Введение военного положения — это фактически изменение системы управления в стране. И это не просто провозглашение того, что мы находимся с кем-то в состоянии войны.

Речь идет о введении определенных ограничений на передвижение граждан, контроль СМИ и распространение информации. Кроме того, часть ресурсов, в том числе, частных, может быть мобилизована на нужды безопасности и обороны. Это — реальная перестройка очень многих вещей. При таких условиях иностранные партнеры, очевидно, будут с большим недоверием смотреть в нашу сторону — они просто боятся страны, находящейся в военном положении. Не до конца пока понятно, каким образом будут формироваться отношения между Украиной и Международным валютным фондом, и не понятно, какие реформы и какая политика будет проводиться.

Нынешняя ситуация очень сложная: мы прекрасно понимаем, что это не антитеррористическая операция, а фактическая борьба с российской агрессией. Поэтому здесь возникает вопрос: какую мы должны проводить юридическую политику, какие вводить средства защиты национального суверенитета и безопасности в самом широком смысле этого слова в этих условиях? Я думаю, что полноценного введения военного положения в стране не будет, но то, что нам необходимо принять сложное решение касательно наших отношений с РФ — очевидно. Особенно, учитывая ту роль, которую играет сегодня Россия в мире. К тому же на определенном этапе гибридная война исчерпала свои политические границы. Обострение и продолжение того конфликта, который мы сегодня наблюдаем, требует от Украины принятия нестандартных решений.

Ключевая проблема заключается в том, что в основном мы принимали решения в ответ. После аннексии Крыма и начала военных действий на востоке мы были реактивными. Набор наших действий до этого момента не выходил за пределы стандартных инструментов экономического и военного противостояния. Если речь идет непосредственно о военном положении, на мой взгляд, мы не можем ввести его просто так. Мы должны четко сказать в связи с чем он введен: назвать Россию агрессором в юридическом плане. А следовательно — осуществить ряд мер, как например ограничить отношения с Россией, по меньшей мере ввести визы, а то и вообще закрыть на некоторое время границу, прекратить экономические связи, и тому подобное.

В этом смысле среди многих украинцев это будет очень непопулярная норма, потому что с одной стороны мы понимаем, что идет война, но с другой стороны личностный обмен не прекращается, люди туда-сюда ездят, ситуация неоднозначная. И если в условиях такой неоднозначности будут введены жесткие меры, ясно, что это решение будет непопулярным, и те, кто ведет борьбу с действующей властью, могут воспользоваться этим моментом.

Поэтому введение военного положения требует чрезвычайно высокого уровня мобилизации политической элиты. К сожалению, на сегодня она таковой не является. Идея защиты своей страны не разделяется большим количеством украинских политических сил.

То же касается и общества. Нельзя требовать его стопроцентной мобилизации. Мы должны понять, что если нет единой элиты и высокого уровня мобилизации общества в целом, то реальное введение военного положения, а также полноценное политическое, военное и экономическое противостояние с Россией реализовать очень сложно.