Никто не мог себе представить, что в Германии это может повториться — банкротство банков. Последний подобный случай произошел с банком Herstatt в 1974 году, который стал жертвой собственных валютных спекуляций. После этого в Германии была введена система страхования вкладов, и неприятности финансовых институтов относительно беспроблемно устранялись. Немцы были довольны своим благополучным миром, в котором сосуществовали частные банки, объединения и сберкассы.
Немецкий промышленный банк IKB летом 2007 года был одним из многих, кто ощущал себя вполне неплохо, хотя курс акций банка, специализировавшегося на кредитовании среднего класса, пострадал от турбулентности на рынке. Однако 20 июля правление банка опубликовало квартальную статистику, которая должна была успокоить рынок: банк хорошо начал 2007 год, а его убытки из-за лопнувшего заокеанского ипотечного «пузыря» составили менее десяти миллионов евро. Так что все нормально.
Но это оказалось неправдой. Всего через десять дней, 30 июля, банку пришлось опубликовать два сообщения. Во-первых, об уходе со своего поста председателя правления Штефана Ортзайфена (Stefan Ortseifen). А во-вторых, оказалось, что банку пришлось признать, что его убытки из-за лопнувшего «пузыря» составили около миллиарда евро. Таким образом, возникла реальная угроза банкротства IKB, чего, конечно, никто не ожидал.
Именно с этих сообщений и начался финансовый кризис в Германии — просто этого тогда еще никто не знал. Да, с финансовых рынков поступало все больше тревожных вестей, смысл которых, однако, стал понятен лишь позже. Сначала было много неясностей.
Давайте заглянем немного дальше в прошлое: годом ранее, в 2006-м, начался кризис на американском ипотечном рынке. На протяжении многих лет цены на частные дома в Соединенных Штатах неуклонно росли. Многие семьи, имевшие довольно скромные доходы, поддались этому буму: ипотечные банки финансировали покупку домов, которую эти семьи не могли себе позволить — посредством кредитов, которые из-за плохой платежеспособности становились слишком дорогими.
Ипотечные банки, однако, не оставляли эти высокорисковые кредиты, а продавали их другим банкам, которые, в свою очередь, объединяли их в ипотечные ссуды и в итоге распространили по всему миру. Тем самым кредитные риски оказались на балансе IKB и других немецких банков. Немцы довольно быстро снискали себе репутацию особенно наивных партнеров. «Когда что-то идет не так, ты всегда где-нибудь найдешь какой-нибудь глупый немецкий банк», — говорили тогда на Уолл-стрит.
Мало кто представлял себе в 2007 году размах кризиса
Бизнес банков на частных домах для бедняков процветал до тех пор, пока росли цены. Но в середине 2006 года рост остановился. Рынок развернулся, и все больше и больше владельцев домов оказывались не в состоянии обслуживать свои дорогие кредиты. В марте 2007 года их число по всей Америке составило порядка 10,5%. Первый материал, посвященный жертвам ипотечного кризиса, был опубликован в нашей газете 24 марта 2004 года. Тогда этот кризис представлялся прежде всего социальной проблемой: бедные семьи, в большинстве — темнокожие и иммигранты из стран Латинской Америки —вынуждены были наблюдать за конфискацией их домов, а после этого оказывались на улице без средств к существованию. О том, каких масштабов в итоге достигнет этот кризис, догадывались лишь немногие.
Одним из них был Нуриэль Рубини (Nouriel Roubini), профессор экономики Нью-Йоркского университета. Рубини много занимался исследованиями развивающихся стран, в частности, изучал данные из США: спекулятивный «пузырь», высокие долги, сверхдорогая недвижимость — все это было ему хорошо известно. Это был образчик финансовых кризисов «третьего мира». В сентябре Рубини выступал на семинаре МВФ в Вашингтоне и спрогнозировал, что неоплаченными останутся американские ипотечные кредиты на несколько триллионов долларов, в связи с чем мировую финансовую систему ожидают потрясения. «Сейчас нам всем для начала нужно выпить», — сказал модератор заседания после его выступления. Некоторые участники, услышав это, рассмеялись.
В первой половине 2007 года появилось несколько наглядных примеров того, с какими большими трудностями столкнутся финансовые рынки со всеми их компьютерами, моделями и алгоритмами для вычисления чего-то качественно нового, если кризис действительно грянет. «Новым» стал кризис на рынке недвижимости, охвативший не отдельные регионы, а все Соединенные Штаты целиком. Новыми были также спекулятивные инструменты — например, подтвержденные кредитные страховки, с помощью которых банки по всему миру старались минимизировать свои связанные с кредитами риски. Теоретически это повышало рациональность системы, но по факту привело к катастрофе. Позднее инвестор Уоррен Баффет назвал эти бумаги «финансовым оружием массового поражения». Как бы то ни было, опыт этих месяцев вызвал уныние среди всех участников относительно способности экспертов к прогнозированию ситуации.
В апреле 2007 года МВФ предупредил в своем докладе, что на рынках проценты по относительно безопасным и рискованным сделкам слишком схожи. Эту ошибочную оценку рынок, возможно, смог бы еще скорректировать «шоком волатильности», то есть резкими колебаниями курсов, которые имели бы негативные последствия. Между тем, у различных организаций, выдававших в США ипотечные кредиты, в частности, у New Century, одного из лидеров отрасли, возникли серьезные проблемы. У относительно небольшого инвестбанка Bear Streams один хедж-фонд, активно занимавшийся ипотечным кредитованием, оказался в безвыходной ситуации.
Между тем, рынки акций были, вероятно, наихудшим барометром, оповещавшим о кризисе. Хотя 27 февраля произошло резкое падение курсов, а индекс Dow Jones обвалился на целых 416 пунктов, но это показалось хотя и очень резкой, но все еще коррекцией. 16 июля, то есть за несколько дней до краха банка IKB, индекс DAX достиг своего годового максимума в 8106 пунктов.
Знаковым днем стало 9 августа 2007 года, считающееся условно «официальным» началом кризиса. Во всяком случае, именно теперь все заговорили о финансовом кризисе. В этот день Dow Jones рухнул на 382 пунктов. Причиной стала новость о том, что французский банк BNP Paribas заблокировал три своих фонда, потому что те из-за кризиса на рынке недвижимости были более не в состоянии точно оценивать размеры инвестиций. Кроме того, страховая компания AIG, бывшая на тот момент крупнейшей в мире и в какой-то период времени одним из самых опасных предприятий для финансовой системы, предупредила о последствия кризиса непогашенных кредитов.
Это были достаточно серьезные предупреждения, но они ни смогли реально обеспокоить биржи. «Вечеринка» продолжалась еще пару месяцев. 9 октября Dow Jones достиг своего годового максимума в 14 164 пункта, и лишь после этого началось кризисное падение, причем довольно медленно. Спокойствие рынков было тем удивительнее, что тревожные сообщения постоянно множились. Даже у Goldman Sachs, самого, пожалуй, сильного игрока на Уолл-стрит, возникли проблемы со спекулятивными фондами. Инвестбанк, впрочем, располагал достаточным количеством средств, чтобы решить проблемы собственными силами.
Важно уметь делать из кризисов выводы
В том числе и поэтому многие участники рынка оставались оптимистами. Эбби Коэн (Abby Cohen), легендарный аналитик Goldman Sachs, ответила в декабре на вопрос нашего издания, ожидает ли она рецессию, твердым «нет». Слишком велики для этого были, по ее словам, прибыли компаний. В действительности же рецессия в тот момент уже началась, и позднее это стало уже очевидным. Этот кризис должен был стать самым тяжелым для экономики со времен Великой рецессии.
Финансовый кризис и последовавший за ним общеэкономический кризис изменили мир в долгосрочной перспективе — в экономическом, политическом и социальном плане. Относительно первой его фазы возникает в первую очередь следующий вопрос: можно ли было уже в тот момент догадаться о его будущем размахе и предотвратить наихудшее развитие событий?
В действительности эти возможности были минимальными. Если бы кризис повторился при тех же самых предпосылках, то, возможно, эксперты знали бы, что следовало делать. Но нерациональность и готовность предаваться иллюзиям весьма велики. Массу примеров этому привели в своей знаменитой книге «Это другое время» (This Time Is Different), написанной во время кризиса, экономисты Кеннет Рогофф (Kenneth Rogoff) из Гарварда и Кармен Райнхардт (Carmen Reinhardt) из университета Мэриленда. В кризисные времена обязательно находится кто-то, кто говорит: «В этот раз все по-другому. В этот раз нам необязательно делать выводы из вчерашнего дня». И каждый раз это утверждение оказывается иллюзией.
Слабости европейского валютного союза проявились во всей красе
Однако важно также понимать, что финансовый кризис мог бы оказаться и не таким жестким. Самую серьезную политическую ошибку американские власти допустили в следующем, 2008 году: сначала министр финансов Генри Полсон (Henry Paulson) и глава Федеральной резервной системы Бен Бернанке (Ben Bernanke) спасли «загибавшийся» инвестбанк Bear Stearns, а потом, 15 сентября, позволили «утонуть» банку Lehman Brothers. Именно этот шок едва не оказался фатальным для всей финансовой системы.
Уже в 2007 году кризис во всей красе продемонстрировал слабости европейского валютного союза. Но и это политики и банкиры Старого Света восприняли всерьез лишь с большим опозданием — в 2010 году, когда им пришлось спасать от дефолта Грецию.
Немецкая банковская система еще далеко не преодолела последствия кризиса. Deutsche Bank, который раньше хвалился тем, что пережил кризис безболезненно, пребывает в бедственном положении. Мюнхенский банк HRE считается «плохим» и принадлежит теперь государству. И лишь IKB, с которого десять лет назад все началось, выглядит привлекательно. Его полностью приватизировали, и на протяжении последних четырех лет он работает с прибылью.
