В России по-прежнему есть немало тех, кто с удовольствием наблюдает за Белым домом, поглощенным внутренними конфликтами и терпящим одну неудачу за другой, как например, неспособность протолкнуть реформу здравоохранения, а также стремительное назначение и увольнение сквернословящего директора по коммуникациям Энтони Скарамуччи. Ощущения Кремля знакомы и республиканцам. Те, кто уже полгода наблюдает за Трампом, занимающим президентский пост, испытывают смешанное чувство разочарования и плохого предчувствия.
Президент Владимир Путин, судя по всему, очень раздражен. Теперь он понял, что поставив на Трампа, совершил ошибку, которую совершал и раньше в отношении западных лидеров. И принятое им решение выслать несколько сотен дипломатов и других сотрудников дипмиссии США в России показывает, что он намерен сокращать свои потери.
Путин должен был понять это и раньше. Его ближайшие альянсы с Западом ждала та же участь. Жак Ширак во Франции, Сильвио Берлускони в Италии или Герхард Шредер в Германии — все эти союзы были построены на личных контактах с вступающим в должность главой государства. Каждый раз это был новый человек и, как правило, тоже хвастливый болтун. Каждый из этих союзов был разрушен, когда лидер сталкивался с ограничениями, существующими в демократическом обществе: сроками полномочий, свободной прессой, независимостью законодательной власти, недовольством электората или любым другим «препятствием» в виде сдержек и противовесов, встроенных в конституции этих стран. Но с каждой новой попыткой завязать дружбу с Западом Путин, похоже, надеялся, что его коллеги смогут преодолеть эти препятствия, которые ограничивают их власть — так же, как он сам это сделал в России.
Они всегда разочаровывали его, не оправдывали ожиданий, хотя все было не столь драматично, как в случае с президентом Трампом. Не прошло и месяца с момента первой встречи двух президентов в Германии во время саммита G20 в Гамбурге, как 27 июля конгресс США направил Трампу законопроект о новых санкциях в отношении России за ее предположительное вмешательство в президентские выборы, проходившие в США в прошлом году. Для многих в Москве этот законопроект стал доказательством того, что Трамп является слабым лидером, неспособным выполнить свои решительные обещания «наладить отношения» с Россией. «Трамп, уступающий своим собственным законодателям, воспринимается в России как слабый политик», — пишет российский политолог Алексей Макаркин, анализируя американский законопроект о санкциях.
Но Макаркин упустил один момент — Путин, похоже, не в состоянии понять, что члены конгресса США, в том числе и республиканцы, не являются «собственными законодателями» Трампа. Они представляют собой равноправную ветвь власти — подобную судебной власти, которая неоднократно блокировала иммиграционные инициативы Трампа.
Это неверное толкование границ исполнительной власти существует еще с первых лет президентства Путина, когда он установил контроль над российскими СМИ и подумал, что его западные коллеги могут сделать то же и в своих странах. В 2005 году во время саммита с президентом Джорджем Бушем, Путин отказался поверить, что у верховного главнокомандующего США нет полномочий на то, чтобы заставить молчать американских журналистов. Как вспоминает Буш, Путин тогда сказал: «Не надо мне рассказывать о свободной прессе. Не после того, как ты уволил этого репортера».
Буш сразу же понял, что Путин имеет в виду. «Владимир, ты говоришь о Дэне Разере?», — поинтересовался он. За несколько месяцев до этого опытный журналист Разер был вынужден извиниться и уйти в отставку с поста ведущего вечерних новостей на канале CBS, но не по распоряжению Белого дома, а из-за некорректного репортажа о службе Буша в Национальной гвардии. По мнению Путина этот инцидент показал, что заявления США о свободе печати — сплошной фарс. Буш пытался переубедить его. Он вспоминает, что сказал тогда российскому президенту: «Я настоятельно рекомендую тебе не говорить об этом публично. Американцы могут подумать, что ты не понимаешь сути нашей системы».
Но дело именно в этом — он не понимает. За несколько лет работы журналистом в Москве я потерял счет чиновникам, пытавшихся объяснить мне, что нет такого понятия, как независимый журналист. А один чиновник даже начал наше интервью, заявив, что все американские журналисты — тайные агенты под прикрытием. Принимая меня в своем кабинете в 2013 году, Павел Астахов, занимавший тогда пост уполномоченного по правам детей, встретил меня веселым восклицанием: «А вот и ЦРУ! Впустите его!»
Он вовсе не шутил. В российской среде чиновников (и в обществе в целом) полагают, что Запад во многом похож на Россию, с такой же прирученной судебной системой, такими угодливыми СМИ и такой же правящей кликой, которая дергает за все ниточки. Такая картина мира позволяет гораздо легче отмахиваться от критики, звучащей из-за рубежа — если все коррумпированы, то ни у кого нет права судить. Но оказывается, что и многие высокопоставленные чиновники в Москве тоже так считают.
Они, к примеру, полагали, что Трамп сможет действовать вопреки мнению представителей других ветвей государственной власти и осуществлять свою повестку, особенно в вопросах, касающихся смягчения санкций против России. В глубине души они уверены, что власть в США, как и в России, сосредоточена в руках лидера, а все остальное — лишь демократическая ширма.
И вряд ли это убеждение изменится на фоне последнего урока по основам американского гражданского права. На российских государственных телеканалах неспособность Трампа заставить СМИ замолчать и протащить свою повестку дня через конгресс и суды преподносят лишь как очередное доказательство того, что Соединенными Штатами управляет некая всемогущая банда заговорщиков — только на этот раз она ополчилась на самого президента США.
Это новый поворот в рамках старой и хорошо знакомой истории, и это означает, что Кремль все еще лелеет надежду на то, что Трамп возьмет американскую систему под контроль и направит ее в сторону заключения союза с Москвой. «Мы довольно долго ждали, что, может быть, что-то изменится к лучшему, питали такую надежду, что ситуация как-то поменяется, — посетовал в воскресенье Путин. — Но, судя по всему, если она и поменяется, то не скоро».
