Тель-Авив — Утром 1 июня 1967 года в маленькой квартирке в Герцлии — престижном пригороде в нескольких милях к северу от Тель-Авива — зазвонил телефон.
«Доброе утро, мадам. Это Юрий. Ваш муж дома?» — спросил взволнованный мужской голос с сильным русским акцентом.
«К сожалению, его нет, — ответила женщина.- Он на военных сборах».
«Если он позвонит, скажите, что мне необходимо срочно с ним встретиться», — сказал ее собеседник и повесил трубку.
Звонившего звали Юрием Котовым. Он был подающим надежды сотрудником КГБ. Двумя с половиной годами раньше он завербовал одного из перспективных молодых представителей правящей израильской партии «Авода», получившего оперативный псевдоним «Мальчик». С тех пор Котов успел получить от своего агента, состоявшего также в резерве военной разведки, немало информации — о партийных делах и не только.
В документах КГБ, поступивших недавно — благодаря британской разведке — в распоряжение Кембриджского университета, я видел теплые отзывы о «Мальчике». «Мои кураторы из КГБ, — рассказывал мне „Мальчик", — говорили мне, что я стану одним из их ведущих агентов на Ближнем Востоке». КГБ не так уж ошибался: «Мальчик», действительно, стал известной фигурой — как в Израиле, так и в Соединенных Штатах.
Однако на самом деле, будучи патриотом Израиля, он сразу же уведомил о предложениях Котова израильскую контрразведку Шин-Бет — и согласился на них с ее одобрения. Информация, которой он делился с советской разведкой, предоставлялась ему израильскими спецслужбами. Часть ее была сфабрикованной, а часть — бесполезной. Шин-Бет, присвоившая ему псевдоним «Апельсин», до сих пор считает обстоятельства этой истории секретными и запрещает публиковать его имя.
В июне 1967 года Котов и его коллеги по тель-авивской резидентуре видели, что Израиль готовится к войне. Их московские начальники в грядущую войну не слишком верили, несмотря на угрозы и агрессивные действия арабов. Тем не менее они начали выяснять у разведчиков, работавших в Израиле, что происходит. Как рассказал мне один из кураторов «Апельсина» Реувен Мерхав (Reuven Merhav), Шин-Бет решила «попытаться предотвратить войну», направив русским через двойных агентов подлинную информацию.
Контрразведка поручила «Апельсину» «встретиться с Котовым — в полной офицерской форме со всеми знаками различия — и рассказать ему, что Израиль, готовясь к войне, стягивает к египетской границе большие силы и что, если Советский Союз не поможет ослабить напряженность и не добьется вывода египетской армии с Синая, Израиль нападет первым». Аналогичные указания получил и другой двойной агент — польский журналист Виктор Граевский.
Эти сведения поступили в Москву, но ничего не изменили. Обман и дезинформация, исходившие из штаб-квартиры КГБ, уже поставили Израиль и его соседей на грань войны.
Понимание того, какими методами советская разведка пыталась изменить баланс сил на Ближнем Востоке, позволяет разобраться с причинами Шестидневной войны. Но одновременно оно также объясняет менталитет управляющих сейчас Россией выходцев из КГБ и позволяет оценить методы, которыми они пытаются влиять на международную политику.
КГБ называл эти методы «активными мероприятиями». Согласно документам КГБ, они имели целью «оказание выгодного влияния на представляющие интерес области политической жизни государств, их внешнюю политику, на введение противника в заблуждение, подрыв и ослабление его позиций».
Руководство КГБ было настроено глубоко антисемитски. Оно считало, что Израиль и мировое еврейство по степени опасности «уступают только главному врагу — Соединенным Штатам». Настрой КГБ на дестабилизацию обстановки Израиля был абсолютно непропорционален мощи и влиянию этой страны. В апреле 1967 года — на фоне успехов Соединенных Штатов во Вьетнаме — Москва решила предпринять масштабные «активные мероприятия» по ослаблению Израиля, что также нанесло бы удар по американцам.
Передавая Сирии и Египту сфабрикованную информацию, Советский Союз хотел увеличить их зависимость от себя. Кроме того, он хотел дополнительно вовлечь Египет в ближневосточные трения, заставив его угрожать Израилю. Москва надеялась, что Египет укрепит свои позиции и снова сможет ввести свою армию на Синай. Судя по некоторым источникам, Советский Союз даже рассчитывал, что из-за роста напряженности президент Египта Гамаль Абдель Насер выведет войска из Йемена, присутствие там египетских сил не нравилось Москве. Кризис между Египтом и Израилем мог также замедлить или затормозить строительство израильского атомного реактора в Димоне, который в СССР справедливо считали фактором, меняющим стратегический расклад на Ближнем Востоке.
Советский Союз воспользовался состоявшимся 13 мая 1967 года визитом египетского вице-президента Анвара Садата в Кремль, чтобы поделиться с ним «секретной информацией» о том, что Израиль концентрирует силы у своей северной границы и собирается напасть на Сирию. Как сообщили Садату руководители КГБ, Политбюро ожидало от Египта, что он защитит союзную России Сирию. «Они прекрасно знали, что это была не просто неточная информация, но откровенная ложь», — утверждает генерал Шломо Газит (Shlomo Gazit), в то время возглавлявший аналитический отдел израильской военной разведки.
Израиль не концентрировал свои силы. Напротив, в середине 1967 года израильская разведка была убеждена, что Сирия целиком поглощена внутриполитическими конфликтами, а Египет увяз в Йемене. Поэтому непосредственной опасности войны она не видела. Это была правильная оценка — ни одна из стран на деле не хотела воевать. Однако к середине мая КГБ уже не мог загнать джинна обратно в бутылку.
Садат вернулся в Каир тем же вечером — и обнаружил, что местная резидентура КГБ подготовила для него такое же предупреждение. Он поспешил в резиденцию Насера, где лидер Египта созвал срочное совещание. Далеко не факт, что Насер поверил советским сообщениям — но повел он себя так, как будто им поверил. Даже если Египет и Сирию подталкивала к войне Москва, Насер был уверен, что это ему выгодно.
15 июня египетский президент ввел войска на Синай и потребовал, чтобы ООН вывела с полуострова своих миротворцев. Затем он объявил пролив Эт-Тиран закрытым для израильских судов, заблокировав Израилю доступ в Красное море. Советский Союз поддержал эти меры в уверенности, что Израиль не решится в ответ начать войну — и что, даже если он захочет это сделать, США его остановят.
Действия Египта ошеломили Израиль, воспринявший их как повод для войны и начавший мобилизацию сил. Высокопоставленные военные принялись давить на премьер-министра Леви Эшколя, требуя, чтобы он одобрил превентивный удар. Население Израиля, испуганное угрожающими заявлениями Насера и опасавшееся второго Холокоста, было охвачено тревогой. Однако армейское руководство, пользовавшееся надежными разведданными, было уверено в победе.
Сотрудники советского посольства в Израиле — в том числе Юрий Котов — совсем не были, в отличие от своего московского начальства, уверены в том, что Израиль получится запугать. Поэтому они вызвали своих агентов, чтобы попытаться понять, что же происходит. Одновременно Шин-Бет задействовала двойных агентов, чтобы уговорить Советский Союз ослабить напряженность.
Эшколь попытался убедить СССР, что Израиль не собирается нападать на Сирию. Ночью, прямо в пижаме, он принял советского посла Сергея Чувахина (так в тексте, в действительности Дмитрия Чувахина, — прим. пер.) и предложил ему вместе съездить к сирийско-израильской границе и убедиться, что там не происходит ничего необычного. Чувахин отказался.
Когда власти в Москве поняли, что ситуация выходит из-под контроля, они постарались предотвратить войну. В секретном письме к президенту Линдону Джонсону советский премьер Алексей Косыгин потребовал от Джонсона гарантий того, что Израиль не нападет на Сирию или на Египет. Одновременно, по другому каналу, он попросил Египет не атаковать.
При этом русские ничего не сделали, чтобы убедить Насера отвести войска. Большинство московских экспертов были уверены, что в случае войны Израиль будет разгромлен за пару недель. Советский Союз продолжал скармливать своим союзникам ложную информацию. Вдобавок русские одобрили полеты египетских МиГов (некоторые считают, что управляли самолетами советские летчики) над израильским ядерным реактором в пустыне Негев. Израиль воспринял это как прямую угрозу для одного из своих наиболее секретных и важных объектов.
1 июня стало ясно, что Соединенные Штаты не хотят или не могут открыть пролив Эт-Тиран с помощью международной флотилии. Министр обороны Роберт Макнамара (Robert McNamara) сказал тогда главе «Моссада» Меиру Амиту (Meir Amit): «Я хорошо вас понимаю. Отправляйтесь домой, молодой человек, вам сейчас следует быть там». Как рассказывал мне позднее Амит, ответ Макнамары он воспринял как «зеленый свет» на превентивный удар — который и был нанесен 5 июня.
Вскоре после этого резидентура КГБ в Тель-Авиве начала получать сообщения об израильских победах. «Они были в полной растерянности», — вспоминает Реувен Мерхав, в то время возглавлявший в Шин-Бет отдел по противостоянию советскому шпионажу. Разведчики первыми осознали катастрофичность происходящего для Советского Союза.
«Активные мероприятия» дали результат, прямо противоположный запланированному. Израиль за шесть дней превратился в ключевую региональную державу и стал для Соединенных Штатов более значимым союзником. Сирия и Египет опозорились. Американские вооружения восторжествовали над советскими — и над советской военной доктриной.
10 июня Советский Союз разорвал дипломатические отношения с Израилем. Через восемь дней в Хайфу пришел корабль, увезший штат посольства, включая резидентуру КГБ, и имущество. По словам г-на Мерхава, сразу после того, как они покинули здание, внутрь ворвались сотрудники Шин-Бет — и обнаружили, что КГБ «ничего после себя не оставил». «Тут я понял, что эпоха закончилась», — сказал он, добавив, что при этом он понимал: «Ближний Восток для них слишком важен, и они еще вернутся».
Он был прав. Россия вернулась — и она снова играет в мировой политике деструктивную, дьявольскую роль. Технологии распространения дезинформации и использования сфабрикованных фактов, призванных сеять рознь и напряженность, обманывать и запугивать, могли измениться, но менталитет остался прежним. Россия, у руля которой стоит ветеран КГБ Владимир Путин, по-прежнему считает «активные мероприятия» законным способом уравнивать свои шансы с Западом и наращивать свое влияние в мире — включая Ближний Восток.
Разница между июнем 1967 года и современностью в том, что сейчас у них, похоже, все получается.
Ронен Бергман — внештатный автор The New York Times Magazine, старший корреспондент Yedioth Ahronoth по проблемам вооруженных сил и спецслужб, автор выходящей вскоре книги «Поднимись и убей его первым: тайная история израильских точечных ликвидаций» («Rise and Kill First: The Secret History of Israel's Targeted Assassinations»).
