Почти 26 лет назад президент Борис Ельцин издал указ, который фактически запретил деятельность органов Коммунистической партии на заводах, в университетах и в любых других организациях и учреждениях на территории Российской Федерации. Однако смелый указ Ельцина в каком-то смысле был уже избыточным: Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС), когда-то являвшаяся грозным организационным оружием, уже и так была подкошена собственной некомпетентностью и брутальностью, вплоть до того, что общество было к ней просто индифферентно.
Когда-то великие политические партии стран Запада, а также некоторых развивающихся стран, сегодня тоже, как может показаться, быстро движутся к забвению. Но если смерть КПСС была совершенно логичной (указ Ельцина вышел всего лишь за несколько месяцев до краха СССР), то упадок крупных политических партий в таких странах, как Франция и Индия, объяснить нелегко.
Во Франции президент Эммануэль Макрон только что обеспечил своему политическому движению, существующему всего один год, огромное большинство во французском Национальном собрании. При этом Социалистическую партию, с которой Макрон был связан, работая министром экономики, он, по всей видимости, отправил в «мусорную корзину истории» Троцкого. Для другой крупной французской партии — правоцентристской партии «Республиканцы», черпающей идеи в политическом наследии Шарля де Голля, — ситуация выглядит ненамного лучше.
Вплоть до недавнего времени казалось, что Лейбористская партия Великобритании под руководством ультралевого Джереми Корбина тоже находится на грани исчезновения. Но она получила своеобразную отсрочку, благодаря полной некомпетентности консервативного премьер-министра Терезы Мэй, проявившейся во время последней избирательной кампании в парламент. Однако сможет ли Корбин на самом деле объединить и оживить свою партию, по-прежнему совершенно не ясно.
В развивающемся мире Индия стала свидетелем упадка Индийского национального конгресса (ИНК) — партии первого премьер-министра страны Джавахарлала Неру, который привел Индию к независимости от Великобритании. Под слабым династическим руководством Сони Ганди (это вдова убитого премьер-министра Раджива Ганди, внука Неру и сына премьер-министра Индиры Ганди), а также её сына Рахула, Конгресс сейчас, похоже, неспособен сохранить депутатские места даже в своих традиционных бастионах, например, штате Уттар-Прадеш. Более того, главный соперник ИНК — правящая партия «Бхаратия Джаната», — по всей видимости, уже гарантировал себе победу на предстоящих парламентских выборах в 2019 году.
В Южной Африке другая великая партия национального освобождения — Африканский национальный конгресс, способствовавший падению режима апартеида, — переживет такой же упадок. Спустя всего 18 лет после ухода Нельсона Манделы с поста президента ЮАР, АНК стала разваливаться под губительно коррупционным руководством президента Джейкоба Зумы. Официальный раскол между соперничающими фракциями, настроенными на ожесточённую борьбу, может произойти уже в этом году, когда АНК будет выбирать своего нового лидера.
Конечно, великие политические партии умирали и раньше. В XIX и начале XX веков главным соперником консерваторов в Великобритании были Либеральная партия, а не Лейбористская. Эта партия процветала под руководством таких фигур, как Уильям Гладстон и Дэвид Ллойд Джордж. Тем не менее, она исчезла буквально через несколько лет после окончания Первой мировой войны; этот процесс описан в книге британского журналиста-историка Джорджа Дэнджерфилда «Странная смерть либеральной Англии».
В Италии возникшие в послевоенную эпоху политические партии — христианские демократы, коммунисты и социалисты — пережили нечто вроде массового вымирания, когда в 1992 году разразился коррупционный скандал Tangentopoli («Взяткоград»). А в 1993 году Консервативная партия Канады была практически уничтожена на парламентских выборах, после которых она потеряла почти все свои депутатские мандаты, сохранив лишь два места из 151.
Существует множество объяснений причин краха политических партий. Переход избирателей из рабочего класса в средний класс в равной степени способствовал гибели коммунистических партий в Западной Европе и краху советского режима.
Если говорить шире, в тех странах, где коалиционные правительства состоят из партий со схожей идеологией, избирателям может оказаться проще менять свои политические привязанности. Сегодня это особенно частое явление, потому что избиратели стали относиться к партиям как к брендам (которые можно менять, как только они перестали отвечать вкусам потребителей), а не как к символу непоколебимой «племенной» лояльности.
Кроме того, избиратели сегодня стали всё чаще обращать внимание лишь на одну-две ключевые идеи партии, а не на всю её программу целиком. Именно такой менталитет и позволяет процветать «партиям одного вопроса», например, Партии независимости Великобритании, сосредоточившейся на вопросе иммиграции.
Растущая частота референдумов в развитых демократических странах мира выглядит прямым следствием этого разворота к клиентоориентированной политике. Проблема, однако, в том, что референдумы ослабляют политическую ответственность: они открывают путь к принятию плохо продуманных решений, основанных на упрощённых вопросах референдумов. Так, например, произошло с безответственным голосованием Британии за Брексит. В таких ситуациях, как однажды иронично пошутил драматург Бертольд Брехт, единственная альтернатива — «распустить народ и избрать новый».
Потребительскими настроениями избирателей отчасти можно объяснить упадок партий, подобных Социалистической партии Франции, но они не объясняют упадок Индийского национального конгресса и АНК. Их проблема, по всей видимости, связана с чванством и высокомерием.
В Индийском национальном конгрессе это высокомерие — в основном наследственное. Семья Ганди, начиная с Неру, Индиры и Раджива Ганди и заканчивая нынешним некомпетентным лидером партии Рахулом, воспринимает свой контроль и руководство Конгрессом как право, данное от рождения, которое не может быть отменено, вне зависимости от реальных умений или квалификации человека.
В АНК это высокомерие, по-видимому, больше похоже на чванство КПСС — самоуверенное чувство «обладания» государством, из-за которого коррупция начинает восприниматься как некое право, полученное на выборах. Высокомерие такого рода отрезает партию от её реальных сторонников, которым затем становится проще искать — и находить — более подходящие альтернативы.
Впрочем, в политике смерть может быть и не вечной. Например, Институционно-революционная партия Мексики (ИРП) правила страной в течение 71 года, пока в 2000 году не потерпела поражение на выборах. В тот момент многие полагали, что ИРП больше никогда не вернётся к власти. Но в 2012 году она это сделала, благодаря избранию нынешнего президента страны Энрике Пенья Ньето.
Этими перспективами, наверное, и объясняется столь беспечное отношение семьи Ганди и Зумы к загниванию своих партий. Вопрос, однако, в том, сможет ли нечто, восставшее из мёртвых, когда-нибудь стать тем, чем оно было.
