Украине исполнилось три с половиной года.
Наверняка, найдутся те, кто станет спорить о точке отсчета. Те, кто будут вспоминать 1991-й или 1918-й, или и вовсе нырять в прошлое на несколько столетий.
Но все разговоры о тысячелетней истории хороши настолько же, насколько и бесполезны. Потому что нынешнюю Украину не построить из рецептов Ярослава Мудрого и Хмельницкого. Даже рецепты середины ХХ века — это уже удел историков, а не политиков.
А настоящая — не имитационная — независимая Украина появилась лишь тогда, на рубеже 2013-2014 годов.
И война нынешняя — это война отложенная. Которая бы случилась двадцать лет назад, если бы 1991 год стал настоящим Рубиконом, а не переходной точкой «от УССР — к УССР с частной собственностью».
И весь нынешний «спор» под аккомпанемент артиллерии — это дискуссия о том, где Украина заканчивается.
Украинский вопрос в имперском дискурсе успел эволюционировать. От хрестоматийного «Украины не существует» («украинцы это испорченные русские»), через «Украина это Галичина» — до «в Украине есть наша „новороссия"».
Аппетит притязаний сокращался по мере того, как Украина двигалась на восток и юг.
И вся амбиция империи сегодня заключена в том, чтобы этот процесс заморозить. Притормозить. Провести линию разграничения с четким ментальным «наше-ваше».
До войны Москва очень любила «галицкий сепаратизм». Не за национализм — которого там было вдоволь. И не за искренность — дефицита в которой тоже не было. А именно за то, что его адепты были готовы Украину сужать. Отвергая все то, что не попадало в резонанс с их пониманием «украинского». Все, что размывало, как им казалось, концепт «настоящей Украины».
И «галицкий сепаратизм» играл на руку всем тем, кто стремился найти в стране плацдарм для имперского реванша.
Вдобавок Майдан стал одним из главных этапов формирования украинской политической нации. Той самой, для которой важна не кровь и не почва, не окончание фамилий и не язык колыбельных, которые тебе пели в детстве.
Украинская политическая нация рождалась тогда, когда сумма общего перевесила разницу непохожестей.
Когда за Украину на улицах и в окопах начали сражаться этнические украинцы и евреи, русские и крымские татары, армяне и азербайджанцы.
Эта война не этническая и не религиозная. В ее основе — разные картинки будущего.
И потому по другую сторону окопов точно так же есть этнические украинцы — просто их отличие в том, что они хотят империю и «малороссию».
Нужно отдавать себе отчет: украинская независимость — реальная, а не имитационная — очень молода. А горизонт решения многих вопросов порой способен растягиваться на два поколения.
Наверняка, кому-то хотелось бы уже завтра обнаружить повсеместное использование государственного языка в быту — но в этом желании слишком много эмоций. Украинский флаг и язык появляются там, куда приходит Украина. Но сперва она должна туда прийти.
Лояльность к языку появляется сразу после политической лояльности. По мере включения в украинский государственный проект новых территорий на них будут появляться те, кто станет выбирать государственный язык в качестве языка повседневного общения.
И этот порядок изменить не получится — наивно думать, что равнодушные и колеблющиеся решат изменить свои бытовые привычки до того, как начнут воспринимать Украину как свое государство.
А потому любой, кто сегодня пытается делить страну по любому вопросу, кроме политической лояльности — попросту замораживает процесс «украинизации Украины».
Любой, кто не понимает, что русский язык нередко является инструментом для идеологического миссионерства в русскоязычных регионах Украины — совершает ошибку.
Любой, кто ставит во главу угла этничность, кровь и почву — играет на руку Кремлю.
Потому что «сузить Украину» — это та самая цель, которую пытается достичь Москва.
Чтобы Украина стала такой, как мы хотим — нужно сперва выиграть войну.
Любой, кто хочет выиграть войну — ищет союзников. Любой, кто хочет ее проиграть — прогоняет их.
Некоторые вопросы решаются быстро. Некоторые — нет. Одни гордиевы узлы можно разрубить. Другие нужно научиться развязывать.
Любая инклюзивность — это благо. Любая эксклюзивность — зло. Героические поражения могут создать хороший эпос. Но только победа способна создать учебник истории.
Равно как и умение видеть процессы в динамике.
