Его страсть к оружию уходит корнями в подростковые годы. Возможно, Родриго Дутерте привлекает именно эта власть, способность забрать жизнь или оставить ее. А, может, и эстетика. «Он просто любит оружие, коллекционирует пистолеты», — утверждает его сестра Элеонора в семейном доме в Давао, где яркие лучи июньского солнца пробиваются через закрытые москитными сетками окна. За ее спиной висит потрет «Дигонга», как прозвали президента 100 миллионов филиппинцев. На нем он изображен в традиционной рубашке на фоне национального флага и всем видом внушает уверенность. Такой образ резко контрастирует с его более ранними фото, на которых он позирует с Uzi за плечом или глядя в прицел М16.
Вечером 30 июня 2016 года после церемониального переезда в президентский дворец 71-летний Родриго Дутерте отправился в трущобы Тонто, которые в скором времени стали одной из самых горячих и кровавых точек его «войны с наркотиками». «Эти сукины дети губят нашу молодежь, — заявил он. — Если вы знаете наркоманов, пойдите и убейте их сами, потому что просить об этом родителей было бы слишком жестоко». Было ли это отражением его политики в целом? Год спустя число погибших буквально не поддается оценке: по данным на февраль, речь шла более чем о 7 тысячах человек. Впоследствии полиция ввела запутанные категории и пользуется числом незавершенных дел, чтобы не включать их в итоговые цифры. «Правительство старается запутать, а не прояснить ситуацию», — подчеркивает заместитель директора азиатского представительства Human Rights Watch Фелим Кин (Phelim Kine).
Все началось в Давао
Именно страсть к револьверам, по всей видимости, сблизила Дутерте с полицией в первые годы его адвокатской карьеры. Он ходил в отделение попить пива с сушеной рыбой и посмотреть последние видео. «В полиции его особенно интересовало стрельбище, — вспоминает пенсионерка Фе Басан, которая была тогда еще молодым полицейским. — Поначалу стрелял он неважно, но постепенно набрался опыта». Ему уже тогда был свойственен провокационный и саркастический нрав, пусть и без классового презрения, которое так заворожило жителей Давао.
Давао, большой город на юге архипелага, является его матрицей, ключом к пониманию кровавого президента. Все началось в 1988 году, когда Дутерте (его отец был губернатором региона) решил побороться за кресло мэра. За снимками для кампании он обратился к работавшему в прессе фотографу Рене Лумавагу, который до сих пор находится рядом с ним. Президент зовет его «папой».
Он вспоминает о былой застенчивости Родриго, которому было страшно отправиться на встречу с избирателями. Как бы то ни было, городской истеблишмент предпочел поддержать местного кандидата, а не уходящего мэра, который был протеже Манилы. При контакте с властью в нем проснулся популист, и он поплыл вверх на волне дискредитации политического класса. «Политиканы обещают мосты и школы, но все знают, что они ничего не сделают. В нашей стране находящиеся в самом низу люди едят всего раз в день. Они видят, как богатые сенаторы путешествуют и ужинают в ресторанах за государственный счет, запускают руки в казну. Но Дигонг действует, и люди говорят: «Почему бы не дать ему шанс?» — рассказывает «папа».
Крайности
Весь мир встревожен действиями и преступлениями Дутерте, однако, по проведенному в апреле опросу, его поддерживают 78% граждан, хотя 73% опасаются, что кто-то из их близких может попасть под расправу. Власти некоторых городов даже задумывались о запрете ношения мотоциклетных шлемов, поскольку те позволяют президентским эскадронам смерти исчезнуть, не оставив следа.
Дутерте не по душе высокомерие Манилы, и он возвращается в родной город каждые выходные. Фотограф рассказывает, что тот нередко поет MacArthur Park, романтический хит 1968 года, который до сих пор не пропал из филиппинских караоке: «Он фальшивит, но вкладывает большие чувства». Как личности, ему свойственны крайности: «Если вести себя с ним любезно, он в ответ будет еще любезнее, если грубо, он будет вести себя еще грубее». Однажды он услышал грохот стульев во время разговора Дутерте с подчиненным. «Помассируй мне руку, она болит после того, как я ему врезал», — обратился мэр к фотографу.
Эдгар Рамос Ибуйян хорошо запомнил его гнев. Этот бизнесмен, зарабатывавший на ставках и бильярдных залах, вспоминает об унижении, через которое мэр заставил его пройти в 2003 году: «Он устроил мне выволочку». О самом наказании он говорить отказывается («это секрет»), но весь город помнит, как Дутерте заставил его публично встать на колени и пройти вдоль одной из главных магистралей города под смех прохожих. После этого они стали друзьями, и президент даже протолкнул его в руководство Красного креста на Филиппинах.
Отработанный с 1980-х годов метод
Устроившись в кресле мэра, Дутерте купил расположение полицейских. В то время им мало платили, и они постоянно теряли людей. Мятежники-коммунисты Новой народной армии терроризировали весь остров Минданао. Главной их целью были правительственные силы. У полицейских тоже имелся эскадрон, которому было поручено тайно ликвидировать «красных».
Дутерте сделал их всех своими людьми. Мэр поднял зарплаты, облегчил им жизнь и всегда внимательно следил за их потребностями. И не скупился на советы офицерам. «Он хотел стабилизировать проблему наркотиков, грабежей и преступности», — вспоминает Фе Басан, работавшая тогда в комиссариате округа Санта Ана. «Плохие куры вредят всему курятнику, — говорил им он. — Все в ваших руках, так что действуйте».
Центральная роль Дутерте в шедших в городе расправах находится под странным запретом в Давао. «Есть тень, власть, чей голос был услышан и чьи распоряжения были приведены в исполнение», — нехотя признает местный журналист. В этом и заключается философия Дутерте, юриста по образованию, как и его отец: право становится синонимом обструкции, а наделенное властью лицо может действовать по собственному усмотрению, если считает, что поступает так в общих интересах.
Отставной полковник Басан (сегодня — владелец бара) употребляет какую-то животную метафору, когда говорит о ликвидации мелких преступников: «У нас есть собственный подход к тому, чтобы убить собаку. Это можно сделать в форме. Но есть и более неприметные варианты». Если полицейские оказывались на скамье подсудимых, им всегда находили хороших адвокатов. Причем, случалось такое нечасто. Бывшая глава комиссариата отмечает, что «свидетели не могли рассказать, что произошло на самом деле». «Не стоит плакать о пролитом кофе, — продолжает она. — Жизнь идет дальше своим чередом, даже если на улице появляется множество скорых». Правозащитные организации насчитали более 1 400 незаконных расправ за 22 года власти Дутерте в Давао.
У эскадрона смерти в Давао есть своя подпись: он оставляет на жертвах записки вроде: «Я — карманник, не повторяйте моих ошибок» или «Наркодилер, проблема для общества». Вот уже год подобное встречается по всем Филиппинам. Команда президента утверждает в свою очередь, что речь идет о простых бандитских разборках.
Беспокойство церкви
Перед переездом в президентский дворец глава государства попросил освятить его отца Пола Куисона. Тот однозначно одобряет его действия во имя национальной обороны. «Согласен ли я с убийством ради убийства? Нет. Поддерживаю ли я стремление президента справиться с проблемой наркотиков? На 100% да», — утверждает священник, который собирается в сентябре в поездку в Лондон.
Как бы то ни было, все новые смерти вызывают беспокойство со стороны влиятельной церкви. Священник Амадо Пикардал, который 16 лет проводил службы в Давао при Дутерте, а затем перебрался в Манилу, начал тревожиться за всю остальную страну с того самого дня, как Дигонг выдвинул свою кандидатуру в президенты. «Дутерте одержим стремлением очистить общество от преступности и считает, что для этого все средства хороши», — говорит он с отчаянием в голосе. У него до сих пор свежа в памяти свадебная церемония 2004 года. Около 16 часов, прямо посреди службы, на парковке раздались выстрелы. На земле лежал местный подросток. За две недели до того возникли подозрения, что он разбил стекло одной машины и украл то, что лежало внутри.
А что насчет Рея Сализона, которого убили 5 октября 2015 года в бедном районе на периферии Давао? Он был мелким торговцем метамфетамином, о чем было известно его семье. Его брат Сальвадор даже просил его оставить ему его троих детей, чтобы те не пошли по его стопам. «Он боялся. Я сказал ему: «Ты сам роешь себе могилу». Он ответил: «Если я умру, значит, так оно и будет. Мне нужно кормить детей». Сальвадор уже лег спать, когда услышал в 23 часа крики на улице: «Рей умер». Дутерте утверждает, что лишь он один протягивает руку помощи бедным, однако одной из главных целей его ударов являются трущобы, которые, по его мнению, пронизаны наркоторговлей.
Как ни парадоксально, зависимость есть и у самого Дутерте. Он открыто говорил о воздействии фентанила, мощного опиоидного анальгетика, который ему прописали в 68 лет после того, как он попал в аварию на мотоцикле. Он должен был делить таблетки на четыре части, чтобы уменьшить дозы, но скоро стал принимать их целиком. «Ты не просто притупляешь боль, а чувствуешь себя на седьмом небе. В мире все хорошо, не нужно ни о чем беспокоиться», — рассказывал он.
Детские травмы
У отца Пикардала нет ни малейших сомнений в том, что президент страдает от «детских травм». «Мне хотелось бы, чтобы мама увидела, что я стал президентом, — заявил Дутерте местной прессе в начале апреля после слез на ее могиле. — Она бы в это не поверила. Я сначала и сам не поверил, когда победил».
Его мать Соледад передала жесткий характер старшей дочери Элеоноре, которая вспоминает, что ее старший брат был беспокойным «маленьким мачо»: «Ему не сиделось на месте, хотя во времена родителей телесные наказания допускались». Отец был занят работой главы региона, и мать пыталась исправить Родриго жесткими средствами.
«Клянусь Богом, ни меня саму, ни кого-то еще в этой семье так не воспитывали», — говорила она перед тем, как устроить Родриго очередную порку. «Самым невыносимым для него было стоять на коленях перед алтарем», — вспоминает сестра. Ему приходилось оставаться в углу с поднятыми в молитвенном жесте руками перед ликом Христа. Иногда это продолжалось больше часа, а мать требовала: «Проси прощения у Господа!»
Президент рассказывал, что мать предварительно бросала на пол горох или соль, чтобы ему было еще тяжелее стоять на коленях, но Элеонора такого не помнит. По ее словам, «наверное, 40%» того, о чем рассказывает глава государства, не следует принимать всерьез, потому что тот испытывает доверчивость слушателей.
Папа Римский — «сукин сын»
Так стоит ли верить его рассказу о том, как он выстрелил в студента юрфака, который посмел посмеяться над его происхождением? Его отец родился на одном из центральных островов, а затем перебрался на юг. Дутерте также утверждает, что его домогался школьный священник Пол Фолви на исповедях в 14-15 лет.
«Мы рано лишились невинности», — отметил президент в декабре 2016 года. В США орден иезуитов действительно выплатил компенсации в 16 миллионов долларов после того, как носящегося такое имя священника (уже покойного) признали виновным по девяти случаям педофилии в Лос-Анджелесе с 1959 по 1972 годы. Ранее он работал на Филиппинах. Поэтому когда духовенство выступило в начале года с критикой кровавой политики Дутерте, президент ответил: «В чем ваш нравственный авторитет?» В 2015 году он назвал папу Франциска «сукиным сыном» из-за пробок, которые вызвал его визит в Манилу. Его рейтинг скатился в результате на десять пунктов, однако он укрепил имидж человека, который готов бросить вызов даже самым влиятельным институтам.
«Это лучший способ показать свою силу», — считает отец Пикардал. Его дочь Сара, которая заняла после него кресло мэра Давао, перечисляет переданные отцом ценности: «терпение», «страсть», готовность принять «юридическую ответственность», отмечает она после смотра военизированных отрядов города.
Как бы то ни было, в семье у Родриго все оказалось непросто. В 1973 году он женился на некой Элизабет Циммерман. Она росла в консервативных кругах и со стыдом призналась ему, что уже потеряла девственность и познала другую любовь, ее «секрет». Он же стал ходить по любовницам после рождения первого ребенка. У него вошло в привычку беззастенчиво представлять их «госпожа Дутерте» на официальных мероприятиях. Кроме того, он грозил жене, что расскажет ее тайну всему высшему обществу Давао.
На Филиппинах с их ультракатолическими нравами развод недопустим. Нужно начинать долгую и дорогостоящую процедуру аннуляции брака, для которой требуется серьезный мотив. Для ее проведения был назначен нейтральный психолог.
По поводу Родриго она пришла к следующему заключению: «Он страдает от нарциссического расстройства личности с такими острыми проявлениями, как полное безразличие, бесчувственность, эгоцентризм, высокое самомнение, манипуляторское поведение, ложь и обман, сильнейшая склонность к унижению других людей, принижению их прав и чувств». Судья аннулировал брак 4 января 2000 года.
«Грязный Гарри»
Другая страсть главы государства — быстрая езда. Кен Анджелес выставил Honda своего друга президента у входа в свой ресторан, в зале которого стоит его Harley. Они знакомы с «мэром» со школы и жили в одной комнате в студенческом общежитии в Маниле. Он считает, что именно страсть к приключениям и дух товарищества подтолкнули Дутерте к созданию мотоклуба, потому что «в молодости единственными его друзьями были телохранители отца». С главой государства все просто: «Вам повезло, если вы — его друг, и очень не повезло, если вы — враг».
Методы Дигонга, которого иногда еще называют «Грязным Гарри», его не интересуют: «Я сужу по результатам. Сопутствующий ущерб неизбежен». Он напоминает, что в 1980-х годах город называли «Никарагдао» из-за подстерегавших людей на каждом шагу опасностей: после работы все сразу бежали домой и сидели взаперти. Критики Дутерте возражают, что безопаснее стало одновременно во всей стране, а не только в Давао.
В 2010-2015 годах третий по величине город страны все еще удерживал четвертое место по уровню преступности на Филиппинах, уступая только центру Манилы, ее пригороду Кесону и Себу. При этом эскадрон смерти ставил его на первое место по числу убийств. Фе Басан не жалеет, что поддерживала президента. И не потому что убийства сопровождались премией. «Это не вознаграждение, а поддержка того, что ты сделал», — говорит она. По ее словам, она руководствовалась не финансовым интересом, а высшими интересами общества. Сейчас, когда эти методы в ходу по всей стране, у нее есть послание семьям погибших: «Нужно было с малых лет защищать вашего ребенка от наркотиков. Не стоит сваливать вину на президента или полицию. Ответственность была на вас. Поэтому задумайтесь сначала о себе».
