Пару месяцев назад по беспрецедентной инициативе газета New York Times опубликовала «окончательный список лжи Дональда Трампа», пока набралось несколько сотен случаев вранья. Список можно читать как каталог возможных видов лжи: преувеличения, ложные заявления, фактические ошибки, дикости или хвастовство. Газета отметила, что из более чем 100 дней, которые Трамп провел в Белом доме, лишь один прошел без того, чтобы президент не врал в публичных выступлениях.
Из самой крупной лжи — то, что он произнес 1 июня, заявив: «Я только что вернулся из поездки за границу, где мы заключили соглашение почти на 350 миллионов долларов о военном и экономическом развитии США, создав сотни тысяч рабочих мест». Газета иронично отмечает, что «цифры были раздуты и преждевременны», то есть оказались чистой фантазией. «Ни один президент ни в одной из двух партий не вел себя так, как Трамп», — добавил он. Однако президент сделал вид, как будто ничего не было: несколько дней назад он, не моргнув глазом, заявил, что ему звонили с хвалебными отзывами руководитель бойскаутов и президент Мексики, но тут же выяснилось, что и то, и другое было враньем.
Дональд Трамп, безусловно, вышел за все возможные рамки, но New York Times заблуждается, если представляет себе политику без лжи. Дело в том, что в США укоренилась культура искренности. А ложь имманентна политической деятельности, учитывая, что она выполняет три основополагающие цели в этом мире: завоевать поддержку, прикрыть спину и достигнуть труднопреодолимые задачи. Было бы достаточно немного высунуть нос на улицу, чтобы узнать, что публичная ложь повсюду используется без ограничений.
Из недавних случаев выделяются те яркие, наглые примеры, когда Франсуа Фийон (François Fillon) пытался отрицать удивительные услуги, которые на деньги французов он оказал своей жене и детям.
Если сопоставлять большое с малым, то в этой сфере Италия никому не уступает. После несравненного вранья Муссолини чемпионом в этом особом виде искусства является Сильвио Берлускони: от самых настоящих фейков («президент-рабочий») до лживых обещаний («снижение налогов для всех», «миллион рабочих мест»), откровенных глупостей («в прошлом году количество высадок иммигрантов на берег Италии сократилось на 127%»), надуманной мифологии («партия ненависти», «партия любви»). Сильвио мы обязаны также значительным расширением самой концепции вранья. Он доказал, что врать — это не только сказать что-то, что не является правдой, но и давать невыполнимые обещания, искажать факты (как в случае с «внучкой Мубарака» — Берлускони называл так несовершеннолетнюю танцовщицу Руби, участвовавшую в эротических вечеринках на его вилле, в связи с чем в Италии разразился громкий судебный скандал, — прим. перев.), скрывать их и умалчивать о реальной цели фактических действий.
В этой неприятной последовательности, в свою очередь, Маттео Ренци (Matteo Renzi) оказывается на втором месте лишь хронологически: если привести известный пример, что после заявления во всеуслышание, что в случае проигранного референдума он уйдет из политики, то он воздержался от выполнения своего обещания; несколько месяцев назад он представил как победу тяжкое поражение демократической партии на последних муниципальных выборах.
В «легкой» демократии цифровой эпохи ложь так распространилась, что пора называть ее «альтернативными фактами», как подсказал (с бессознательной эпистемологической гениальностью) пресс-секретарь Дональда Трампа, комментируя первую ложь президента. Точно так же ложь практикуется и теоретизируется в окружении Эммануэля Макрона. Его пресс-секретарь Кристоф Кастанер (Christophe Castaner) неоднократно становился предметом нападок за ложь, а Сибет Ндиайе (Sibet Ndiaye), раскрепощенная глава пресс-службы, допустила несколько дней назад, что «берет на себя ответственность за ложь в защиту нашего президента». Привыкание к интернету в безостановочном крещендо ускоряет и испарение трудной реальности в море альтернативных фактов.
Что такое каталог Дональда Трампа перед этим морем вранья? Если газета New York Times возмущается, то в Италии, где «спрос общественности на искренность» (как говорит Лучано Виоланте, Luciano Violante, в книге «Политика и ложь», публиковавшейся издательством Einaudi в 2013 году) достаточно скромен, граждан не очень волнует, говорят ли правящие ими люди правду, даже данные государственного статистического института Istat можно не моргнув глазом подвергнуть сомнению.
Поскольку наш народ — любитель рассказывать истории, нас это не удивляет. На самом деле, ложь — уникальная особенность человеческого языка, основополагающая для рассказывания историй. Поэтому нормально, если кто-то врет, как Трамп, значит «он пытается (как точно отмечает New York Times) создать атмосферу, в которой реальность совершенно нерелевантна». Это в точности та территория, из которой вырастает повествование, кинематограф, театр и все повествовательные виды искусства.
Проблема, таким образом, состоит в следующем: может ли политика выжить без лжи? Эта тема давно уже волнует философов. Жак Деррида (Jacques Derrida) подчеркивал необходимость создания «псевдологии» или науки о лжи, значительные фрагменты которой уже существуют (от Святого Августина и до современных авторов). Линия размышления на эту тему не прерывается, в ней есть самые яркие точки. Ханна Арендт (Hannah Arendt) в 1967 году посвятила лжи в политике свое знаменитое эссе «Ложь в политике». В конце 18-го века, например, имел место удивительный заочный спор между Иммануилом Кантом и Бенджамином Константом о возможности использования лжи в политике. Кант категорически исключал такую возможность, а проницательный Констант отвечал, что не лгать — это обязанность, «но лишь по отношению к тем, кто имеет право на правду».
Быть может, здесь и лежит ключ к проблеме. По мнению Дональда Трампа, как и для его европейских коллег в меньшем формате, ложь народу прежде всего связана с тем, что политики считают его «не имеющим права на правду». И самой серьезной ложью является не ложь об отдельных конкретных фактах, а сокрытие своих подлинных намерений.
