Генеральному прокурору удалось избежать нанесения значительного ущерба своему боссу, но без телесуфлера он не смог ответить на самые важные вопросы в тот ужасно досадный день.
Во время показаний по России в Сенате стандартным ответом генерального прокурора была фраза «не могу вспомнить», а неопределенность была повесткой дня.
Он начал с заявления, хорошо подходящего для газетных заголовков старой школы, настаивая на том, что утверждение о его участии в сговоре с Россией «шокирующая и отвратительная ложь».
Но показания Джеффа Сесшнса на Капитолийском холме во вторник запомнятся благодаря моменту, который превратили в мемы 21 века. Отвечая на вопросы калифорнийского демократа Камалы Харрис, Сешнс, бывший сенатор из Алабамы со смутным представлением о гражданских правах, сказал: «Я не могу отвечать, когда меня торопят. Это заставляет меня нервничать».
Это потому, что Харрис темнокожая, женщина или бывший прокурор, или все вышеперечисленное? Twitter решит. Но инцидент показал, как провалилась попытка Сешнса использовать напыщенность и браваду в стиле Трампа — «Дональд в одноразовом стакане», как называл его на прошлой неделе обозреватель газеты the New York Times Фрэнк Бруни.
Генеральному прокурору удалось избежать нанесения значительного ущерба своему боссу, но без телесуфлера он не смог ответить на самые важные вопросы в тот ужасно досадный день. «Не могу комментировать» или «не могу вспомнить» — его стандартные ответы. Это было препятствование, лишенное всякого шарма.
Уклоняясь от ответов, Сешнс заявил, что не может сказать, говорил ли он с Трампом о российском расследовании. Он отказался сообщить, приказывал ли ему Трамп покинуть кабинет, чтобы президент мог сказать директору ФБР Джеймсу Коми не наступать на Майкла Флинна. Он отказался сказать, было ли какое-либо обсуждение потенциального помилования для Флинна.
Хотя Коми также держал несколько козырей в рукаве перед слушанием в комитете разведки Сената на прошлой неделе, но тон резко отличался. Для Коми немыслимо сказать, что допрос заставляет его нервничать, или начать волноваться и демонстрировать нетерпение, как сделал Сешнс во время перекрестного допроса Рона Вайдена, сенатора-демократа из Орегона.
Вайден наседал на Сешнса, расспрашивая о том, почему он заявил самоотвод от участия в расследовании вмешательства России, и о проблемах, которые, по словам Сешнса, он не мог решить. «Почему бы вам не сказать мне? Их нет, сенатор Вайден, их нет. Я могу сказать вам с абсолютной уверенностью. Это тайная инсинуация, просочившаяся наружу», — сердито огрызнулся генеральный прокурор.
Вайден сказал, что ответ «не прошел проверку на вшивость».
Несколько сенаторов давили на Сешнса из-за его отказа отвечать. Сначала он утверждал, что «в соответствии с многолетней практикой Министерства юстиции я не могу и не буду нарушать свой долг по защите конфиденциальных бесед с президентом». Затем он сказал, что, хотя Трамп не ссылался на привилегию президента, он может сделать это в будущем. «Я считаю, сейчас было бы преждевременно отказывать президенту в полном и разумном выборе привилегий исполнительной власти», — сказал он. Мало кто был доволен этим.
В отношении России неопределенность была повесткой дня. Да, Сешнс был в отеле «Mayflower» в Вашингтоне, но нет, у него не было официальной встречи с российским послом Сергеем Кисляком. «Если и было какое-то короткое мимолетное общение с российским послом во время этого приема, я не помню этого».
Как и Трамп, Сешнс выдал почти полное отсутствие любопытства в вопросе вмешательства России в президентские выборы, признав, что он никогда не получал официального брифинга. На вопрос, вмешивалась ли Россия, он ответил: «Похоже, да». Позже он жаловался, что «это действительно трагичное стратегическое событие», что США и Россия не наладили отношения.
Единственной фигурой, более спорной, чем Сешнс, был сенатор-республиканец Том Коттон из Арканзаса, который упоминал о книгах Джона Ле Карре и фильмах о Джеймсе Бонде и Джейсоне Борне. Он утверждал, что обвинения в адрес России — это шпионские выдумки. «Спасибо, что сказали это, сенатор Коттон. Это похоже на „Зазеркалье". Что это такое?», — улыбнулся Сешнс. Вашингтон не видел такого подхалимства после заседания кабинета Трампа 24 часами ранее.
