Россия останется в Европе во всех возможных смыслах. Но не для всеобъемлющего сотрудничества.

История отношений России с Европой всегда была наполнена противоречиями и резкими поворотами. Вот и меньше чем за 10 последних лет в этих отношениях приключились несколько головокружительных виражей.

За кропотливым выстраиванием парадигмы равноправного сотрудничества последовали агрессивные попытки Москвы навязать свою реальность, на смену которым приходят более скромные усилия, направленные уже не на изменение Европы, а на то, чтобы получить от нее ряд гарантий принятия России такой, какой она стала за последние годы. При этом, несмотря на серьезнейший прогресс, достигнутый в понимании современного российского государства с точки зрения интересов Европы как политического региона, вопрос эффективной политики в отношении Москвы остается открытым.

Мираж равновесия

Когда-то Владимир Путин подхватил один давний изящный план и возглавил его реализацию. Он решил создать мощный Евразийский Союз из стран бывшего Советского Союза. В своей программной статье 2010 года Путин утверждал, что новое объединение будет играть «роль эффективной "связки" между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом». Там же он лукаво говорил о том, что не собирается «кого-либо торопить или подталкивать» к евразийской интеграции. На самом деле и торопил, и подталкивал. И прежде всего — вечно мятежную в этом вопросе Украину.

По плану бессменного руководителя России под лозунгом единой и неделимой Европы планировалось сделать прямо обратное — предельно жестко разделить ее на зоны влияния Европейского Союза и Евразийского Союза (читай — России). Украина в этом раскладе оставалась за поребриком Европы и возвращалась в зону влияния Москвы. Отказ Киева от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС, помноженный на коллапс «семейной» экономической модели Виктора Януковича в перспективе неизбежно разворачивал Украину в сторону Евразии. Революция Достоинства и агрессия России против Украины обнулили этот план.

Неимоверной ценой Украина взяла курс на Евросоюз. Евразийский Союз скукожился. Дальнейшая спираль эскалации в отношениях России и ЕС из-за ее агрессивных действий в Украине, пробуксовывание интеграции в Евразийском Союзе, в котором Москва быстро дала понять, что союзный интерес тождественен исключительно российскому интересу, и закручивание гаек в самой России полностью изменили логику политики Кремля.

Об управлении Европой на равных с ЕС Путину пришлось забыть. В Москве решили, что раз договориться с ЕС о совместных уравновешивающих правилах игры не удалось, нужно навязать ему российские правила.

Цель этих усилий была амбициозной — изменить Европу таким образом, чтобы она приняла навязываемую Россией реальность как обоюдовыгодную модель. Эта реальность включает согласие с аннексией Крыма и снятие наиболее чувствительных для России экономических санкций. К ней же относится временная фиксация Украины как серой зоны, зависшей меж двух полюсов с последующим дрейфом на Восток, и отказ от логики сотрудничества с ЕС в вопросах продвижения в России откровенно презираемых Москвой европейских ценностей демократии, прав человека и верховенства права. Коротко говоря, оферта России Европе была такова: вот зона нашего влияния, мы имеем право делать здесь все, что хотим, а вы имеете обязательство принимать все наши действия как данность.

Разрушай и властвуй

Первое системное усилие по достижению этой цели было крайне агрессивным. Россия занялась разрушением солидарности государств-членов ЕС, расшатыванием ключевых демократий, поддержкой крайних левых и крайних правых сил политического спектра, а также любых движений против Евросоюза. Сюда же вошли кампания дезинформации и прощупывание протестных возможностей российских «соотечественников» в странах ЕС, дискредитация Украины и ее дестабилизация ударами как извне, так и изнутри.

Россия агрессивно, с использованием запрещенных приемов, попыталась перезагрузить политику целого ряда европейских стран под себя. Однако к 2017 году стало понятно, что эта дерзкая «многоходовочка» не сработала. Ангела Меркель просчитала Владимира Путина раньше других, и Германия заняла последовательную позицию по сдерживанию России. Продление санкций ЕС превратилось в системно повторяемое действие благодаря обеспеченной когда-то Украиной привязке этого вопроса к полному выполнению Россией Минских соглашений. Узел голландского референдума был не разрублен, а аккуратно развязан общими усилиями Нидерландов, Украины и Евросоюза. Соглашение об ассоциации Украины с ЕС и безвизовый режим стали реальностью. Российская фишка национализма во Франции не сыграла. Вне ЕС попытка переворота в Черногории провалилась.

Впрочем, поражение ни в коем случае не означает капитуляцию. Собственно, у России пока и не просматривается другой путь, кроме как эскалация, создание новых вызовов, чтобы впоследствии торговать ими, и повышение ставок, иногда до уровня ва-банка. И это, кстати, проблема России, ведь цели приходится определять скромнее, а риски становятся, чем дальше, тем выше.

Есть у России и свои преимущества. Кроме статуса в мировой политике и вороха уже созданных ею проблем, это отсутствие страха генерировать новые. Излюбленная схема Москвы — создать проблему, а потом ультимативно заявить партнерам, что решать ее нужно всем вместе. Прелесть этой тактики в том, что такие ситуации не являются линейными, а предусматривают вариативность сценариев их развития.

На входе Россия может сама не знать, в какой именно сценарий втянутся ее партнеры, но она будет готова к каждому из них. В результате, в зависимости от сценария, Россия может проиграть — а может получить то, что желает или часть желаемого; либо, в случае неизбежности негативного сценария, ей, как минимум, должны помочь «сохранить лицо» (читай — получить хоть какой-то бонус). В отдельных случаях можно просто в последний момент благородно вынуть партнеров из петли, в которую перед этим их засунуть. Таким образом, целью создания проблем является разрушение стасус-кво на всех уровнях. Так Россия постоянно ищет возможности укрепления своего влияния.

Совет российской Европы

Описанная стратегия России, пока не сработавшая в нескольких странах Евросоюза, сейчас применяется ею в общеевропейских институциях. Когда не удается удержать их от давления на Москву, следующим шагом является попытка перезагрузить такие организации под себя.

ОБСЕ, играющая важнейшую роль в урегулировании развязанного Россией конфликта на Донбассе, парализована правилом консенсуса. Принять решение без России технически невозможно. Искусственно создана ситуация, при которой организация впервые в истории осталась без Генерального секретаря, Директора Бюро по демократическим институтам и правам человека, Представителя по свободе СМИ и Верховного комиссара по национальным меньшинствам.

Все три института неоднократно и остро критиковали Россию, вызывая у нее головную боль. Естественно, Россия «включила ответку» и создала ситуацию, при которой будущие топ-менеджеры будут понимать, благодаря кому были назначены на свои должности и кого нужно решительно критиковать, а к кому относиться как к хрупкому русскому фарфору. Создав проблему, Россия в финале кризиса блестяще ее решила — поддержала назначения и стала звездой встречи министров в Мауэрбахе.

Еще более драматично развивается ситуация в Совете Европы. Здесь не действует правило консенсуса при принятии решений в Комитете министров. Здесь после 2014 года Россия потерпела ряд унизительных поражений. Здесь позиции России значительно слабее, чем в ОБСЕ, поэтому усилия по перезагрузке организации еще более жесткие.

После аннексии Крыма против российской парламентской делегации в ПАСЕ были применены санкции. В 2015 году срок их действия истек, и Россия приехала на сессию Ассамблеи, но ее полномочия не были утверждены, что автоматически означало невозможность участия в работе. В 2016 году российские парламентарии даже не рискнули ехать в Страсбург. Вместо этого была запущена «операция Аграмунт»: действующий глава ПАСЕ Педро Аграмунт сделал возвращение России главным приоритетом своей деятельности.

А между тем за эти три года ПАСЕ приняла ряд предельно жестких документов в отношении России со списком требований к ней. Вишенкой на торте стало переименование в октябре 2016 года резолюции ПАСЕ с «Политические последствия конфликта в Украине» на «Политические последствия российской агрессии в Украине».

В духе навязывания своих правил Москва не собиралась выполнять что-либо, а, наоборот, выдвинула требования, которые Ассамблея обязана удовлетворить, чтобы снова иметь честь видеть Россию в своих рядах. Среди них: отказ от возможности применения санкций против национальных делегаций, переход от мониторинга конкретных стран к мониторингу общих для всех стран тем и стопроцентные гарантии того, что полномочия российской делегации будут утверждены Ассамблеей. Первые два требования уничтожают ПАСЕ, а последнее практически невозможно выполнить.

Статус-кво по состоянию на начало 2017 года категорически не удовлетворял Россию. И она резко повысила ставки, свозив Педро Аграмунта в Сирию в составе российской делегации, где тот встретился с Башаром Асадом. Все было разыграно как по нотам, когда «Первый канал» сделал о визите сюжет, в котором «невинно» подкрепил информацию необходимыми видео-доказательствами, от которых, по словам посла одной влиятельной страны, у него «глаза полезли на лоб». Ассамблея немедленно потребовала отставки своего председателя, но тот и не думает сдаваться. А даже если думает, то нет оснований считать, что российские друзья Аграмунта позволят ему это сделать.

Дон Педро упорно борется за должность, оспаривает принудительную отставку, которая ожидается в октябре, угрожает судом. Он теперь идеальный тумблер регулировки температуры нагнетания противостояния в ПАСЕ. Как и группа «Свободных демократов», которая объявила о своем создании в июне и состоит из членов ПАСЕ, мягко говоря, благосклонных к Москве и ее повестке дня.

Так, не участвуя прямо в работе ПАСЕ, Россия сделала все от нее зависящее, чтобы помочь Ассамблее погрузиться в глубочайший кризис, органично дополненный расследованием коррупции в ПАСЕ, которое полностью поддерживает Евросоюз и другие страны, включая Украину. В итоге институциональный авторитет Ассамблеи если не утерян окончательно, то уже существенно подорван. Сейчас ей навязывается не только идеологический, но и организационный кризис.

В Комитете министров Россия не может блокировать принятие невыгодных ей решений и продвижение своих инициатив. В 2014 году в одном из утвержденных решений была использована беспрецедентная формулировка «военное вмешательство России в Украину». Это было серьезным достижением, ведь в отличии от парламентариев правительства более скованны в вопросах терминологии.

Самым же болезненным ударом для Москвы стало инициированное Украиной решение Комитета министров о ситуации в Крыму от 3 мая 2017 года. Комплексный документ предельно жестко оценил действия оккупанта. Россия максимально напряглась, чтобы заблокировать принятие документа, но проиграла и выплеснула все эмоции в красочном заявлении МИД РФ. Решение было безапелляционно названо «ничтожным» и отображающим «проштампованные Комитетом министров киевские рассуждения».

И, наконец, Европейский суд по правам человека. Горькая ирония в том, что Россия системно выполняет рядовые решения ЕСПЧ. И за это ее справедливо хвалят. Но совсем иначе она ведет себя, когда речь идет о решениях, задевающих ее фундаментальные интересы. Чтобы защититься от юрисдикции ЕСПЧ в таких делах, в 2015 году Владимир Путин подписал закон, позволяющий Конституционному суду полностью или частично игнорировать решения Европейского суда. В 2017 году эта возможность была использована, когда Конституционный суд постановил, что Россия может не выплачивать бывшим акционерам ЮКОСа компенсацию, определенную решением ЕСПЧ.

Но есть решение Европейского суда пострашнее, чем по делу ЮКОСа. В Совете Европы бытует мнение, что из-за него Владимир Путин испытывает личную неприязнь к Суду. Речь идет о деле «Илашку и другие против Молдовы и России». В решении суда от 2004 года был установлен факт того, что Россия осуществляет эффективный контроль на территории Приднестровья, а, следовательно, несет ответственность за нарушение прав человека в этом непризнанном регионе Молдовы. Просто представьте юридические последствия применения этой доктрины в ворохе дел о нарушении прав человека на Донбассе, и вы поймете причины личной неприязни главы российского государства.

На фоне растущего недовольства своим положением в Совете Европы и отсутствия каких-либо перспектив его улучшения Россия применила привычную для себя тактику. Она резко повысила ставки, создала комплексный кризис, выход из которого должен состояться на российских условиях.

30 июня Москва заявила, что приняла решение приостановить уплату своего взноса в Совет Европы за 2017 год до безусловного восстановления в полном объеме полномочий ее делегации в ПАСЕ.

При этом невыплаченная сумма превышает финансовые потребности ПАСЕ. Бюджет Ассамблеи — всего около 18 миллионов евро. А Россия отказалась перечислить 22 миллиона евро при общем бюджете Совета Европы в 430 миллионов 409 тысяч евро. Таким образом, речь идет об атаке на Совет Европы в целом.

Цель эскалации — вернуть себе инициативу в этой организации. А если это не удастся, то запустить процесс ее парализации по той же схеме, что и в ОБСЕ. Не зря МИД РФ в том же заявлении предельно четко обозначил свой фундаментальный интерес. Там сообщили, что «отстранение российских парламентариев от участия в предстоящем утверждении в ПАСЕ высоких должностных лиц Совета Европы, включая Генсекретаря, его заместителя, Комиссара по правам человека и судей Европейского Суда по правам человека, поставит под вопрос их легитимность в контексте отношений России с Советом Европы в целом». Таков сигнал, не требующий перевода с дипломатического языка на человеческий.

Автор этих строк на заседании Комитета министров прямо заявил, что решение России — это шантаж Москвой Совета Европы. Это понимают и другие члены организации. Но чего они пока не понимают, так это конечной цели Москвы. И главное — какой должна быть реакция на ее действия.

Тактический цугцванг

В настоящее время Совет Европы переживает этап отношений с Россией, который ряд его государств-членов уже успешно пережили. ОБСЕ, кажется, тоже пережила острую фазу кризиса, но лишь время покажет, какие уступки России были сделаны. Если Совет Европы устоит под давлением и защитит свою институциональную ценность и целостность, то в стратегической перспективе Россия пойдет на попятную. Но тактически, как бы ни развивались дальнейшие события, каждый новый ход может улучшать или ухудшать позицию России или ее оппонентов, тогда как позиция Совета Европы будет неизменно ухудшаться.

Возьмем сценарий, при котором Россия возвращается в ПАСЕ. Деньги поступают в бюджет. Легитимность избранных топ-чиновников организации не ставится под сомнение. Формально царит единство и диалог. В реальности запускается эффект домино. Ассамблея превращается в одну из сцен Армагеддона, а каждое государство-член организации получает четкий сигнал: не важно, насколько ужасны твои действия, в результате тебе все равно все простят. Не нравятся, например, кому-то выводы Венецианской комиссии относительно его законодательства? Шантажируй, и Венецианка ляжет у твоих ног. Доказано Россией. При таком сценарии Совет Европы сохранит свою целостность, но потеряет ценность.

Есть и другой сценарий. В некоторых европейских странах обсуждают версию, что рискованная затея русских в Совете Европе направлена на то, чтобы в перспективе двух-трех лет Россию принудительно исключили из этой организации за нарушение Устава. В таком случае в январе Россию не вернут в ПАСЕ. Это будет означать, что Совет Европы действительно защищает свои ценности, а не думает, как бы их обменять подороже на мнимую стабильность.

Но это, вероятнее всего, будет означать и то, что Москва не заплатит свой взнос в бюджет за 2018 год. А это уже системный финансовый кризис организации. Ключевые назначения не будут признаваться Россией. А это уже кризис выполнения миссии организации. Параллельно россияне запустят дополнительные механизмы расшатывания Совета Европы изнутри. Благо, сеть своих людей в секретариате организации и среди членов ПАСЕ разветвлена и активна.

Совет Европы будет лихорадить. Он будет скован внутренними блокадами и окажется в ситуации шахматной вилки: либо идти на саммит в 2019 году и красиво перезагружать организацию под Россию, либо просить Россию удалиться. Первый вариант — это конец Совета Европы в том виде, в котором мы его знаем. Второй вариант позволит Москве играть ее любимую роль обиженной и непонятой, обвиняя всех в русофобии. Дополнительные бонусы — выход из-под юрисдикции ЕСПЧ и мониторинговых механизмов Совета Европы. Но именно этого, судя по всему, и не хотят допустить в центрах принятия ключевых решений. Там считают, что Россию нужно держать под контролем, а не отпускать в совершенно свободное плавание. Правда, Совету Европы от этого не легче, и поиск некоего оптимального для всех решения продолжается.

По-хорошему, Россию нужно было попросить на выход из Совета Европы еще в 2014 году — за грубое попрание статьи 3 Устава путем совершения военной агрессии против Украины (нарушение принципа верховенства права) и системного нарушения прав человека на оккупированных территориях. Но тогда рука ни у кого не поднялась. Вряд ли поднимется она и в нынешних обстоятельствах.

Стратегический оптимизм

При наблюдении за действиями Москвы в Совете Европы и на континенте в целом не складывается впечатление, что Россия хочет уйти из Европы. Думается, она как раз хочет остаться. Где-то — на правах хозяина, а где-то — на правах гостя в дорогом ресторане, который ест лучшие блюда и пьет самые дорогие вина, пристает к дамам за соседним столиком и бьет посуду, зная, что выставленный ему счет сможет оплатить без существенных для себя потерь.

Этот план уже куда скромнее предыдущего, в рамках которого гость намеревался просто взорвать ресторан. Однако, чтобы заставить Европу смириться с такой Россией, не разделяя ее философию и политику, регион нужно хорошенько потрясти. Чтобы одно из зол стало выглядеть как лучшее из зол. Этим и занимается Россия.

Необходимо отметить, что Россия не действует в изоляции. Есть страны внутри Евросоюза и вне его, имеющие свои причины быть недовольными нынешним положением дел на континенте. Ситуативные альянсы между ними уже осложняют противодействие деструктивным действиям Москвы.

Эта игра крайне сложна и, как уже отмечалось, ставки в ней высоки. Предсказать исход не берется никто, но есть понимание большинством жизненной важности борьбы, необходимости оптимальных решений, а не бездумных уступок. И это уже неплохо.

За последние три года Европа продемонстрировала, что умеет защищать свои ценности. Да, она не всегда делает это быстро, эффектно и решительно, часто со множеством компромиссов. Таков уже генетический код Европы. Но и такой Европе бескомпромиссно агрессивная Россия не смогла навязать свои правила, хоть потратила на это феноменальные политические и финансовые ресурсы и будет продолжать тратить свои запасы.

Россия останется в Европе во всех возможных смыслах. Но не для всеобъемлющего сотрудничества. Европа нужна России как антитеза, точно так же, как Украине нужна Россия. Москва будет сохранять свое влияние на европейские дела и, возможно, даже одерживать некие тактические победы. Но уже не ради того, чтобы изменить Европу под себя, а чтобы Европа минимизировала или хотя бы не повышала цену за ряд особенностей российской внутренней и внешней политики.

Задача европейской Украины заключается в том, чтобы возможная минимизация не происходила за наш счет, а цена для России наоборот повышалась по мере необходимости. Опыт последних лет показывает, что это вполне выполнимая задача.