Что происходит, когда президентский аппарат, страдающий от нехватки кадров, опыта и контроля, а также сопротивления со стороны внутренних противников, сталкивается с нарастающим кризисом в отношениях с ядерной сверхдержавой? Вполне вероятно, что скоро мы узнаем это на своем опыте, поскольку влиятельные группировки как в России, так и в США стремятся к драке.
В США удивительный альянс твердолобых республиканцев, не смирившихся со своим поражением демократов и «ястребов» в армии и разведке рассматривает Россию в качестве общего врага, не расплатившегося как следует за свои преступления. Многие убеждены в том, что надежды президента Трампа на улучшение американо-российских отношений в лучшем случае наивны, а в худшем являются циничным прикрытием для аморальных, а то и предательских сделок с бесчестными российскими властями и дельцами. Общее сопротивление со стороны этих групп против любых усилий к поиску малейшего взаимопонимания с Москвой, подкрепленное систематическими утечками связанных с Россией материалов в новостных изданиях, призванных ускорить падение Трампа, приводит к невероятному давлению на президента, побуждая того уступить место военным и разведчикам, дабы те ответили на российские проступки. Недавнее объявление о том, что Конгресс пришел к почти единогласному решению о принятии новых антироссийских санкций и ограничении возможности президента к их отмене, лишь подчеркивает, насколько влиятельны эти силы.
В России же недолгий оптимизм относительно новой американской администрации сменился беспокойством из-за вызванного российским вмешательством в выборы скандала, затем раздражением из-за углубляющейся неспособности Вашингтона к действию, и наконец перешел в искреннюю злость из-за продолжающегося нежелания США возвращать России дипломатическую собственность, изъятую в последние дни перед уходом администрации Обамы. Пока что президент Путин и министр иностранных дел Лавров сдерживали растущее давление со стороны российских националистов, призывающих к ответу на то, что кажется им американской агрессией. К примеру, Путин решил воздержаться от симметричного ответа на выдворение 35 предполагаемых агентов российской разведки из США, предпочтя дать будущей администрации Трампа возможность начать все с чистого листа. Кроме того, он сдержанно отреагировал на американский удар по военным объектам в Сирии. Тем не менее, вопреки карикатурному изображению Путина в американских СМИ, где он наделяется практически абсолютной властью над российской политической системой, он не может вечно игнорировать давление со стороны российских правых, особенно когда его призывы к проявлению сдержанности Россией не находят взаимности в Вашингтоне.
Обе стороны предъявляют друг к другу обоснованные претензии, однако вдобавок к этому они обе страдают от глубокого взаимного непонимания. Россия ошибочно истолковала американскую поддержку демократических процессов в России и близлежащих странах как стремление к окружению и дальнейшему свержению российского правительства. На Украине, в Грузии и прочих республиках бывшего Советского Союза демократические силы также опирались на твердую националистическую и антироссийскую платформу. Они обратились к США не только по идеологическим причинам, но и потому, что видели в нас военный и геополитический противовес Москве. Склонность Вашингтона смотреть сквозь пальцы на антироссийские настроения в этих государствах лишь сильнее убедила Москву в том, что поддержка США движений за демократию представляет собою циничную борьбу за установление проамериканских и антироссийских правительств вдоль российских границ.
В США неприятие наших действий Россией было ошибочно истолковано как неприятие того, что мы собой представляем. Наше противостояние с Советским Союзом во времена холодной войны было как идеологическим, так и геополитическим. Наши сегодняшние трения с Россией — геополитические, но не идеологические. Несомненно, русские начали рассматривать Соединенные Штаты в качестве злонамеренной мировой силы, пользующейся своей грозной экономической и военной мощью, чтобы наказывать или смещать неприятные ей режимы без всякого внимания к протестам со стороны Москвы, налагаемым международным законом ограничениям или хаосу, остающемуся после американских вторжений. Тем не менее, хотя Кремль испытывает глубокое подозрение к демократическим государствам, в которых тесные связи с Вашингтоном сочетаются с враждебностью к России, он не испытывает принципиальной неприязни к демократии как таковой. С демократиями, которые не намереваются вступать в НАТО и не проводят враждебную политику — такими, как Индия или Израиль — Москва давно уже поддерживает конструктивные, а то и дружественные отношения.
В обычных условиях такое сочетание обоснованных обид и недопонимания было бы исправимо. Однако внутреннее давление в обеих столицах затрудняет для государств сдержанное поведение. Вероятнее всего, искрам, которые зажгут этот политический валежник, суждено зародиться в мутных просторах разведывательных и цифровых операций, занятые в которых американские и российские оперативники относятся друг к другу с нескрываемой ненавистью. Если спор из-за дипломатической собственности не будет разрешен в ближайшее время, Москва практически наверняка примет ответные меры, изгнав американский персонал из России и ограничив доступ к американской дипломатической собственности. Тем не менее, нам не следует рассчитывать на полную симметричность, учитывая эмоционально заряженную атмосферу происходящего. Вполне вероятно, что русские усилят травлю наших дипломатов, уже приведшую к череде гадких, хоть и не слишком освещаемых в прессе инцидентов. Если — как сообщила Washington Post — Соединенные Штаты разместят в критических узлах российской инфраструктуры «цифровые бомбы» для возможного подрыва в будущем, вероятны аналогичные действия со стороны России, и вполне можно представить сценарий, в котором она не будет выжидать перед их активацией.
Однако вероятнее всего непосредственное столкновение между американскими и российскими военными силами на Украине. Минские соглашения, с помощью которых Франция и Германия пытались остановить и разрешить украинский конфликт, фактически потеряли силу. Нарастают столкновения между украинскими войсками и поддержанными Москвой этническими русскими на востоке Украины. Соединенные Штаты основали военно-учебное заведение — с точки зрения русских изрядно смахивающее на военную базу — на Западной Украине, где американский военный персонал усилил подготовку и снаряжение украинских бойцов. Россия основала вдоль своей границы с Украиной череду военных баз. Ни украинские, ни российские власти не обладают полным контролем над группировками националистов по обе стороны фронта, активно участвующими в военных действиях, а со стороны Конгресса США растет давление с целью предоставления Украине вооружений.
Чтобы остановить превращение надвигающегося обмена ударами в прямое военное столкновение, даже самому исключительному государственному деятелю потребовалось бы приложить изрядные дипломатические усилия. С точки зрения русских ответные действия США подтвердят самые худшие их подозрения о намерениях американцев, подорвав позицию Лаврова и прочих сторонников более конструктивных отношений между Россией и США, а также усилив бескомпромиссных российских националистов. Ответ же русских почти наверняка закрепит среди американцев восприятие России как врага, стремящегося навредить США, их союзникам и международному порядку. Малейший инцидент вроде цифровой атаки на американскую инфраструктуру или нападения на американский военный персонал на Украине может привести к цепной реакции событий.
Положение может ухудшиться, пока не возобладают холодные головы. Ни американцы, ни русские не желают возвращения к худшим дням холодной войны, когда столь вероятен был ужас ядерной войны. В то время взгляд в бездну Карибского ядерного кризиса помог направить США и Советский Союз прочь от столкновения, к сокращению нашего ядерного арсенала, разрядке напряженности, и, наконец, окончанию нашей взаимной вражды. Остается лишь надеяться, что нам не придется столкнутся со схожим кризисом, чтобы прийти в себя сегодня.
