Демократов очень раздражает тот факт, что республиканцы не разделяют их негодование по поводу набирающего обороты скандала вокруг связей Трампа и России. Симпатия президента к Владимиру Путину, то рвение, с которым его сын был готов принять потенциальную помощь от России в период предвыборной кампании 2016 года, и вопросы о том, могли ли члены команды Трампа вступить в сговор с Россией, чтобы подорвать позиции Хиллари Клинтон, заставляют демократов говорить об импичменте и даже о государственной измене.
Будучи закоренелым антироссийским ястребом, который на протяжении последних десяти лет освещал кремлевские операции влияния по всему Западу, я разделяю досаду и негодование демократов. За последний год я написал и опубликовал множество статей на эту тему, в том числе «Как Путин обманул Трампа» («How Putin plays Trump like a piano»), «Как Трамп заставил свою партию полюбить Россию» («How Trump got his party to love Russia») и «Как Республиканская партия стала партией Путина» («How the GOP became the party of Putin»). С моей точки зрения, безразличие консерваторов к попыткам России ослабить и дискредитировать нашу демократию является одним из самых ужасающих явлений в современной политической истории Америки.
Однако, хотя демократы, вероятно, правы в том диагнозе, который они поставили республиканцам, они совершенно лишены способности адекватно оценить свои собственные прошлые взаимоотношения с Россией. Именно это и объясняет, почему консерваторам так трудно воспринимать всерьез негодование либералов по поводу России: большинство из тех, кто сейчас отчитывает их и называет «марионетками Путина», провели предыдущие восемь лет, слепо поддерживая демократического президента, Барака Обаму, чьей главной характеристикой в отношениях с Москвой стала безалаберность. С точки зрения республиканцев, эти новоявленные демократические поборники холодной войны являются просто жертвами партийной истерии — и такое восприятие нельзя назвать совершенно необоснованным.
Давайте рассмотрим очередной эпизод разворачивающейся саги о связях Трампа и России, а именно прошлогоднюю встречу Дональда Трампа-младшего с российским юристом, пообещавшим передать ему компромат на Клинтон. До публикации электронных писем, указывающих на то, что он был готов получить компромат на политического соперника своего отца, Трамп-младший заявлял, что на той встрече обсуждалась исключительно тема «усыновления». Демократы совершенно справедливо указали на то, что это было всего лишь уловкой: когда чиновники российского правительства или его агенты говорят о международном усыновлении, на самом деле они имеют в виду закон Магнитского 2012 года, который ввел санкции против россиян, виновных в грубых нарушениях прав человека, и который был назван в честь российского юриста, разоблачившего масштабную мошенническую схему с участием чиновников российского правительства и скончавшегося в тюремной камере. Принятие Закона Магнитского так разозлило Путина, что он решил отомстить, запретив американским семьям усыновлять детей из России. С момента принятия этого закона прошло уже пять лет, а он до сих пор не дает покоя российскому президенту. По словам самого Трампа, в ходе их разговора с Путиным во время официального ужина на саммите Большой двадцатки, о котором ранее пытались умолчать, Путин поднял якобы безобидную тему «усыновления».
Но несмотря на справедливое негодование демократов и поддержку Закона Магнитского, о которой неустанно заявляют бывшие чиновники администрации Обамы и их сторонники, в не слишком далеком прошлом именно они пытались помешать его принятию, опасаясь, что этот закон может сорвать их бесценную «перезагрузку» отношений с Москвой. В 2012 году в рамках этой кампании администрация Обамы лоббировала отмену поправки Джексона-Вэника — закона, принятого в эпоху холодной войны, в котором укрепление торговых отношений с Россией привязывалось к ситуации нарушениями прав человека в этой стране. Некоторые представители Капитолийского холма предлагали заменить поправку Джексона-Вэника законом Магнитского, но администрация решительно протестовала против такого шага. Вскоре после своего назначения на пост посла США в Россию Майкл Макфол (Michael McFaul) публично заявил о том, что Закон Магнитского будет «ненужным» и что администрация выступает против публичного посрамления россиян, виновных в нарушении прав человека, а также против введения финансовых санкций. Макфол даже упомянул о российской оппозиции, которая, по его словам, была согласна с точкой зрения администрации.
Однако это была ложная характеристика российского гражданского общества, чьи наиболее влиятельные лидеры поддерживали отмену поправки Джексона-Вэника только при условии ее замены на закон Магнитского. «Если [поправку Джексона-Вэника] отменить, не оставив ничего взамен… это станет настоящим подарком для г-на Путина», — написали российские диссиденты Гари Каспаров и Борис Немцов в Wall Street Journal спустя несколько дней после заявления Макфола. (Немцова, одного из самых решительных критиков Путина, убили в 2015 году в нескольких сотнях метров от стен Кремля.) Между тем антикоррупционный активист Алексей Навальный написал, что, хотя он поддерживал отмену поправки Джексона-Вэника, «нет никаких сомнений в том, большинство граждан России будут счастливы, если Сенат лишит самых коррумпированных российских чиновников права въезжать на территорию и участвовать в финансовых трансакциях в США, что является сутью закона Магнитского».
Тем не менее, администрация Обамы продолжала не только выступать против закона Магнитского, но и заявлять о том, что российская оппозиция поддерживает ее в этих начинаниях. «Лидеры политической оппозиции в России, — написала тогдашний госсекретарь США Хиллари Клинтон в своей статье для Wall Street Journal, — призвали США отменить поправку Джексона-Вэника, несмотря на их обеспокоенность ситуацией с правами человека и случаем Магнитского». Несмотря на все протесты администрации, Конгресс все же одобрил закон Магнитского, и Обаме пришлось его подписать. Комментируя эту борьбу несколько лет спустя, Билл Браудер (Bill Browder), инвестор, на которого работал Магнитский и который настоял на принятии этого закона, сказал в интервью изданию Foreign Policy: «Администрация, начиная с Хиллари Клинтон, а затем и Джон Керри, сделала все возможное, чтобы помешать принятию закона Магнитского».
Сегодня же либеральные антироссийские ястребы пытаются нас убедить в том, что они всегда знали о вероломстве и преступлениях Кремля. И эта их амнезия коснулась не только конкретного закона, но и всей внешней политики администрации Обамы. Начиная с перезагрузки, о которой было объявлено в начале 2009 года, спустя несколько месяцев после вторжения России в Грузию, и со свертывания систем ПРО в Чешской республике и Польше позднее в том же году, до готовности закрыть глаза на нарушения Россией условий Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности 1987 года и подготовки почвы для военного вмешательства России в сирийский конфликт, вся российская политика администрации Обамы была одной растянутой во времени, восьмилетней уступкой Москве. На протяжении двух президентских сроков Обама старался преуменьшить ту угрозу, которую Россия представляла для союзников, интересов и ценностей Америки, и высмеивала тех, кто пытался заявить об обратном. «Традиционное разделение стран юга и севера не имеет никакого смысла в условиях мира, где все взаимозависимы, как и союзы стран, основанные на разногласиях давно оставшейся в прошлом холодной войны», — заявил Обама на Генеральной ассамблее ООН в 2009 году — гораздо более витиеватый и многословный способ указать на моральную изношенность НАТО, за что позже либералы резко критиковали Трампа.
Когда в 2009 году администрация Обамы решила свернуть системы ПРО в Чешской республике и Польше — объявив о своем решении в годовщину вторжения Советского Союза в Польшу — она подчеркнула, что этот шаг рассчитан не столько на то, чтобы сделать приятное России, сколько на то, чтобы иметь возможность более эффективно противостоять иранской угрозе. Во внешней политике восприятие имеет огромное значения, и страны Центральной и Восточной Европы восприняли этот шаг как доказательство того, что Америка бросает своих друзей, чтобы удовлетворить своего противника. Такие же чувства испытывали многие союзники Америки в период правления Обамы, шла ли речь об израильтянах или арабских суннитах, обеспокоенных ростом влияния Ирана, или о японцах, которых тревожило нежелание США противостоять ревизионистскому Китаю. Либералы совершенно правы, критикуя администрацию Трампа за то, что она отталкивает союзников. Однако они, по всей видимости, забыли о том, как вел себя человек, возглавлявший Белый дом в течение предыдущих восьми лет.
Спустя три года из-за того, что во время личной беседы Обамы с тогдашним президентом России Дмитрием Медведевым кто-то забыл выключить микрофон, весь мир узнал о том, что Обама пообещал продемонстрировать «больше гибкости» (то есть пойти на новые уступки Москве) после президентских выборов, которые должны были состояться осенью того года. (Представьте себе, какая буря поднялась бы, если бы Трамп сказал такое Путину.) Позже, в том же году, после того как Митт Ромни (Mitt Romney) назвал Россию «геополитическим врагом Америки номер один», Обама высмеял своего соперника на выборах. «Позвонили 1980-е, просят вернуть им обратно их внешнюю политику, говорят, холодная война уже 20 лет как закончилась», — пошутил тогда Обама. Тогда примеру Обамы последовало множество демократов, внешнеполитических экспертов и журналистов, тоже принявшихся критиковать позицию Ромни. Будущий госсекретарь Джон Керри, комментируя высказывание Ромни, сказал, что это предупреждение «нелепо». А его предшественница Мадлен Олбрайт (Madeleine Albright) отметила, что Ромни «плохо понимает, что на самом деле происходит в 21 веке».
И это было не просто темой для обсуждения.
Преуменьшение степени и природы российской угрозы было одним из основных компонентов либеральной внешнеполитической доктрины вплоть до прошлого года, когда стало ясно, что Россия пытается вмешаться в ход предвыборной кампании в США, чтобы уменьшить шансы демократического кандидата на победу. Именно это стало оправданием для унизительного решения Обамы согласиться на циничное предложение России помочь избавиться от сирийского химического оружия, после того как сирийский режим переступил через «красную линию» Обамы. Это соглашение не только не позволило полностью уничтожить запасы химического оружия Башара аль-Асада (о чем свидетельствует тот факт, что режим применял его уже после того, как его якобы уничтожили), но и в сущности подготовило почву для военного вмешательства России в сирийский конфликт двумя годами позже.
Даже после того, как Путин аннексировал Крым в 2014 году — первый насильственный захват территорий на европейском континенте с момента окончания Второй мировой войны — Обама продолжался преуменьшать серьезность российской угрозы. Спустя несколько недель после аннексии в ответ на вопрос о том, был ли Ромни прав, заявляя об угрозе со стороны России, Обама назвал ее «региональной державой, которая не из-за силы, а из-за своей слабости является угрозой для некоторых своих соседей». Неужели? Россия — это такая «региональная держава», которой удалось вмешаться в американские президентские выборы прямо через Атлантический океан, проведя то, что сегодня демократы называют самой успешной операцией влияния в истории. «За все время моей работы в правительстве это стало тем пунктом, который мне было тяжелее всего отстаивать, — сказал один бывший чиновник администрации Обамы, комментируя реакцию администрации на вмешательство России. — У меня было ощущение, что нам перекрыли кислород».
Однако обвиняя Трампа в том, что он является марионеткой Путина, либералы — прежде всего президент, которым они так восхищались — редко задумываются о своем собственном лицемерии и извиняются перед Ромни, чья проницательность в отношении России, если бы его избрали президентом в 2012 году, могла бы помешать Путину сделать то, что он сделал при Обаме. В Обаме Путин совершенно справедливо увидел слабого и нерешительного лидера и решил, что ему стоит применить ту тактику, которую он использует на территории бывших советских республик, к американскому демократическому процессу. Единственное признание ошибок, которое прозвучало к настоящему моменту, поступило от бывшего главы предвыборного штаба Клинтон Брайана Фэллона (Brian Fallon), который написал в Твиттере: «Мы, демократы, ошибались в 2012 году, высмеивая Ромни». Спичрайтер Обамы Джон Фавро (Jon Favreau) тоже признал с улыбкой, что «мы немного просчитались». Если Обама и испытывает некие сожаления, он, скорее всего, приберегает их для своих мемуаров.
Но даже если либералы в конечном итоге продемонстрируют раскаяние и признают то, насколько сильно они ошиблись в Ромни, это все равно не станет веским доказательством их серьезности в отношении России. Чтобы их нынешняя критика в адрес администрации Трампа звучала весомо и обоснованно, либералам придется не только извиниться за оскорбительное высказывание Обамы о том, что республиканцы — ограниченные поборники холодной войны. Им придется отречься и подвергнуть критике большую часть внешнеполитического наследия Обамы, который недооценивал и старался угодить России при каждом удобном случае. В противном случае их мрачные высказывания об «активных мерах», о «компромате» и других феноменах советской эпохи так и будут казаться проявлениями оппортунизма, а их заявления о том, что Трамп — марионетка Кремля, так и останутся всего лишь отражением партийной ангажированности.
Пока что создается впечатление, что демонстрируемая демократами жесткость в отношении России во многом — если не всецело — объясняется гневом, вызванным (ошибочной) убежденностью в том, что путин лишил Клинтон победы на выборах, а вовсе не агрессией Кремля по отношению к соседям России, не вмешательством России в сирийский конфликт на стороне Асада, не нарушением условий Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности или какими-то иными ее шагами. Большинство демократов были готовы спустить все это России с рук в тот момент, когда Обама говорил миру, что «союзы стран, основанные на разногласиях давно оставшейся в прошлом холодной войны», устарели, или что Россия — это всего лишь «региональная держава», чье вмешательство в сирийский конфликт спровоцирует еще один Афганистан, или когда он пытался заручиться поддержкой России ради достижения еще одной своей геополитической цели — ради заключения соглашения по иранской ядерной программе. Если бы новоявленный антагонизм демократов по отношению к России был проявлением не только позиций партии, они должны были бы протестовать против множества внешнеполитических решений Обамы, который старался угодить России при любом удобном случае. Как написал бывший спичрайтер Джорджа Буша Мэтт Лэтимер (Matt Latimer), если бы Трамп принял участие в выборах и победил, но не как республиканец, а как демократ, демократы, скорее всего, демонстрировали бы точно такой же цинизм и оппортунизм, отмахиваясь от российского скандала, какие сегодня демонстрируют республиканцы.
Нежелание демократов провести честный анализ своих прошлых политических промахов, их дилетантизм и то рвение, с которым они выступают против России, мешает попыткам убедить американскую общественность в том, что вмешательство России в наши демократические процессы — это очень серьезный вопрос. Наиболее влиятельные участники этой дискуссии — это те люди, которые глубоко изучили большую стратегию России, подразумевающую подрыв основ западной демократии, и которые понимают, что случай с Трампом — это всего лишь один элемент долгосрочной глобальной кампании. Неудивительно, что эти люди сохраняли свои антироссийские позиции при различных администрациях, и они критиковали администрацию Обамы за ее просчеты так же открыто и решительно, как они сегодня критикуют Трампа. Однако, в основном из-за того, что СМИ предпочитают сенсации, голоса этих экспертов как правило заглушаются, и предпочтение отдается отдельным членам Демократической партии и сторонникам теории заговора, которые активно обвиняют нынешнюю администрацию в «государственной измене». Откровенно говоря, большинство либералов — новички в этом вопросе, и их очевидная гиперкомпенсация и резкая риторика приводит к деградации нашей гражданской культуры. «Мы подвергались и подвергаемся атаке со стороны враждебного государства… Мы должны обсуждать, сколько новых санкций нам необходимо ввести против России и должны ли мы взорвать КГБ, ГСУ или ГРУ», — недавно заявил демократ Пол Бегала (Paul Begala) в интервью CNN, упомянув названия советского разведывательного агентства, какого-то несуществующего агентства и российской военной разведки. Ведущая MSNBC Джой Рейд (Joy Reid) недавно написала в Твиттере — ни с того ни с сего — что «Дональд Трамп женился на одной американке (его вторая супруга) и двух женщинах из бывшей советской Югославии: Ивана — Словакия, Мелания — Словения».
Вероятнее всего, Рейд хотела прозрачно намекнуть, что Трамп — должно быть, агент России, раз он дважды женился на женщинах из стран бывшего Восточного блока. В этом заявлении Рейд — всего в одном предложении — допущено три ошибки: 1) Ивана Трамп родилась в современной Чешской республике, а не в Словакии; 2) Словакия никогда не входила в состав Югославии; 3) Югославия, хотя и была социалистической страной, все же никогда не входила в состав Советского Союза — более того, она активно сопротивлялась против включения в блок Варшавского договора. Вот что происходит, когда рядовые демократы, которые до июня 2016 года вообще не интересовали Россией, начинают вдруг изображать из себя Генри Джексона: они начинают говорить как Джо Маккарти (Joe McCarthy).
Если говорить о будущем, то одержимость либералов Россией может существенно им навредить. Многие демократы, по всей видимости, искренне считают, что Путин является единственной причиной, по которой Клинтон не стала первой женщиной-президентом США. Считая вмешательство России единственным и самым главным объяснением их поражения на выборах, демократы благополучно забывают о множество других факторов — слабость кандидатуры, неубедительная и вялая платформа, особенности гендерной политики, которые оттолкнули многих американцев — которые помешали им одержать легкую победу над самым некомпетентным человеком, который когда-либо претендовал на пост президента. Хотя американский народ действительно должен узнать больше о масштабах кремлевских операций влияния и о том, каким образом Россия угрожает свободному миру, зацикленность на России и нежелание учитывать другие факторы не позволит им одержать победу в будущем.
Разумеется, лицемерие часто сопровождает политику, и политикам никогда не будет поздно признать, что Россия представляет собой угрозу. Но учитывая то, что демократы сейчас заговорили об импичменте и даже о государственной измене, им необходимо трезво проанализировать ситуацию. Постоянных напоминаний о странной симпатии Трампа к Путину и о его подозрительных связях с Россией недостаточно. Гораздо более серьезные уступки России, на которые шла прежняя администрация, причинили американским интересам не меньше вреда, а, может быть, даже больше. Готовы ли либералы признать, что перезагрузка была огромной ошибкой с самого начала?
Готовы ли они поддержать решение о предоставлении оружия Украине? Вновь развернуть системы ПРО в Восточной Европе? Готовы ли они признать, что сирийская политика Обамы оказалась катастрофой, которая подготовила почву для того, чтобы Россия могла восстановить свое влияние на Ближнем Востоке? Другими словами, готовы ли они отречься от внешнеполитического наследия своих самых любимых лидеров? Потому что только это может доказать серьезность их критики в адрес России. В противном случае все их слова и действия останутся всего лишь проявлениями партийной ангажированности.
