Прошлогоднее решение Кремля создать Национальную гвардию России стало самым масштабной и потенциально имеющей наиболее значительные последствия реформой правоохранительных органов страны за последние десять лет. Майский указ также позволяет отдать вооруженные силы под командование новой Национальной гвардии, численность которой в настоящее время по оценкам превосходит численность сухопутных войск российской армии. Старший научный сотрудник Упсальского университета Игорь Торбаков объясняет, как Кремль готовится к потенциальной «цветной» революции в России.
По мере углубления кризиса в отношениях между Россией и Западом Кремль оценивает угрозы с гораздо большей тревогой. В то же время, крайне персонализованный политический режим, подкрепленный 17-летним правлением президента Путина, подталкивает стратегов Кремля напрямую идентифицировать российские национальные интересы с интересами верховного лидера страны. Растущий авторитаризм и отношение к угрозам, сформированные как внешним давлением, так и призраками вероятных внутренних беспорядков, стоят за решением об основательном пересмотре устройства разрастающихся российских правоохранительных структур и аппарата безопасности.
«Западные политики не понимают сущности России и ее основополагающих принципов», — посетовал Вячеслав Володин, заместитель начальника штаба Путина, во время своего выступления на одном из закрытых заседаний Клуба «Валдай» — дискуссионной площадки, на которой в конце октября встречаются ведущие российский политики и западные лидеры общественного мнения. Дело в том, что российский народ воспринимает критику Запада в отношении президента как критику их страны. Володин подытожил свое выступление предложением, на вид нелепым: «Если есть Путин, есть Россия. Нет Путина — нет России».
Каким бы смешным ни казалось это заявление, было бы неразумно просто отмахнуться от него как от несуразной попытки кремлевского придворного угодить своему боссу. Похоже, что политическое воображение Володина, рисующее Путина как физическое воплощение России, разделяют широкие слои российской политической элиты. Более того, кажется, его разделяет и сам президент Путин, который стал видеть свою судьбу тесно переплетенной с судьбой России.
Однако такая точка зрения неизбежно размывает границы между национальной безопасностью России и безопасностью ее лидера. В России связь между защитой общественного блага и сохранением нынешнего политического режима и лица, возглавляющего его, стала зловеще неясной с того момента, как Кремль решил создать Российскую национальную гвардию.
Навскидку все эти передвижения показались лишь обычной реорганизацией. Но по факту это стало самой масштабной и потенциально влекущей за собой серьезные последствия реформой правоохранительных органов России за последние десять лет. Было предпринято гораздо больше, чем эти два декрета, на которые в первую очередь падает взгляд. Во-первых, с ее 170 тысячами бывших бойцов Министерства внутренних дел, усиленными подразделениями ОМОНа, спецназа и служб безопасности, недавно сформированная Национальная гвардия представляет собой отдельную армию, живущую по собственным законам.
Во-вторых, назначение генерала Золотова главнокомандующим очень показательно. Золотов был телохранителем Путина, а затем много лет служил главой Службы безопасности президента, подразделения Федеральной службы охраны (ФСО). Тот факт, что его сняли с этой позиции и сделали главнокомандующим войсками Министерства внутренних дел в 2013 году, указывает, что амбициозная реформа правоохранительных органов готовилась уже давно.
Под командованием Золотова войска Министерства внутренних дел пережили тщательную реконструкцию: с 2013 года число служащих по контракту резко возросло, а число призывников было снижено до 10%. Это значит, что на момент своего создания Национальная гвардия была самой профессиональной военной структурой страны, чьи силы примерно были сопоставимы с сухопутными войсками России, а войска расположены во всех семи военных округах.
Наконец, очень символично, что новая грозная служба безопасности возглавляется бывшим телохранителем. Российские комментаторы подчеркнули разницу в методах обучения и работы с другими силовиками России (военным командованием, полицейскими офицерами и шпионами) и членами службы безопасности высшего руководства. В то время как первых обучали защищать государство, и предполагается, что они ориентируются на национальные интересы, последние сосредоточены исключительно на физической безопасности человека, которого их назначили охранять. С созданием Национальной гвардии построение путинской «вертикали безопасности», похоже, завершено. Вдобавок к ФСО, российский президент теперь может опереться на устрашающую военную машину, возглавляемую человеком, который безусловно верен ему.
В конце мая командование Росгвардии сообщило, что численность ее военнослужащих в два раза выше, чем у бывших войск Министерства внутренних дел. Согласно оценке Александра Гольца, уважаемого московского военного аналитика, это значит, что ее общая мощь сейчас составляет примерно 360-380 тысяч человек, что намного превосходит размеры сухопутных войск страны.
Параллельно с этим объявлением был издан еще один указ, согласно которому «соединения и воинские части Вооруженных Сил Российской Федерации, иные воинские формирования и органы могут быть переданы в оперативное подчинение командующего округом [Национальной гвардии] для выполнения задач, возложенных на войска национальной гвардии».
Результат этого значительного шага предельно ясен: если понадобится, Национальная гвардия будет усилена подразделениями вооруженных сил. Примечательно, что если это когда-либо произойдет, то последние будут подчиняться первой.
После того как этот указ был опубликован в «Независимом военном обозрении» 26 мая, за ним последовала обширная программная статья, написанная Юрием Балуевским, бывшим начальником генерального штаба и нынешним главным помощником генерала Золотова. Это примечательный документ, в котором недвусмысленно объясняется, почему руководство России решило создать Росгвардию. Генерал Балуевский начал свое откровение с заявления, что «целью войн в XXI веке будет не захват территорий, а подчинение государственного аппарата и формирование системы внешнего управления проживающими на этих территориях народами». Затем он мрачно заметил, что «в конце XX — начале XXI столетия произошло более 30 цветных революций. Ничего хорошего они не принесли народам тех стран, которые подверглись чудовищным экспериментам заокеанских стратегов».
С изумительной прямотой генерал Балуевский заявил, что конечная цель создания Росгвардии — подавлять внутренние беспорядки. «Многовековая история доказала, что извне Россию не победить, — говорит он, — Основные угрозы России могут находиться не вне ее, а внутри. Мы должны быть готовы не допустить угроз изнутри».
Может показаться, что при создании Национальной гвардии лидер Кремля выдернул лист из учебника истории древнего Рима. В период Империи Преторианская гвардия (cohortes praetoriae) представляла собой элитную силу, защищавшую императора. В преддверии потенциально турбулентного избирательного цикла в 2018 году президент Путин, похоже, решил не рисковать. Однако, если судить по истории, кремлевский «император», возможно, совершил ошибочный шаг: в имперском Риме ряд императоров были убиты при участии Преторианской гвардии. Такова была ирония судьбы в истории древнего Рима: сущность, созданная специально для того, чтобы защищать личность императора, становилась для него главной помехой.
Игорь Торбаков — старший научный сотрудник Упсальского университета и Шведского института иностранных дел в Стокгольме.
