Дэвид Коул — корреспондент издания The Nation, освещающий юридические вопросы, писатель. Автор недавно вышедшей книги Engines of Liberty: The Power of Citizen Activists to Make Constitutional Law («Двигатели свободы: Законотворческие возможности гражданских активистов в области конституционного права»). Руководитель юридического отдела Американского Союза защиты гражданских свобод. Предлагаем вам отредактированный и сокращенный текст интервью с Д. Коулом.
Джон Винер: Можно ли квалифицировать увольнение генерального прокурора или принуждение его к отставке с тем, чтобы остановить расследование преступлений, в которых подозревают президента как препятствование правосудию?
Дэвид Коул: Это зависит от того, какими мотивами руководствуется Трамп. Президент безусловно имеет право уволить или попросить подать в отставку любого из министров своего кабинета, в том числе и генерального прокурора. Если же он делает это для того, чтобы помешать расследованию преступных действий президента, то это вызывает серьезные вопросы о верховенстве права, поскольку никто, включая президента, не должен быть выше закона. Но следует учесть, что увольнение Сешнса (Jeff Sessions) вообще-то не является для Дональда Трампа решением проблемы, потому что Сешнс не имеет права останавливать расследование, проводимое специальным прокурором. И кого бы Трамп ни назначил преемником Сешнса, этот человек во время слушаний по утверждению своей кандидатуры столкнется с колоссальным давлением и будет вынужден дать обязательство не вмешиваться в дела специального прокурора и не чинить ему препятствий. Так что я не думаю, что увольнение Сешнса на самом деле что-то дает Трампу.
— Он мог бы это сделать. Это было бы актом отчаяния. Все, что мы здесь обсуждаем — увольнение Сешнса, назначение его преемника во время парламентских каникул, стремление отправить в отставку специального прокурора Роберта Мюллера (Robert Mueller) — все это действия были бы актами полнейшего отчаяния, действиями президента, загнанного в угол. Каждое из этих действий обошлось бы президенту очень дорого. Они свидетельствовали бы о том, что он решил, что «оно того стоит», то есть, имеет смысл совершать это действие любой ценой. Но такие действия имели бы смысл лишь при наличии единственного обстоятельства — если бы они были мотивированы опасением о том, что факты, которые специальный прокурор выявит в ходе своего расследования, причинят президенту огромный вред и скомпрометируют его.
Поэтому, если бы он сделал что-то подобное, то, вероятно, возникла бы очень напряженная обстановка, и под давлением общественного мнения пришлось бы искать другие способы выявления этих фактов. Люди почувствовали бы, что Трамп пытается скрыть нечто важное. И американцы безусловно захотели бы узнать, что именно он может скрывать. Почти наверняка потребовалось бы создать двухпартийную комиссию. Люди начали бы требовать обнародовать в виде доклада все обстоятельства проводимого Мюллером расследования. И то, что все эти возможные варианты действий явно рассматриваются и обсуждаются, лишь подчеркивает то, что Дональд Трамп чувствует себя загнанным в угол. У человека даже мысли не возникает пойти на все это, пока он не начинает понимать, что, если не принять меры, то его дела плохи.
— Авторы конституции, конечно же, прекрасно осознавали вероятность того, что президент может совершать преступления, но они также дали президенту право помилования при совершении преступлений по федеральному уголовному праву. Президент может помиловать почти любого. Мы же знаем, как поступил Билл Клинтон: за два часа до того, как покинуть свой пост, он помиловал 176 человек, включая тех, кто был причастен к скандалу Уайтуотер. А также бежавшего из страны Марка Рича (Marc Rich — американский предприниматель, обвиненный в нарушении эмбарго на торговлю с Ираном и уклонении от уплаты налогов в крупных размерах. Перед самым арестом бежал в Швейцарию — прим. пер.), бывшая жена которого собрала для избирательной кампании Клинтона 320 тысяч долларов. Он также помиловал своего брата. А есть ли кто-нибудь, кого президент не может помиловать?
— Он — единственный человек, в отношении которого есть сомнения. Он может помиловать за преступление по федеральному уголовному праву кого-нибудь другого, даже если этому человеку еще не было предъявлено обвинение, но при условии, что он дарует ему помилование за деяния, которые он совершил в прошлом. Конечно, если бы он помиловал своих близких родственников и высокопоставленных руководителей своего избирательного штаба, чтобы воспрепятствовать расследованию, тогда американский народ и конгресс были бы вправе требовать полного раскрытия фактов. Ни один президент никогда не пытался помиловать самого себя. Так или иначе, в конституции ничего об этом не говорится. Но, исходя из неписаного закона, право даровать помилование означает право проявлять милосердие по отношению к другим, а не быть судьей самому себе. Так что есть серьезные основания полагать, что в принципе право даровать помилование не действует в отношении самого президента. Думаю, что вряд ли мы будем свидетелями того, как президент будет пытаться помиловать самого себя. Конечно, если он не окажется по-настоящему в отчаянном положении. Но если человек оказался в настолько безвыходной ситуации, он, скорее всего, подаст в отставку, чем будет пытаться помиловать себя и удержаться «на плаву». Но с нашим президентом ни в чем нельзя быть уверенным — как говорится, «никогда не говори „никогда″».
