Когда аббата Сийеса, выдающегося политического теоретика Французской революции, спросили, что он делал в период террора 1793-1794 годов, он ответил: «Я выживал». Многие люди, пережившие холодную войну, понимают, что он имел в виду.
В течение четырех десятилетий угроза ядерной войны, которая могла начаться в любой момент, нависала над человечеством, особенно над населением США, Советского Союза и их союзников. К середине 1970-х годов США и СССР принадлежали десятки тысяч единиц ядерного оружия, многие из которых были оснащены многозарядными боеголовками. Вашингтон и Москва могли одним ударом стереть с лица земли целую цивилизацию. Кроме того, существовал еще и риск неядерной войны на территории Европы между странами НАТО и Варшавского договора.
Самым опасным эпизодом той эпохи, вероятнее всего, был Кубинский ракетный кризис 1962 года. Однако с конца 1940-х по начало 1960-х годов регулярно возникали трения в связи с разделенным на две части Берлином. В начале 1980-х годов, когда советские войска вошли в Афганистан, а главой Белого дома был избран убежденный противник коммунизма Рональд Рейган, отношения между Америкой и Советским Союзом стремительно достигли такой низкой точки, которую в своей книге «Холодная война: мировая история» (The Cold War: A World History) Одд Арне Вестад (Odd Arne Westad) назвал «очень опасной».
В свете нынешнего напряженного международного климата коллективный вздох облегчения, который вырвался у всего мира, когда в 1989-1990 годах холодная война внезапно завершилась, может показаться преждевременным. Чем дольше президент Владимир Путин находился у власти в Кремле, тем ниже становилась температура российско-американских отношений, и сейчас она достигла самого низкого уровня за последние 30 лет. Тревога усиливается еще и в связи с ростом риска применения ядерного оружия в конфронтации Северной Кореи с США. Если набрать в строке поиска Google «новая холодная война», вы увидите более 250 тысяч результатов.
История никогда не повторяется дважды. За последнюю четверть века в мире произошло слишком много геополитических, технологических и экономических изменений для того, чтобы мы могли сравнивать сегодняшнюю ситуацию с ситуацией в 1948 году, когда Иосиф Сталин взял Берлин в блокаду, или в 1973 году, когда Ричард Никсон привел американские ядерные силы в состояние боевой готовности во время арабо-израильской войны, или в 1983 году, когда советское руководство заподозрило, что военные учения НАТО Able Archer являются частью подготовки западного альянса к неожиданной атаке.
Тем не менее, часть наследия холодной войны до сих пор остается с нами. Причиной противостояния Северной Кореи и США во многом является отсутствие всеобъемлющего соглашения, которое так и не было заключено после окончания корейской войны 1950-1953 годов. Разделение полуострова и крепкие позиции северокорейской коммунистической диктатуры Северной Кореи делают корейскую линию фронта, как пишет Бриджет Кендалл (Bridget Kendall) в своей книге «Холодная война: новая устная история жизни между Востоком и Западом» (The Cold War: A New Oral History of Life Between East and West), «самой опасной потенциальной горячей точкой на планете».
Как пишет Родрик Брейтвейт (Rodric Braithwaite) в своей книге «Паранойя и Армагеддон» (Paranoia and Armageddon), нынешняя напряженность в отношениях между США и Россией во многом объясняется недовольством, накопившимся в Москве после распада СССР, и высокомерным триумфализмом США. «Миф о том, что великая страна была уничтожена при помощи смертельного сочетания действий тайных иностранных врагов и внутренних предателей, которых они завербовали… сохранился, пустил глубокие корни и расцвел в путинской России», — пишет Брейтвейт. Он очень напоминает миф об ударе ножом в спину, который нацисты и ультраконсерваторы выдумали после 1918 года, чтобы возложить ответственность за поражение Германии в Первой мировой войне на предателей-демократов и евреев.
В этих трех книгах можно найти массу интересных подробностей, почерпнутых их архивных документов и интервью с политиками, солдатами, учеными и общественными деятелями, пережившими холодную войну. У каждой из этих трех книг есть свои сильные стороны. Вестад, который является не только экспертом по холодной войне, но и экспертом по Китаю, включает в свою книгу главы, посвященные ситуации в странах Азии и Латинской Америки. Брейтвейт, бывший посол Соединенного Королевства в Москве, отлично разбирается в политике советского руководства касательно ядерного оружия. Кендалл, бывший московский корреспондент ВВС, снабдила ценными предисловиями все 30 исторических эпизодов, на которые разделена ее книга.
Самым амбициозным исследованием — проницательным и панорамным по своим масштабам — является книга Вестада «Холодная война». Вестад — историк Гарвардского университета норвежского происхождения — пытается проследить истоки конфликта двух сверхдержав вплоть до начала 20 столетия, когда Россия и США были набирающими мощь континентальными державами, а в среде европейских левых начался фатальный раскол между демократическими социалистами и революционными коммунистами.
Этот раскол привел к захвату России большевиками в 1917 году. Он также означал, что зарождение холодной войны началось задолго до 1945 года, просто ее долгое время скрывала необходимость объединиться против нацистской Германии, ставшей общим врагом. Вестад очень хорошо пишет об этом: «Вопрос, который часто задают — почему говорят о холодной войне, если США и СССР были союзниками во Второй мировой войне — это неправильный вопрос. США и СССР стали случайными союзниками в глобальной войне, развязанной их общими врагами… Послевоенный конфликт между ними в той или иной его форме был практически неизбежным».
Вестад упрекает американское руководство конца 1940-х годов в том, что оно не захотело оставить открытыми культурные, научные и торговые каналы с Москвой, однако довольно трудно было разработать такой подход, который позволил бы убедить болезненно подозрительного Сталина в добрых намерениях США. Армии этого диктатора оккупировали Восточную Европу, и он намеревался сделать так, чтобы с этим считались. Как сказал Сталин, обращаясь к коммунистическим лидерам Югославии в апреле 1945 года, «эта война не похожа на войны прошлого… Каждый навязывает свою собственную систему настолько далеко, насколько может продвинуться его армия. По-другому и быть не может».
Со своей стороны США вскоре пришли к выводу, что экономическое восстановление Западной Германии, которую они оккупировали вместе с Соединенным Королевством и Францией, требовало полной интеграции этого региона в Западную Европу. Это стало решающим моментом в разделе Европы в эпоху холодной войны. В ответ на План Маршалла и денежную реформу в Западной Германии, в результате которой появилась немецкая марка, Сталин начал блокаду Берлина, что стало «первым реальным столкновением холодной войны». В том столкновении Западу удалось одержать верх, но Сталин уже проник в Восточную Европу, установив там марионеточные коммунистические режимы, которые с самого начала продемонстрировали свою жестокость.
В этом и заключалась суть противостояния Востока и Запада. Страны Восточной Европы были абсолютно несвободными. Это объяснялось настойчивыми требованиями Москвы, чтобы эти страны были не просто частью советской сферы влияния, но и репрессивными однопартийными государствами. Со временем, как пишет Вестад, советские реформаторы нашли связь между внутренней свободой в странах коммунистического блока и мира во всем мире. После получения Нобелевской премии мира в 1975 году отважный диссидент Андрей Сахаров написал речь — которую от его имени прочитала его супруга Елена Боннер — где он сделал акцент на том, что только защита прав человека является «единственным прочным основанием для подлинного и долговечного международного сотрудничества».
Такой же дальновидностью обладал и Анатолий Черняев, внешнеполитический советник Михаила Горбачева, последнего советского лидера, чьи реформы — в противовес его первоначальным целям — привели к распаду государства. В своем дневнике Черняев написал: «У России не осталось выбора. Она должна стать как все остальные. Если это случится, тогда синдромы Октябрьской революции и Сталина исчезнут из мировой политики. Мир действительно станет совершенно другим».
Коротко говоря, чтобы холодная война закончилась, Москва должна была прийти к выводу, что ей необходимо провести процесс либерализации внутри страны и ослабить контроль над другими странами. Американские консерваторы убеждены, что ключом к победе в холодной войне стало наращивание военного потенциала в эпоху Рональда Рейгана — на котором президент настаивал, несмотря на массовые протесты в США и других западных странах — и неспособность СССР догнать Америку. Вестад делает акцент на значении альянсов Вашингтона со странами Западной Европы и Японии, на технологическом превосходстве США и — что не менее важно — на готовности американских лидеров вступить в переговоры с их советскими коллегами. В 1981 году некоторые европейские лидеры считали Рейгана «высокомерным болваном», однако ему удалось наладить с Горбачевым крепкие отношения, благодаря которым уровень напряженности значительно снизился.
На протяжении всей холодной войны у США была гораздо более сильная экономика, чем у их противника. Американские лидеры пережили настоящий шок в 1957 году, когда Москва запустила в космос первый искусственный спутник, однако Вестад постарался поместить это событие в более широкий контекст: «Они, как правило, забывали о том, что значительная часть населения Советского Союза могла наблюдать за спутником, летящим по небу, лишь стоя в очереди за хлебом или из своих заброшенных колхозов».
Брейтвейт, автор книг «Москва в 1941-м» (Moscow 1941, 2006) и «Афганцы» (Afgantsy, 2011), посвященных двум знаковым войнам 20 столетия, блестяще себя проявил в книге «Армагеддон и паранойя». Советский Союз провел испытания своей первой атомной бомбы в 1949 году, спустя четыре года после Хиросимы. Встревоженные американские политики сочли такой колоссальный прорыв результатом работы шпионов, а вовсе не научными достижениями, но Брейтвейт постарался внести ясность. Сталин добился таких успехов благодаря «ученым мирового класса, инженерам-изобретателям, упорным руководителям, практически неограниченным ресурсам труда, значительная часть которого была принудительной; блестящей шпионской операции, в результате которой русские узнали подробности американской программы; и лидеру, который обладал достаточной волей и авторитетом, чтобы реализовать чрезвычайно дорогостоящую программу, несмотря на все препятствия».
В начале 1960-х годов, когда сверхдержавы могли уничтожить друг друга вне зависимости от предпринимаемых ими защитных мер, ядерная война казалась совершенно нерациональным выбором. Тем не менее, Брейтвейт цитирует слова генерала Томаса Пауэра (Thomas Power), который был командующим стратегической авиацией США в период Кубинского ракетного кризиса, сказанные им ранее: «Суть в том, чтобы уничтожить мерзавцев!.. Если в конце войны в живых останутся два американца и один русский, мы победили!» На что его собеседник ответил: «Было бы хорошо, если бы при этом они оказались мужчиной и женщиной».
Брейтвейт перемежает свой рассказ множеством других забавных анекдотов, которые передают тревоги той эпохи. Л.К. Макхью (LC McHugh), автор колонки в католическом журнале, заверил своих читателей, что, «с этической точки зрения, допустимо стрелять в ваших соседей, если они попытаются пробраться в ваше противорадиационное убежище». Спустя 20 лет один чиновник Пентагона при администрации Рейгана заявил: «Если вокруг будет достаточно лопат, любой попытается его сделать».
В конечном итоге, пишет Брейтвейт, апокалипсис так и не наступил, потому что политики обеих держав изо всех сил старались снизить риски. Более того, несмотря на всю напряженность, «нет никаких свидетельств того, что одна из двух сторон намеревалась начинать войну в Европе, будь то обычная война или ядерная».
Книга Кендалл представляет собой сборник интервью, которые она проводила в различных странах мира в процессе съемок сериала BBC Radio 4, посвященного холодной войне. Примерно половина глав ее книги посвящены событиям в Европе, и акцент в них сделан на недовольстве, беспорядках и реформах в странах коммунистического блока. Здесь можно найти массу интересных материалов. Одна женщина из Чехии вспоминала, как после вторжения советских войск в Прагу в 1968 году, она вместе с друзьями развешивала в городе плакаты. На одном из них было написано: «Ленин, проснись, Брежнев сошел с ума».
Слова Сахарова перекликаются со словами Льва Пономарева, который в советскую эпоху был диссидентом, а сейчас стал критиком Путина: «Как мы можем построить демократическое государство, не рассказав правду о чудовищных репрессиях [при Сталине]? Миллионы людей погибли, и мы — потомки этих людей… Чтобы построить демократию, мы должны понять, почему это случилось, чтобы в следующий раз не допустить такой ошибки. Все это актуально и сегодня — мы продолжаем говорить о том же».
Другими словами, конец холодной войны не дал окончательных ответов на некоторые из самых элементарных вопросов той эпохи. Один из них — как предотвратить ядерную войну. Другой — как продвигать свободу и демократию. Но самый главный вопрос заключается в том, как сделать так, чтобы мы усвоили хотя бы какие-нибудь уроки из нашего прошлого.
