских разведслужб в атаках и сливах как факт. Пока Барр — республиканец и председатель комитета — ссылался на «возможное» вмешательство России, вице-председатель Марк Уорнер — демократ — говорил так, будто эта часть расследования уже завершена.
Мы оказались в ситуации, когда иностранный враг напал на нас дома, легко и просто. Не с помощью оружия или ракет, а руками иностранных оперативников, вмешавшись в важнейший для нас демократический процесс — президентские выборы. Российские шпионы участвовали в серии киберрейдов и широкой кампании дезинформации, направленных на то, чтобы посеять хаос, подорвать нашу веру в этот процесс, в наше руководство и, в конечном счете, в нас самих.
Возможно, демократы удовлетворены предоставленными им секретными доказательствами, которых мы пока не знаем. В любом случае они не прилагают каких-либо усилий, чтобы просветить американцев, как именно произошло предполагаемое вмешательство России. Эту задачу оставили прессе и анонимным источникам.
Поэтому остается лишь расследовать, сотрудничала ли команда Трампа с российской властью или ее агентами. И тут показания Коми вызвали некоторые неприятные сюрпризы для тех, кто уже убежден в том, что произошел сговор.
Бывший глава ФБР дал понять, что не считает российского посла Сергея Кисляка офицером разведки — это заявление сделано неназванным американским чиновником и появилось в ряде СМИ. По словам Коми для советника по национальной безопасности было вполне естественным держать связь с иностранным дипломатом. Кроме того, он отметил дважды, что история, опубликованная в The New York Times в феврале, где цитировались неназванные чиновники, неверна. Коми добавил: если закрыть расследования контактов бывших советников по вопросам национальной безопасности Майкла Флинна с Кисляком, это вряд ли помешает полному расследованию вмешательства России.
Все эти заявления, разбросанные среди показаний, рисуют интригующую картину. По крайней мере, в то время как Коми все еще был директором ФБР, следователи, по-видимому, не считали Флинна ключевой фигурой в любом предполагаемом проекте Трамп-Россия. Также у них было немного доказательств связи между доверенными Трампа и российскими спецслужбами, иначе Коми не стал бы отрицать информацию издания о подобных коммуникациях. Другие сообщения в СМИ он комментирует менее охотно.
Если вспомнить подтверждение Коми, что во время его работы в должности Трамп не был субъектом расследования, это значит, что часть о тайном соглашении пока не в центре внимания. В письменных показаниях Коми идет речь о том, что по словам Трампа президент приветствует любые открытия в отношении его команды — это можно расценивать как уверенность в том, что он не станет объектом расследования.
Возможно, именно из-за отсутствия доказательств сговора Коми так старался сместить внимание на попытки Трампа повлиять на директора ФБР.
Как я и боялся, расследование — по крайней мере, та часть, которой управляет комитет Сената, — видимо упускает из виду главное: принял ли Трамп помощь Кремля в борьбе за власть. Независимо от того, насколько изобличительными кажутся показания Коми, характер заданных ему вопросов, — вполне обнадеживающий для Трампа. Если враги американского президента попытаются поймать его на чем-то меньшем, чем сотрудничество с российскими шпионами, это будет выглядеть как очередная партизанская атака, а не серьезная попытка защитить национальную безопасность.
