Переговорный процесс в Женеве вызывает критику или безразличие у значительной части сирийцев, в том числе тех, кто, казалось бы, в нем заинтересован. В какой-то степени они имеют на это право. Встречи в Женеве еще рано называть переговорами, потому что ситуация «на земле» еще не определена, но, судя по всему, это произойдет в ближайшее время.
После того как американцы вытеснили «Исламское государство» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ. — прим. пер.) из наиболее важных регионов, возможно, борьба между силами в Сирии получила логическое завершение в соответствии с правилом «нет победителя — нет побежденных», и эта борьба не велась между сирийцами — конфликт имел место между региональными и международными соперниками.
Вашингтон гибко отреагировал на то, что Иран отрезал американцам дорогу по направлению к Дейр-эз-Зор. Насколько нам известно, такую же маневренность проявил Иран, когда американцы при участии россиян отрезали иранцам доступ к границам оккупированных Голан и Иордании. Недавние дипломатические шаги свидетельствуют о том, что региональные и международные игроки убеждены в необходимости двигаться в сторону политического урегулирования конфликта.
Конечно, слишком рано ожидать положительных результатов этих шагов: подобные меры неоднократно предпринимались в прошлом. Но на этот раз итог может быть другим. Выход «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ. — прим. пер.) из игры, необузданное желание России найти приемлемое политическое завершение своего военного вмешательства в Сирии, а также детали разногласий между Россией и Ираном, которые не раз становились достоянием общественности, не говоря уже о большем вовлечении (в политическом плане) американцев в сирийский конфликт — все это ведет к установлению определенного баланса между игроками, что в свою очередь требует политического урегулирования конфликта и распределения «прибыли».
Местом этого урегулирования станет Женева, где различные сирийские политические силы, поддерживаемые теми или иными игроками, будут вести ожесточенные переговоры, чтобы окончательно определить будущее Сирии. До сих пор было проведено семь раундов переговоров в Женеве, и все они были всего лишь «упражнениями», призванными научить сирийских переговорщиков искусству политического реализма.
Благодаря этим «упражнениям» команда переговорщиков со стороны оппозиции в настоящее время может действовать как более опытная сторона, по сравнению с делегацией от сирийского режима. Причина, если говорить простыми словами, заключается в отсутствии перспектив в отношении военных действий для большинства оппозиционных фракций, а также в позиции тех, кто их поддерживает. Другое дело сирийский режим, который, судя по всему, до сих пор не готов вести серьезные переговоры. Это подтвердил в своем заявлении спецпредставитель Соединенного Королевства по Сирии, который потребовал от России снять с должности главу сирийской делегации на переговорах в Женеве Башара Джаафари в связи препятствованием с его стороны переговорному процессу.
Женевские переговоры так по-настоящему и не начались, в чем Стаффан де Мистура лично признался представителю курдского «Демократического союза» в Женеве, когда сказал последнему, что было проведено уже семь раундов консультаций и дискуссий, однако реальные переговоры все еще не начались.
Разговоры о конституции, борьбе с терроризмом, оказанию помощи, прекращении огня и даже о том, останется ли Асад у власти или нет, все это — вопросы, которые не имеют отношения к переговорам относительно окончательного урегулирования конфликта. Когда эти переговоры начнутся, то будут обсуждаться более фундаментальные проблемы касательно будущего Сирии, это, в частности, реорганизация армии и служб безопасности, а также распределение полномочий в сфере контроля над природными ресурсами Сирии. Кроме того, станут более ясными очертания «курдского узла».
Тем не менее, вопреки тому, что многие думают, вполне вероятно, что решение курдской проблемы, которая не связана с географией или демографией в той степени, в какой она связана с природными богатствами, находящимися на их территории, будет найдено гораздо быстрее, чем решение проблем с армией и безопасностью.
Если Башар Асад останется у власти в Дамаске, то на практике это будет означать сохранение в его руках инструментов принуждения, таких как армия и службы безопасности. Это является корнем сирийской проблемы, ведь данные инструменты являются главным источником власти Асада. Сегодня мы знаем, что большинство игроков на сирийской арене явным или неявным образом выражает согласие с тем, что сирийский президент останется на своем посту. Однако никто из них еще не обсуждал вопросы относительно реорганизации армии и служб безопасности, в особенности первый из них. Всем известно, что в настоящее время нет такого понятия как сирийская армия. Вместо нее существуют «остатки» армии, которые являются легитимным фасадом для деятельности местных и иностранных отрядов милиции, которые борются за защиту режима Асада, а также интересов его союзников. Таким образом, когда поставят на обсуждение вопросы окончательного урегулирования сирийского конфликта, возникнет вопрос: какой будет судьба тех вооруженных оппозиционных группировок и боевиков, которые участвуют в переговорном процессе, а также какая судьба ждет курдские вооруженные отряды? Станут ли эти вооруженные группировки частью сирийской армии в рамках процесса создания ее всеобъемлющей структуры? Согласится ли с этим Асад, откажется ли он от контроля над новой армией или станет контролировать лишь ее часть?
Таким образом, мы видим, что эти вопросы не обсуждались в ходе подготовительных раундов консультаций в Женеве. Режим Асада ускользает от ответа на них, а российская сторона, вне всяких сомнений, боится на них отвечать. Неужели она хочет найти политическое решение конфликта между сторонами, которые являются частью одной страны, а затем попросить их расформировать свои вооруженные отряды, не предоставив им место в будущей армии?
Здесь мы сталкиваемся с вопросом относительно будущего Сирии, сценарии которого различны. Самым перспективным среди них можно считать создание федеральной сирийской армии, в рамках которой каждая крупная фракция отвечала бы за определенные зоны влияния, в том числе части «сирийской армии», оставшиеся под контролем режима Асада. Однако, такое решение, если оно будет принято, ставит перед нами более сложный вопрос — какова при этом будет судьба иностранных боевиков, борющихся на стороне режима Асада? Покинут ли они страну? Кто принудит их к этому?
Так или иначе, российскому руководству придется более серьезно отнестись к решению этих вопросов, по сравнению с иранцами, и возможно, решения, принятые Россией, станут окончательными.
Чего бы стороны ни ожидали от переговорного процесса в Женеве, вплоть до сегодняшнего дня она не может считаться реальной переговорной площадкой по сирийскому кризису, но может стать таковой в ближайшее время.
