Полиция забирает испуганную и растерянную Нелли Блай в 1887 году в Нью-Йорке. Вскоре она предстает перед судьей, ее обследуют несколько врачей. Сомнений у специалистов нет: девушка — душевнобольная, ее помещают в спецучреждение. Пока для Нелли Блай все идет по плану.
Шум клавиш пишущих машинок — единственное, что слышит Нелли Блай (Nellie Bly), когда в четверг, 22 сентября 1887 года пересекает офис редакции New York World. Она стучит в дверь главного редактора.
23-летняя девушка несколько месяцев бродила по улицам Нью-Йорка, пытаясь найти работу в качестве журналиста, но ни одна дверь мегаполиса перед амбициозной девушкой из Питтсбурга так и не открылась.
Пачкать руки чернилами в борьбе за серьезные репортажи для газет — удел мужчин.
Но когда Нелли Блай заходит в кабинет Джона Кокерилла (John Cockerills), она сразу понимает, что, возможно, удача сейчас повернется к ней лицом.
Главный редактор с интересом слушает предложения мисс Блай, хотя он вынужден отвергнуть идею отправить ее в Европу, в самостоятельное путешествие через Атлантику в каюте самого низкого класса, а затем рассказать о своих впечатлениях эмигрантки на пути в США.
Но мужество молодой женщины и ее жажда приключений заставляют Кокерилла ухватиться за другую идею, о которой он размышлял вместе с владельцем газеты, обладающим богатым воображением Джозефом Пулитцером: Блай должна попытаться притвориться сумасшедшей, чтобы ее могли положить в городскую психиатрическую больницу (New York City Lunatic Asylum) на острове Блэкуэлл. Ходят слухи, что условия содержания там — просто ужасные.
Барышня Блай должна проникнуть в сумасшедший дом
«Записывайте только то, что видите, ничего не исключая и ничего не прибавляя. Ругайте и хвалите в тех случаях, когда вы найдете это уместным, и все время помните о правде», — раздается из-под густых усов, закрывающих верхнюю губу Кокерилла и скрывающих рот.
«Правда, меня немного смущает то, что вы все время улыбаетесь», — продолжает он.
«Больше не буду», — вырывается у Блай, которая просто в восторге от того, что ей наконец доверили важное задание для большой газеты.
Вместе с тем ей ясно, что для того, чтобы вообще проникнуть за стены закрытого спецучреждения, понадобятся все ее актерские способности
«Попытайтесь. Если вы это сделаете, то все будут просто в восторге», — с энтузиазмом уверяет ее Кокерилл, который чувствует, что New York World — на пороге одной из самых сенсационных историй.
Нелли Блай никогда не боялась трудностей. Молодая женщина знает, что задание на острове Блэкуэлл наконец-то сможет прославить ее в мире газетчиков.
Вместе с тем полная надежд журналистка знает, что как только ее перевезут на ужасный остров, ей придется быть в изоляции, что она будет там очень уязвима, и что ей придется находиться среди душевнобольных женщин.
Поэтому она позволяет себе высказать некоторую озабоченность.
«А как вы заберете меня, если я туда проникну?» — спрашивает она Кокерилла, немного нервничая.
«Не знаю», — отвечает редактор.
Выполнение задания начинается в приюте
Уже вечером следующего дня Нелли Блай прогуливается по продуваемым всеми ветрами улицам Манхэттена, одетая в свою самую унылую одежду. По ее словам, выглядит она, словно «бедная несчастная девушка».
Она несколько часов училась ходить с вытаращенными глазами, пристально глядя на прохожих, чтобы выглядеть безумной.
Пока она бродит по тротуарам Второй Авеню, Блай вспоминает истории о привидениях для того, чтобы окружающим показалось, что она чем-то напугана. Она никогда раньше не встречала людей, у которых не все в порядке с психикой.
Когда она осторожно стучится в дверь временного приюта для женщин, больше всего она надеется на то, что сумеет провести всех в приюте вокруг пальца и заставить их поверить в то, что она — совершенно чокнутая.
«Нелли Браун», — представляется Блай, когда какая-то женщина из приюта открывает дверь.
Ей встречает миссис Стэнард, помощница управляющей приютом. В течение вечера хозяйка обращает внимание на то, что с этой молоденькой мисс Браун что-то не так.
«Что вас беспокоит? У вас какое-то горе или какие-то другие проблемы?» — спрашивает Стэнард.
Блай немедленно хватается за возможность рассказать о своей хрупкой душе и о том, что она смертельно боится всех, кто обитает в доме.
Дело в том, что она знает, что душевнобольные нередко скептически относятся к незнакомым людям, и пытается вести себя именно так, чтобы казаться как можно более убедительной.
Остаток вечера Нелли Блай продолжает игру, ведет себя, как маньячка, бросая на других женщин испуганные и полные отчаяния взгляды.
Поскольку подходит время ложиться спать, многие из других обитательниц приюта начинают выражать беспокойство по поводу новой девушки.
«Мне страшно здесь находиться, когда в доме сумасшедшая», — говорит одна, в то время как другая заявляет, что «Нелли нас тут до утра всех поубивает».
Судьбу Блай решает судья
Ночью одна из обитательниц приюта просыпается от кошмара: ей кажется, что Нелли Браун заколола ее ножом.
Поэтому на следующее утро миссис Стэнард посылает за двумя полицейскими, а потом проводит их в комнату Нелли.
«Если она сейчас не пойдет с нами сама, тихо и спокойно, я ее силой потащу», — говорит один из полицейских, выводя мисс Браун на улицу.
За ними хвостом следуют мальчишки, что-то крича вслед этой явно ненормальной женщине.
И миссис Стэнард тоже неохотно шествует к зданию ближайшего суда, где ей приходится объяснить судье, что произошло, чтобы слуги закона могли определить судьбу молодой женщины.
Нелли по-прежнему изображает из себя сбитую с толку и напуганную — судье она, в частности, говорит, что приехала с Кубы.
«Бедняжка. Одета хорошо, красивая, настоящая дама. У нее безупречный английский, бьюсь об заклад, она — приличная девушка», — вырывается у судьи, который явно в сомнениях и не знает, что ему делать.
«Но кто-то же должен о ней позаботиться», — бормочет он, и вдруг у один из полицейских неожиданно предлагает: «Да отправьте вы ее на остров!»
«О нет, не делайте этого! — умоляет миссис Стэнард. — Не делайте этого! Она — настоящая леди, и ее это убьет!»
На счастье Нелли Блай, судья решает определить ее в учреждение, которое расположено чуть ближе, чем остров Блэкуэлл. Путь сбитой с толку мисс Браун лежит теперь в больницу Manhattans Bellevue Hospital — в карете скорой помощи.
Врачам больницы предстоит оценить, на самом ли деле молодая девушка — сумасшедшая.
«В отделение для душевнобольных», — приказывает врач скорой помощи высокому, мускулистому мужчине, когда карета въезжает на территорию Bellevue Hospital на берегу Ист-Ривер.
Врачи объявляют ее душевнобольной
Гигантский мужчина жестко хватает Блай за руку — достаточно жестко, чтобы она «почувствовала, как все тело ее пронзила боль», и ведет ее по коридорам больницы.
В конце концов они добираются до корпуса, в которых на скамьях сидят еще трое предполагаемых душевнобольных в ожидании приговора.
В то время как Блай ждет, когда же у кого-то из врачей найдется для нее время, подходит санитарка, чтобы узнать, нет ли у «мисс Браун» каких-нибудь монет.
«Они все равно их у вас заберут, милочка, так что просто отдайте их мне», — шепчет санитарка Блай. Но та решительно отказывается отдавать деньги незнакомой женщине.
Позже появляется врач. Он спокойно садится рядом с Нелли, считает пульс и проверяет язык. «А что вы делаете в Нью-Йорке?» — спрашивает он после короткого обследования.
«Ничего», — отвечает она.
«А работать вы можете?» — говорит доктор.
«No, señor», — отвечает Нелли Блай по-испански.
«А скажите, может, вы — одна из таких… Вы позволяли мужчинам себя содержать?» — задает он вопрос.
«Я не понимаю, о чем вы говорите», — сердито отвечает Блай, хотя больше всего ей хочется дать врачу пощечину.
Вместо этого журналистка продолжает отвечать на вопрос за вопросом. Каждый из них — «такой же бесполезный и бессмысленный», как и предыдущие.
Наконец врач встает и немедленно говорит о своем решении санитару.
«Совершенно очевидно: она — сумасшедшая. Я квалифицирую это как безнадежный случай. Ее нужно поместить туда, где о ней кто-нибудь может позаботиться», — говорит он, стоя прямо напротив Нелли. И она немедленно теряет уважение к врачам.
«Я убеждена в том, что ни один врач не может определить, является ли кто-то душевнобольным», — напишет она позже.
На следующий день — в воскресенье, 25 сентября, Нелли Браун осматривает новый врач. Он хочет знать, не слышит ли молодая женщина по ночам голоса.
Когда Нелли отвечает утвердительно, дело становится совершенно ясным: женщина безумна, и единственное решение — поместить ее в больницу для душевнобольных на острове Блэкуэлл.
Всего лишь за одни выходные Нелли Блай удалось обеспечить себе местечко в заведении, закрытом для общественности.
Примерно в середине следующего дня ее и четырех других пациентов переправляют на пресловутый остров на Ист-Ривер.
Журналистка удивлена тем, насколько легким было начало ее работы под прикрытием. Когда она ступает на землю острова, у нее самое радужное настроение. Но продолжается это недолго.
Когда сразу же после этого ее грубо хватает за руку мужчина — один из работников — чтобы проводить ее в карету скорой помощи, это напоминает ей о том, что впереди ей предстоят испытания.
«А что это за место?» — спрашивает Нелли Блай мужчину, чтобы не выходить из образа находящейся в замешательстве ненормальной особы.
«Остров Блэкуэлл — место для душевнобольных, из которого вам никуда не деться», — сухо отвечает мужчина.
Первый день: Чернослив и сухой хлеб на ужин
Карета скорой помощи прыгает по дорожкам острова вечером в понедельник 26 сентября, в то время как Нелли Блай отмечает, что газоны по пути к спецучреждению — красивые и ухоженные.
Но настроение ее резко портится, когда она всматривается в лица пациентов, едущих вместе с ней в карете: всех их ожидает неясное будущее за решеткой.
«Бедные женщины без надежды на освобождение в обозримом будущем. Для них было бы гораздо легче идти на виселицу, а не в эту могилу живых страхов», — писала Блай позже о времени, проведенном в клинике.
Пока карета едет к вытянутым каменным зданиям больницы в северной части острова, Нелли заводит беседу с Тилли Майард (Tillie Mayard) — молодой женщиной, производящей впечатление совершенно здоровой.
Но врачи вынесли свое решение, и Тилли знает, что у нее и у Блай немного шансов когда-нибудь покинуть остров.
«Если уж нас сюда поместили, надо сохранять спокойствие, пока мы не найдем выход. Но выходов немного, потому что врачи отказываются слушать меня или дать мне шанс доказать, что я совершенно нормальная», — спокойно говорит девушка, которая никак не может понять, как психиатры могли объявить Нелли Блай сумасшедшей.
«Душевнобольная? По твоему лицу этого не видно», — успевает сказать Тилли, прежде чем вновь прибывших пациентов быстро выводят из кареты скорой помощи и сопровождают к большому главному зданию учреждения.
Когда они входят, то слышат, как за ними захлопываются замки большой тяжелой двери главного входа.
После еще одного врачебного обследования в психиатрической больнице на острове Блэкуэлл диагноз Нелли Блай остается неизменным, хотя она настаивает на том, что она «не больна и не хочет здесь оставаться».
Врач даже не вносит ее возражения в карту. Вместо этого он отправляет Блай в общую комнату, где пациенты сидят на жестких желтых скамейках и смотрят перед собой. Кроме ненастроенного пианино в помещении ничего нет.
«Всем в коридор!» — командует чуть позже какой-то голос, и пациенты тащатся к большой, запертой двери столовой.
Женщины стоят и ждут у двери четверть часа. В открытые двери задувает холодный осенний ветер. Пациентки уже посинели от холода.
«Как это жестоко», — шепчет она еще одной из прибывших вместе с ней, Энн Невилл (Anne Neville), прежде чем пациенток по двое начинают пропускать в столовую, где женщины рассаживаются на длинных скамьях без спинок.
Нелли Блай с тоской смотрит на стол перед собой, где пять черносливин лежат на маленькой тарелке рядом с сосудом со «розовой жидкостью», которая наверняка должна быть чаем.
Рядом с тарелкой лежит ломтик сухого хлеба с маслом, но не успевает Нелли усесться, как другая женщина хватает бутерброд.
Вскоре Нелли приходится констатировать, что чернослив совершенно несъедобен, и она отдает его еще кому-то из сидящих за столом. Остается чашка с розовым чаем.
Сделав маленький глоток, Нелли отдает и эту жидкость, «похожую на воду» одной из своих испытывающих большую жажду подруг по несчастью.
«Ты должна заставлять себя есть, иначе заболеешь. И в такой обстановке уж точно спятишь. Мозгу нужно питание», — предупреждает ее Энн Невилл.
Пациентов бросают в ледяную воду
Так ничего и не съев, она вместе с остальными идет в ванную, где женщинам велят раздеться.
Поскольку Нелли Блай колеблется и даже протестует, пара санитарок срывает с нее одежду, один предмет за другим, пока она не остается в одном белье.
«Я не буду это снимать», — кричит Нелли, но даже не успевает выговорить это до конца, потому что одна из санитарок срывает с нее и это. И вот Нелли — совершенно голая, а другие пациентки стоят и пялятся на нее.
Чтобы как-то укрыться, она быстро прыгает в ванну с ледяной водой, в то время как пациентке возрастом постарше велят ее мыть.
«Мне на голову выливают три ведра ледяной воды, вода попадает в глаза, уши, нос и рот. Я испытываю то же, что испытывает человек, который вот-вот утонет, прежде чем они вытаскивают меня из ванны, а я хватаю ртом воздух и дрожу от холода и шока. На этот раз я и вправду чувствую себя совершенно ненормальной», — вспоминает Блай.
Пока холодная вода все еще стекает по ее телу, санитарки облачают Нелли Блай в костюм, на котором красуется надпись «Учреждение для душевнобольных. B.I. H. 6». Это указывает на то, что вновь прибывший пациент относится к отделению 6 в больнице на острове Блэкуэлл. Там ей предстоит жить в камере с холодными каменными стенами.
Прежде чем санитарка мисс Групе закрывает дверь камеры Нелли, пациентка просит ночную рубашку.
«Вы сейчас в официальном учреждении, и не можете рассчитывать на то, что вам тут что-то будут выдавать», — отвечает Групе с сильным немецким акцентом.
«Но ведь за то, чтобы сотрудники были добры к тем несчастным, которые сюда попадают, платит город», — возражает Блай.
«Не стоит рассчитывать на какую-то доброту, потому что вы ее не увидите!» — шипит Групе, а затем снова захлопывает дверь. Промерзшая до костей и мокрая Нелли Блай снова остается сидеть одна в темноте.
Второй день: от уборки становится теплее
Когда Блай будят на следующее утро, на часах 05.30. Санитарка распахивает окно, и Нелли ощущает порывы холодного утреннего ветра. Она почти не спала из-за криков других пациентов.
Блай рассматривает пациенток, пока они ждут завтрака и понимает, что ей трудно их различить.
Все шаркают ногами, все — в одинаковых белых одеяниях. Наконец она находит Тилли Майард, которую довольно легко узнать, поскольку у нее короткие волосы.
«Как спалось после прохладной ванны?» — спрашивает Нелли свою новую подругу.
«Я почти окоченела от холода, а поскольку было шумно, то большую часть ночи не спала. Это кошмар. Как будто мне недостаточно было того, что я испытала до того, как здесь оказалась! Я не собираюсь терпеть такое давление», — вздыхает Тилли, прежде чем усталые женщины входят в столовую, где их ждет холодный чай и комок отвратительной овсянки.
Позже в тот же день Блай обращается к санитаркам и просит дать еще какую-нибудь одежду, чтобы пациенты не мерзли все время в неотапливаемых помещениях.
В ответ она удостаивается лишь кислого взгляда.
Женщины немного согреваются, когда им утром выдают тряпки и щетки для мытья пола.
«Это не персонал содержит заведение в чистоте для несчастных пациентов, как я всегда думала. Нет, здесь все делают пациенты — они даже убирают спальни медсестер и стирают их одежду», — пишет Блай.
За сад тоже отвечают пациенты, но на улице они могут находиться, только когда ухаживают за газонами. Просто так заниматься чем-то на улице или наслаждаться солнышком на траве им запрещено.
Еще хуже — ежедневная прогулка для самых больных и наиболее склонных к насилию пациентов острова. Они привязаны друг к другу за ремни с помощью веревки.
«Помоги им, Господи! Это так ужасно, что я не могу на это смотреть», — вырывается у Анны Невилл, когда две женщины на прогулке видят группу привязанных друг к другу пациентов.
В оставшуюся часть дня Блай и другим пациенткам не остается делать ничего иного, как сидеть в общей комнате и смотреть в потолок. Ужин вносит некоторое разнообразие в скучное существование, но унылое меню не обещаем пациентам ничего хорошего.
«Сердцу больно, когда видишь, как больные пациенты заболевают еще сильнее. Мисс Тилли Майард стало так плохо, когда она проглотила один лишь кусочек, что ей пришлось выбежать из-за стола, и она тут же получила нагоняй за то, что покинула свое место. Если пациенты жалуются на еду, им просто велят заткнуться», — записывает Блай, которая видит в то же самое время, как персонал объедается дынями, виноградом, мясом и свежим хлебом.
Каждый час означает мучение, а после ужина пациентов вновь заставляют прямо сидеть на жестких скамейках, пока не приходит время ложиться спать. Женщинам не разрешают даже проводить время с книгой. Проведя сутки в спецучреждении, Нелли Блай становится совершенно убеждена в том, что пребывание на острове Блэкуэлл приносит больше вреда, чем пользы.
Дни 3-9. Сотрудники устраивают пытки
Дни идут, и условия на острове Блэкуэлл возмущают Блай все больше. Холодная осенняя погода, кажется, лишает пациентов любой жизненной искры.
«Почти каждую ночь я слышала, как какая-то пожилая женщина кричала, что ей холодно, а также просила Бога позволить ей умереть», — пишет Блай о ночи в больнице.
С горечью в сердце она замечает, что ни мисс Групе, ни другие санитары — одетые в шерстяное нижнее белье и теплые куртки — совершенно не заботятся о старой пациентке, которая жалуется на то, что мерзнет.
«О, что вы со мной делаете? Мне так холодно, так холодно. Почему вы не можете просто оставить меня в кровати или дать мне шаль?» — спрашивала женщина, когда персонал заставлял ее сидеть на одной из скамеек в общей комнате.
Каждый раз, когда старуха пытается лечь на скамейку, к ней подбегают санитары и поднимают ее.
В конце концов мисс Групе усаживается к женщине на колени и шарит холодной рукой под тряпками старухи так, что у пациентки перехватывает дыхание и она начинает кричать.
Групе и другие сотрудники злобно хохочут, а потом немецкая санитарка повторяет все снова.
Сотрудники больницы систематически унижают пациентов, чтобы насладиться их реакцией. Даже грубое насилие на острове — дело совершенно обычное.
Однажды шокированная Блай наблюдала, как старшая сестра, мисс Грейди (Grady), сознательно спровоцировала приступ у пациентки по имени Урена (Urena).
«Врачи говорят, что тебе 33, а не 18», — презрительно заявляет Грейди, которая знает, что пациентка всегда приходит в ярость, если кто-то начинает утверждать, что она уже не так молода. Урена громко кричит, а потом разражается рыданиями.
И поскольку она не прекращает рыдать несмотря на приказы персонала, санитары бьют ее по телу и по лицу.
«Из-за этого бедняжка стала рыдать еще сильнее, и поэтому они стали ее душить. Да, они просто-напросто попытались ее задушить. Они потащили ее в туалет, и я слышала полные ужаса крики, которые тонули в звуках удушья. Ее не было несколько часов, а когда она вернулась в общую комнату, я отчетливо могла разглядеть следы их пальцев на ее шее», — расскажет Блай позднее.
Журналистка несколько раз жаловалась на жестокое обращение и врачам, и медсестрам, но единственным результатом стало то, что Нелли перевели в The Lodge, где содержались самые больные пациенты.
«Это худшее место на острове. Там ужасно грязно и чудовищно воняет», — констатирует Блай, которую в отделении регулярно избивают. Несколько раз санитарки даже прыгали по ней, в результате чего у нее оказались сломаны два ребра.
Но у красивой молодой девушки, которую перевели в The Lodge одновременно с Блай, дела идут еще хуже. Блай обратила внимание на то, что девушка смертельно больна. У нее лихорадка, но чудовищные условия, когда повсюду — грязь и крысы, совершенно не способствуют ее выздоровлению.
Молодая девушка жалуется, и санитары тащат ее в ванную комнату. Там ее избивают, раздевают догола и держат под ледяной водой, бегущей из крана.
Потом санитары отправляют мокрую и дрожащую женщину назад в кровать.
«На следующее утро девушка была мертва. Врачи сказали, что она умерла от судорог — вот и все», — замечает Нелли Блай, которая понемногу начинает чувствовать, что с нее всего этого уже хватит: «Я втайне проклинала врачей, сестер, санитаров и все государственные учреждения», — пишет она.
Десятый день: адвокат вызволяет Блай
В среду 5 октября Нелли Блай совершает ежедневную прогулку, но вдруг ее отводят в сторону и сообщают, что ее ждет адвокат.
Адвокат, посланный New York World, рассказал руководителям больницы, что друзья Нелли Браун согласились взять на себя заботу о 23-летней женщине, объявленной душевнобольной всего лишь десять дней назад.
По договоренности с главным редактором Джоном Кокериллом Нелли взяла фамилию Браун. С помощью адвоката газета может ее вызволить.
Пациент может покинуть остров Блэкуэлл только в том случае, если семья или друзья соглашаются взять на себя заботу о нем.
Поэтому сотрудники лечебницы не препятствуют адвокату газеты, когда он приезжает за Блай.
«Прощайте, я сейчас уезжаю домой», — вот последние слова Блай ее новым знакомым. А потом она — удрученная, с ощущением, что совесть ее нечиста, покидает своих товарищей по несчастью, которым предстоит продолжать жить в неволе на забытом богом острове.
«Я проходила мимо них, идя к свободе и жизни, в то время как их ожидала жизнь, которая хуже, чем смерть. Десять дней я была одной из них. И в тот момент, когда я стояла там и собиралась их покинуть, мне казалось, что невероятно эгоистично оставить их там в этом ужасе. У меня появилось романтическое желание помочь им, выразить мою симпатию и остаться. Но только на мгновение. Как только исчезли решетки, вкус свободы стал слаще, чем когда-либо», — рассказала она.
Статьи Блай стали сенсацией
Хотя Нелли Блай и не может помочь несчастным на острове Блэкуэлл, оставшись там, она начинает бороться за них с помощью ручки и бумаги.
Уже 9 октября — спустя только четыре дня после возвращения домой — New York World напечатала первую статью Блай об психиатрической больнице.
Под заголовком «За решетками учреждения» журналистка описывает «террор с использованием холодных ванн и злобных жестоких санитаров, которые мучают пациентов и истязают их», заявляет газета во введении к материалу.
«Заведение для душевнобольных на острове Блэкуэлл — это ловушка, только не для крыс, а для людей. Оказаться там просто, и, если уж ты туда попал, вырваться невозможно», — пишет Блай. Она своим рассказом ясно показывает, как равнодушно действуют врачи, которые решают судьбы женщин, испытывающих смятение, и как отвратительно обращаются с пациентами, когда они оказались в застенках.
В воскресенье выходит следующая статья Блай, жители Нью-Йорка выстраиваются в очереди, чтобы ее прочитать. Даже конкурирующие издания публикуют то тут, то там колонки об этом деле.
И они даже объявляют Нелли Блай новым великим журналистом.
Все в Нью-Йорке только о ней и говорят. Еще никогда о женщине-репортере не говорили так много.
«У нее — большое будущее», — объявляет владелец New York World Джозеф Пулитцер и подкрепляет свои слова тем, что берет Блай на постоянную работу.
Через два месяца газетный магнат позволяет 23-летней журналистке написать книгу о том, что ей довелось испытать на острове Блэкуэлл.
На тот момент статьи молодого репортера давно разбудили нью-йоркских политиков, и вместе с комитетом по расследованию Блай возвращается в учреждение.
Здесь многое произошло со времени ее отъезда. Многие сотрудники уволены, условия стали лучше.
«С того момента, как мисс Браун покинула это место, все стало по-другому. Санитары стали гораздо приветливее, у нас достаточно одежды. Врачи посещают нас чаще, еда съедобна», — рассказывает Энн Невилл, которая знает Блай только как свою подругу Нелли Браун.
Блай с присущим ей журналистским скепсисом думает, не получила ли ее бывшая подруга по несчастью инструкции от сотрудников заведения, не велели ли ей приукрасить действительность. Она обеспокоена — в том числе и потому, что во время нынешнего посещения острова видит Тилли Майард, по состоянию которой вовсе не заметно, что жить ей стало лучше.
Наоборот, Нелли Блай считает, что состояние молодой девушки явно ухудшилось.
Блай осознает, что спасти на острове Блэкуэлл можно не всех.
Но благодаря ей у пациентов сейчас стало гораздо больше шансов выжить.
Послесловие
Работа Нелли Блай под прикрытием не решила все проблемы, но имела большое значение для страдающих душевными заболеваниями в Нью-Йорке.
Еще до конца 1887 года городские политики выделили дополнительно миллион долларов подобным учреждениям. Власти также ввели новые правила обращения с душевнобольными.
Десять дней, проведенных Нелли Блай в лечебнице, не оказались напрасными.
_BLACKWELL%27S_ISLAND.jpg){kind=link}
