От песен «Евровидения» до одесских голубей — культурное путешествие по стране, которая пытается не думать о войне.
По правде говоря, меня не слишком привлекала мысль о том, что мне придется провести субботний вечер на Украине в атмосфере «Евровидения». Вытерпеть выступления Молдавии, Швеции, Азербайджана… Слащавый и непомерно яркий фестиваль — на первый взгляд, все это совершенно не мое. И это не говоря о войне, подспудном конфликте в Крыму, который, как мне казалось, заслуживает куда больше внимания, чем вышедшая на сцену латышка в несуразно высоких сапогах. Но я не понимал, как сильно одно связано с другим, насколько пропаганда проявляется в песнях, которые звучали в прямом эфире перед 180 миллионами телезрителей.
Как организатор «Евровидения» в 2017 году Украина воспользовалась им (в этом ее едва ли можно упрекнуть), чтобы улучшить свой имидж, состроить глазки Европе и еще чуть больше дистанцироваться от России, которую на этот раз даже исключили из конкурса.
В двух шагах от фанзоны на Крещатике, где три года назад стояли баррикады, мы встречаемся с «фиксером» Еленой. Для нее теперь намного привычнее возить журналистов на линию фронта, а не в музеи. Как бы то ни было, она пытается показать нам, что ее страна активно меняется и переосмысливает свою идентичность. Государство и киевские власти выделили на мероприятие 22 миллиона евро, целое состояние. Тем самым они стремятся сформировать образ современной, открытой и недорогой столицы, подобной Праге или Берлину. Тем вечером Киев действительно наполнен смехом и пением, создается атмосфера веселья. Только вот на современной Украине абстрагироваться от конфликта просто невозможно. В 700 километрах от светского раута с его блеском и лучами прожекторов все еще грохочут орудия.
Мы приближаемся к нему в Днепре (бывшем Днепропетровске), четвертом по населению городе Украины. Раз мы не едем на фронт, Елена предлагает отправиться в музей войны. Бои все еще идут (число жертв к настоящему моменту достигло 10 тысяч человек), а посетителям уже предлагают аудиогид. На витринах автоматные гильзы соседствуют с разорвавшимися снарядами, а в глубине зала висят портреты отдавших жизнь за родину солдат. Под каждой рамкой в небольшой урне лежат личные вещи погибшего. Карты, цепочка, мобильный телефон… 25 лет жизни в пластиковом контейнере. Внезапно Елена сбивается с шага: она увидела на стене лицо друга. В прошлом году, через три месяца после их последней встречи он подорвался на мине. Снаружи дети играют на башне обгоревшего танка. Пришло время отправиться дальше, на побережье Черного моря.
Город неизменно бунтовал против центральной власти: он дал отпор давлению царей и коммунистов, а теперь не собирается уступать киевским олигархам. Здесь сохраняется космополитический дух его европейских основателей. Наш переводчик Николай заметно запинается. Он говорит, что теперь уже редко сопровождает французов. До 2012 года в порт заходило множество лайнеров. Если верить Николаю, с апреля по ноябрь их бывало полторы сотни. А в этом году — всего пять. Лишь горстка иностранцев приехали, чтобы насладиться видом на лазурный город с Потемкинской лестницы.
Дело в том, что в турагентствах не любят войну. Даже отдаленная стрельба пугает туристов. Тем не менее все здесь хотят, чтобы они вернулись. Взять хотя бы этого чудного старика, который стоит у фонтана перед зданием оперы и предлагает всем желающим сделать фотографию с его голубями. Птицы мира приносят ему немного: 10 гривен за снимок. Этого не хватает даже на клетки. Поэтому ему пришлось подрезать крылья своим голубям.
