Израиль требует гарантий, что в результате соглашений Иран и его союзники отодвинутся от израильских границ. Вашингтон надеется, что Москва повлияет на Иран и проиранские силы будут соблюдать условия перемирия. Но реакция Ирана пока — очень сдержанная.
Шаг вперед и два назад — так идут переговоры об урегулировании в Сирии. Новую страницу в процессе должна была открыть договоренность о прекращении огня на юго-западе страны, о которой было объявлено по итогам встречи Путина и Трампа в Гамбурге 7 июля, но и она вряд ли станет исключением. Слишком много нюансов и заинтересованных сторон, чтобы пазл сложился. Настораживает отсутствие официальной реакции Дамаска и очень сдержанные комментарии Тегерана. А также почти неожиданная реакция Израиля: «Это плохое соглашение». Но главное — спустя неделю после того, как договоренность вступила в силу, все еще не определен механизм мониторинга за ее соблюдением. А значит, основные сюрпризы еще впереди.
О чем договорились
В Гамбурге было объявлено, что как раз накануне встречи Трампа и Путина в иорданском Аммане завершились консультации российских, американских и иорданских экспертов. Результатом их работы стал Меморандум о создании юго-западной зоны деэскалации. Она включает три сирийские провинции — Дераа, Эль-Кунейтра и Эс-Сувейда.
«Россия и США взяли на себя обязательство обеспечить соблюдение режима прекращения огня всеми группировками, которые там находятся, обеспечивать гуманитарный доступ и наладить контакты между находящимися там оппозиционерами и мониторинговым центром, который создается в столице Иордании. На первых порах безопасность вокруг этой зоны будет обеспечиваться с использованием сил и средств российской военной полиции при координации с США и Иорданией», — заявил глава МИД РФ Сергей Лавров.
Суть соглашения — в том, что каждый из трех гарантов перемирия будет оказывать влияние на соответствующие стороны конфликта. В зону ответственности Москвы входят официальный Дамаск во главе с президентом Сирии Башаром Асадом, а также Иран и подконтрольные ему военизированные структуры, включая шиитское движение «Хезболла». США и Иордания отвечают за различные группы сирийской оппозиции.
Консультации в Аммане продолжались несколько месяцев. В Госдепе отметили, что юго-западная зона была сознательно выбрана с самого начала переговоров как самый управляемый район из всех, где ведутся боевые действия. Здесь ситуация не столь запутанна, как на севере. На происходящее никак не влияют Турция и курды, то есть несколькими игроками меньше. Если пример юго-западной зоны окажется удачным, то его можно будет применить и на другие районы Сирии, отмечают американские дипломаты. Но ведь есть и другой опыт — зоны, которые создаются при участии России, Турции и Ирана. Означают ли новые договоренности, что он неудачный?
Плюс или минус Астана
Первый вопрос, который возникает после сделанных в Гамбурге заявлений, — как связаны амманские консультации с переговорами в Астане при посредничестве России, Турции и Ирана? Именно в столице Казахстана в начале мая было объявлено о создании четырех зон деэскалации. Первая, на севере Сирии, включает провинцию Идлиб, а также граничащие с ней районы провинций Латакия, Алеппо и Хама. Вторая — север провинции Хомс. Третья — Восточная Гута. Четвертая — районы на юге Сирии в провинциях Дераа и Эль-Кунейтра. Запрет на ведение боевых действий в этих районах введен на полгода. Соглашение не распространялось на ИГИЛ и «Джебхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джебхат ан-Нусра», обе запрещены в РФ). Несмотря на то что к этому перемирию присоединились десятки группировок, оно многократно нарушалось.
За два последующих месяца так и не было решено, кто отвечает за безопасность в этих зонах, не определены и их четкие границы. Зато оговаривалась возможность сформировать дополнительные зоны безопасности и увеличить число ответственных сторон. Еще в мае российские военные заявили, что к соглашению может присоединиться Иордания.
В июле, на очередной встрече в Астане накануне переговоров Трампа и Путина было объявлено, что стороны окончательно договорились о границах зоны в районе Хомса и Восточной Гуты. Нерешенными оставались только вопросы на севере — там переговоры увязли из-за Турции. Что касается юга, то там, по словам спецпредставителя президента РФ по сирийскому урегулированию Александра Лаврентьева, нельзя было обойтись без участия США и Иордании.
Договоренность в Гамбурге такое участие обеспечила. Правда, по сравнению с тем, о чем говорили в Астане в мае, южная зона расширилась. В нее включили еще и провинцию Эс-Сувейда. Причин для такого расширения может быть много. Например, по сравнению с маем ситуация в районе границы Сирии с Иорданией и Ираком существенно изменилась в пользу Дамаска и близких к нему прошиитских формирований. Неслучайно представители нескольких группировок сирийской оппозиции, действующих на юге, отказались от участия в последнем раунде Астаны. Амманские консультации возвращают их в переговорный процесс.
Западные СМИ подчеркивают, что астанинские и амманские соглашения никак не связаны. Мол, майские договоренности реализовать не удалось, поэтому России понадобились переговоры с США. В Москве же всячески демонстрируют, что это два параллельных процесса. «По четвертой зоне согласование идет не только в астанинском формате, но и в формате Россия, США и Иордания», — сказал 15 июля постпред России при Отделении ООН и других международных организациях в Женеве Алексей Бородавкин. Ранее глава МИД РФ Сергей Лавров подчеркивал, что по южной зоне без США и Иордании договариваться невозможно, и в Астане уделяли внимание прежде всего другим зонам деэскалации. Вопрос, знали ли об амманских консультациях в Турции, а главное — в Иране.
Антииранская сделка?
«Похоже, что США согласились с тем, что Асад должен будет остаться у власти, по крайней мере пока. Россия будет решать, когда Асад должен уйти, и США будут ждать этого дня. Взамен Россия признала, что влияние Ирана на Ближнем Востоке должно быть ослаблено», — так турецкая газета Daily Sabah комментирует итоги переговоров Путина и Трампа.
Однако это описание скорее желаемое, чем действительное. Никаких новых договоренностей о дальнейшей судьбе сирийского президента не появилось. Еще до встречи Трампа и Путина американская сторона дала понять, что будущее Асада — вопрос не первой важности. Сначала нужно покончить с ИГИЛ, наладить стабильный политический процесс, тогда и станет понятно, что делать с сирийским президентом.
Что касается Ирана, то здесь Россию также убеждать не надо. В Сирии Москва и Тегеран хоть и находятся по одну сторону баррикад, но все равно соперничают друг с другом. Если бы Россия могла избавиться от иранского влияния в регионе, она бы это непременно сделала. Проблема в том, что Иран — один из самых влиятельных игроков в Сирии и во многом определяет линию поведения сирийского руководства. Поэтому Москва предпочитает договариваться и с Тегераном, и с Вашингтоном, ценя оба переговорных процесса — в Аммане и в Астане. В идеале они должны дополнять, а не исключать друг друга.
Другое дело, что Москве непросто лавировать между разными посредниками — в первую очередь между Ираном и США. Но от этого зависит и судьба сирийского урегулирования в целом и успех амманских соглашений в частности.
Пока реакция Ирана очень сдержанная. Перемирие должно быть всеобъемлющим и не ограничиваться одной зоной, заявляют иранские дипломаты. Кроме того, официальный представитель МИД Ирана Бахрам Касеми подчеркнул, что никакое соглашение не станет успешным, если не будет учитывать ситуацию на местах. А ситуация на местах такова, что во многих регионах Сирии, в том числе на юге, находятся проиранские военизированные формирования — «Хезболла» и иракские шиитские отряды.
В первые дни после гамбургских заявлений все западные источники утверждали, что результатом реализации российско-американских договоренностей должен стать вывод проиранских формирований из зоны деэскалации. Особо подчеркивалось, что иранские силы и их союзники не должны находиться в приграничном с Израилем районе. И естественно, возникал вопрос, сможет ли Россия добиться этого от Ирана.
Израиль в этом раскладе появился неслучайно. Американские посредники неоднократно обсуждали с израильскими властями детали переговоров в Аммане и обещали учесть их требования. Прежде всего, как пишет «Гаарец», Израиль настаивал на том, чтобы из переговорного процесса о судьбе южной зоны деэскалации были исключены Турция и Иран. То есть никакой связи с переговорами в Астане быть не должно. Далее израильтяне требовали гарантий, что в результате соглашений Иран и его союзники отодвинутся от израильских границ. Опасаясь связей с иранцами, Израиль также выступал против размещения в зоне деэскалации российских военных, предпочитая им американцев.
Девятого июля, в день, когда российско-американское соглашение вступило в силу, премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху сказал, что разговаривал и с Трампом, и с Путиным. Оба обещали учесть израильскую точку зрения. Но спустя неделю Нетаньяху объявил, что выступает против планов Москвы и Вашингтона. Со ссылкой на дипломатические источники «Гаарец» утверждает, что тональность израильского премьера изменилась после того, как израильтяне получили текст соглашения и не нашли в нем ни единого слова об Иране, «Хезболле» или других шиитских формированиях в Сирии. То есть документ вообще не учитывает интересы Израиля, а также интересы сирийской оппозиции, которая кровно заинтересована в том, чтобы проиранские формирования оставили их в покое.
Какую именно бумагу показали Нетаньяху, непонятно. Российско-американо-иорданский меморандум не опубликован. Сомнительно, что Россия действительно была готова открыто внести в документ пункты, касающиеся Ирана. Да и вопрос, как будут реализованы соглашения на практике, еще прорабатывается. Очень многое зависит от договоренностей о механизме мониторинга в зоне деэскалации.
Проблемы деэскалации
Вашингтон надеется, что Москва все же окажет влияние на Иран и проиранские силы будут соблюдать условия перемирия. Это непросто, на местах ситуация очень хрупкая. В первые же дни после прекращения огня было зафиксировано несколько нарушений. Сирийские военные настаивают, что ведут бои только против ИГИЛ, но оппозиция утверждает, что удары были нанесены по подконтрольной им территории. Спровоцировать ситуацию могут и сирийские радикальные группировки, и Иран — особенно если почувствует, что его выдавливают из зоны деэскалации. Таким образом уже были сорваны многие перемирия.
Именно поэтому так важен механизм мониторинга в зоне деэскалации. Кто должен осуществлять наблюдение? Как доверять наблюдателям? Какие полномочия будут у сил, гарантирующих соблюдение перемирия? И очень важно разграничить конфликтующие стороны, хотя это крайне сложно с учетом того, что различные группировки перемешиваются друг с другом.
В этих вопросах увязли переговоры в Астане по трем зонам деэскалации. Судя по последним заявлениям российских дипломатов, урегулировать их надеются к сентябрю. Возможно, в Аммане договорятся быстрее. По крайней мере, было объявлено, что соглашение о мониторинге в юго-западной зоне может появиться уже на этой неделе.
Главное, чтобы оно устроило не только дипломатов, но и военных, а также тех, кто непосредственно находится в зоне конфликта. В СМИ уже появились сообщения, что гамбургские заявления стали сюрпризом как для американских военных, участвующих в сирийской операции, так и для многих командиров отрядов сирийской оппозиции.
Поэтому пока невозможно сказать, насколько конструктивными окажутся очередные договоренности по Сирии между Москвой и Вашингтоном. Да, это шаг вперед. Госсекретарь США Рекс Тиллерсон назвал соглашения «первым признаком того, что США и Россия способны вместе работать в Сирии». Но «первый» тут относится только к администрации Трампа, а до него у Москвы несколько раз получалось договориться с президентом Обамой относительно развития событий в Сирии. Однако каждый раз идиллия была недолгой. Либо что-то случалось в Сирии, где хватает самых разнообразных провокаторов, либо в целом обострялись российско-американские отношения. И все начиналось с начала.
