Меньше двух недель осталось до начала российско-белорусских учений «Запад 2017», в которых многие видят военную угрозу для Украины и стран Балтии. Военный эксперт и блогер Алексей Арестович в интервью «Апострофу» рассказал, чего стоит опасаться Украине, к чему стремится российское руководство, раскачивая ситуацию по всему миру, и чем на Западе ответят, если Россия введет новые войска на Донбасс.
— Алексей, все ближе российско-белорусские учения «Запад 2017». Ранее вы предупреждали о мягкой оккупации Беларуси и угрозе для Украины во время этих учений. Как вы сейчас оцениваете такую вероятность?
— Мы имеем два забавных случая за эту неделю. Первый — когда нашего юношу выманили и похитили на территории Беларуси. И второе — когда начальник белорусского Генштаба заявил, что на границе с Ровенской областью — база «Правого сектора», и поэтому нужно проводить учения. Риторика знакомая.
Мы можем констатировать, что представители высшего руководства силовых структур Беларуси являются соучастниками российских преступлений. Белорусские силовики заняли в массе своей пророссийскую позицию, по крайней мере, на уровне руководства. Теперь можно задавать следующий вопрос: а насколько политика Лукашенко может быть в этом случае самостоятельной? После тех обещаний, которые он давал в Киеве, интеграционных, экономических и так далее, не проснется ли Александр Григорьевич завтра с наручниками на руках как предатель белорусского народа и Союзного Государства [России и Беларуси]? Мы не знаем пока еще, как Беларусь себя поведет, но то, что белорусские силовики однозначно становятся, судя по последним фактам, на сторону Российской Федерации, не может нас не тревожить. А также всех, кто граничит с Беларусью — страны Балтии, Польшу и так далее.
— Чего опасаться Украине?
— Украине опасаться того, что у нас вместо относительно дружественного государства или, по крайней мере, нейтрального, которое снабжало топливом украинскую армию (мы же его в Беларуси закупали), появляются враждебное государство и военная опасность на северной границе. А если добавить количество белорусских силовиков к российским, то неприятно становится.
— А что насчет вашего прогноза о мягкой оккупации Беларуси?
— Тут же момент такой — что понимать под оккупацией? Заехали танки и стали на каждом перекрестке?
— А что вы имели в виду?
— Я имел в виду следующее: Россия начала большую спецоперацию по захвату и управлению белорусской внешней и внутренней политикой. Де-факто — это лишение Беларуси суверенитета при сохранении его де-юре и все большее перехватывание рычагов реального управления политикой Беларуси. То есть Россия реально начинает управлять внутренней и внешней политикой Беларуси.
Оккупация — это просто звонкий медиатермин. Речь идет о перехвате управления белорусской политикой. Для этого не нужно применять танки, для этого не нужно даже войска перебрасывать. Это делается совокупностью средств, например, наилучший способ — это грамотная работа с силовиками. По тому же принципу, как это было проведено в Крыму. Вот в Дагестане погибло два офицера бывшей крымской «Альфы», которые изменили украинской присяге и перешли на российскую сторону. И 90% крымского состава СБУ перешло на сторону России. А почему они перешли? Потому что их правильно уговаривали долгое-долгое время. Морально разлагали, пели, купали, объясняли — работали. И это намного выгоднее. Все эти средства против белорусских силовиков и политиков Россия давно применяет.
— Для чего это Российской Федерации сейчас? Насколько мы знаем, Лукашенко и так в принципе достаточно сговорчив.
— Им это сейчас — по той же самой причине, почему им это нужно с 2005 года. Россия начала стратегическое контрнаступление против Запада. В 2005 году было принято такое решение, после первого нашего Майдана. Они испугались, подумали, что НАТО нарушает свои обещания относительно нерасширения на восток, которые были даны после вывода советских войск из Германии.
Вот смотрите: Путин накопил триллионы долларов, все свои личные проблемы порешал, все в России успокоилось, он сидит — и чем ему заниматься?
— Беларусь захватить?
— Нет, чем вообще заниматься по жизни? Что делать в такой ситуации? У тебя нет и никогда не будет никаких бытовых проблем, у тебя огромная страна с ядерным оружием, ты там все затоптал, все вытоптал.
— Но ситуация в России сейчас тоже ведь не самая лучшая.
— А что значит «хорошо»? В деревню Крюково Оренбургской губернии не провели газ — так это не уровень Путина.
— Протесты, Навальный…
— Так это одна башня воюет с другой по приказу того же Кремля. Ну, чем заниматься? А для этого человека развал Советского Союза был главной геополитической катастрофой 20 века и главной личной трагедией. Он об этом прямо заявлял — личная трагедия. И вот вы имеете трагедию, которая болит и не собирается вас отпускать, и имеете все ресурсы для того, чтобы с этой трагедией разобраться. Что будет следующим ходом?
Он начинает восстанавливать Советский Союз и начинает контрнаступление на Запад. Задача — частичное восстановление Советского Союза, развал Запада, его наднациональных блоков либо существенное их ослабление и новый этап передела мира. Многополярный мир — это главная фишка, про которую все трындят уже долго — от Дугина до Суркова, Жириновского и Рогозина. И эта программа началась в 2005 году. Я же не зря ездил в Москву в феврале 2005 года и с ними всеми общался непосредственно.
— С кем?
— Дугин, Затулин, патриарх Кирилл и так далее. Со всей этой публикой мы пообщались.
— А вы как кто ездили?
— Как товарищ [Дмитрия] Корчинского. Он ездил решать свои проблемы, а я поехал посмотреть. Это была уникальная возможность посмотреть изнутри на врагов, которые принимают решения. Все было понятно сразу, что они будут делать. Было понятно, они прямым текстом говорили, не стесняясь.
— Такое собирание земель — это реалистичный план или несбыточная мечта Путина?
— Это инструмент. Что самое главное нужно понять про эту игру? Нужно понять, что она рассчитана на очень долгий срок. Эта игра рассчитана где-то до 2030 года. Она стратегических масштабов.
И, обратите внимание, это значит, что эти люди не дождутся результатов этой игры. Что им остается? Получать удовольствие от процесса. Все мучительно пытаются разгадать цели Российской Федерации. А зачем их разгадывать? Они тащатся от самой игры. Они не доживут до результата. Если сейчас это все прекратить, то у этих людей никогда в жизни больше ничего интересного не будет. Зачем же отказываться? Вы в жизни переживете еще очень много интересных моментов. Возможно, я переживу парочку интересных моментов. А они уже ничего не переживут более интересного. На Марс они не полетят, им это неинтересно, а вот отыграть главную рану жизни, главную катастрофу — развал Союза — это очень привлекательно, когда у тебя триллионы, армия, когда, как они считают, с тобой всерьез ничего не сделают, потому что у тебя есть ядерное оружие.
— А усиление санкционного режима? Персональные санкции.
— И что? Бедный Путин не поедет во Францию? Так уже ездил во Францию. Его все равно приглашают на переговоры и так далее. А судьба многострадального российского народа, который не купит себе очередной сыр для бутерброда, никого не волнует. Русский народ еще и не такое терпел, потерпит и еще немножко. К тому же он рад бороться, он же поддерживает изо всех сил эту борьбу против страшного НАТО.
Так что люди играют в самую интересную игру в своей жизни, напрасно ожидать, что они вот так просто ее прекратят. А чем дальше заниматься? Если они сейчас это прекращают, то все — жизнь кончилась и ничего более интересного не будет.
— Это, возможно, объясняет некую хаотичность в принятии решений.
— Никакой хаотичности там нет. Там есть очень четко выраженный план, и они практически не сделали ни одной ошибки за все время. Ни одной. Хотя не всегда сбывается то, что они запланировали. Например, они сейчас проиграли в Черногории, где пытались сделать расстрел парламента, чтобы она в НАТО не вступала. И их сейчас судят, в том числе двух офицеров российского ГРУ. Это удачная операция или неудачная, как вы считаете? Их поймали и разоблачили на стадии подготовки. Черногорию приняли в НАТО, кошмар! Надо ли лить слезы или можно награждать людей, которые это все организовывали?
Это и есть сущность гибридной войны. Вы никогда не узнаете, это победа или не победа, и какие отдаленные последствия будут у провала или успеха. В обычной войне вы взяли вражескую столицу, разгромили вражескую армию — ура. Ну, хорошо, американцы разгромили армию и повесили Саддама Хусейна в Ираке. Они победили или нет? Теперь мы имеем ИГИЛ (запрещена в РФ, ред.). А костяк ИГИЛ — это бывшая спецслужба Саддама, поэтому они так хорошо действуют. И там заварилось еще на 20-30 лет. Так что — это поражение или победа? В гибридной войне не бывает ни поражений, ни побед. Вот американцы новую стратегию по Афганистану объявили. Они победили в Афганистане или нет? Непонятно совершенно. Все кризисы идут по бывшим фронтам «холодной войны»: Корея, Афганистан, Ближний Восток, Югославия. Сейчас Боснию и Герцеговину россияне начали качать.
А можно еще в Центральную и Южную Америку попытаться попасть. Сообщение пришло, что в самой Америке есть военизированные русские лагеря — «Юный десантник» и так далее. А к этим беспорядкам, которые были там в связи с памятником [командующему армией конфедератов в США] Роберту Ли, в какой-то момент и русские могли подключаться, я подозреваю. Кстати, тот чувак, который это все организовывал, женат на русской тете, которая очень близка к определенным кругам. Сами россияне еще и ведут гражданскую войну внутри Америки. У них полно инструментов влияния, огромное количество денег, огромное количество придурков в Европе, которые целиком и полностью от них зависят, еще с 70-х годов, когда Советский Союз начал продавать нефть и газ. Мы привыкли жаловаться, что украинские олигархи зависимы от России. Мы просто не знаем, что в Европе творится. «Шредеризация» Европы достигла такого уровня, уже три поколения этих шредеров есть, три поколения магнатов, политиков и экономических титанов зависят от России. Влияние России на Европу глобальное. Вокруг Европы крутятся триллионы российских денег, по самым скромным подсчетам. Вы представляете уровень влияния?
— Но выборы во Франции показали, что не так уж оно и сильно?
— А что они показали? А почему вы считаете, что влияние — это когда победил непосредственно ваш кандидат? Настоящее влияние осуществляется точно так же, как и на офицеров крымской СБУ. Формально они при власти, к ним просто приходят «дяди», пьют коньяк, гуляют по парку и рассказывают за жизнь. А потом, в нужный момент, эти люди принимают нужное решение.
— Франция себя еще покажет.
— Нет, никто же не оспаривает, что не вся Европа такая. Я говорю, что влияние российское огромно. Это не значит, что вся Европа бежит на поводу у России непосредственно. У нее есть своя политика, своя игра. Но, тем не менее, на эту политику очень сильно влияют.
Вот вы никогда не задавались вопросом, почему Северная Корея всегда запускает ракеты в сторону Японии? Ведь их можно пустить в очень многих направлениях. Почему же в сторону Японии?
— Прицеливаются в США?
— Нет, потому что Северная Корея — это маленький питбультерьер Китая и частично России. А прелести китайско-японских отношений очень давно известны. Они 5000 лет друг друга ненавидят и еще 5000 лет будут друг друга ненавидеть. Ни Нанкинскую резню, ни вообще всю систему отношений никто не собирается прощать.
Вот в мире такое бурление идет. В этом бурлении практически везде есть Россия. Владимир Владимирович ходит по большой карте, двигает фишки и ему хорошо. Конечно, не так хорошо, как могло бы быть, но, в принципе, хорошо. А, кроме того, огромное море силовиков это все подпихивает. Нет, там есть либеральная Россия, в том числе торгующая с Западом, которая не очень довольна. [Председатель правления Сбербанка России Герман] Греф, наверное, не любит сидеть под санкциями и, скорее всего, любит ездить в Силиконовую долину, набираться там опыта и проводить форумы.
Но там очень много товарищей в погонах, которые позарабатывали себе деньги, квартиры, влияние, положение на первой Чечне, на второй Чечне, на Южной Осетии, на Молдове и всем остальном. Они говорят: «Конечно, давайте воевать». И никто не собирается успокаиваться, всем хорошо. Они тащатся от того, что происходит, от самой игры. Все при работе, все зарабатывают бабки. У офицера ФСБ или российской армии имперское же сознание. Что ему делать по жизни, если армия не воюет? Империя должна воевать, продвигаться и завоевывать. А тут Владимир Владимирович дает возможность. Ура, давайте, класс!
Вот вам и Беларусь. Беларусь — вообще «наша исконная земля», это же Русь, просто белая, нужно забрать. Не забрать, так влиять. А на шахматной доске какой это удачный ход. Мы грозим одновременно Польше, странам Балтии и Украине. Это сильный ход, сразу три шаха в разные стороны, три угрожаемые фигуры — класс.
— Вернемся к нашим проблемам. В Верховную Раду скоро внесут законопроект о реинтеграции ОРДЛО, которым в частности Россия признается агрессором. Как оцениваете это решение?
— Как женщина вписывает отца в свидетельство о рождении ребенка? Кого назовет. Папа потом, если не хочет быть отцом, должен доказывать, что он — не отец, проводить генетическую экспертизу. Так работает семейное право в современном мире. То же самое в международном праве. Когда я говорю, что вы — агрессор, то я не должен доказывать, что вы — агрессор. Вы уже сразу агрессор для всех субъектов международного права. А если вы хотите доказать, что вы — не агрессор, то вам нужно долго и нудно доказывать, проводить экспертизу и так далее. А кто по Минским соглашениям Россия? Посредник. И вдруг посредник становится агрессором. Что происходит с Минскими соглашениями?
— Они становятся недействительными?
— Де-факто недействительными.
— Почему тогда мы раньше на официальном уровне не признали Россию страной-агрессором?
— Сумма внешних и внутренних факторов не позволяла нам этого сделать.
— Что это за факторы?
— Внутренний фактор — позиция Рината Ахметова и всей мягкой «ваты», его политических представительств, бизнес-представительств, которые не желают признавать эту территорию оккупированной, потому что сразу проблематизируется движение товаров и услуг, от которых они зарабатывают.
А внешний фактор — нас очень просили этого не делать администрация Обамы, а также Меркель и Олланд. Теперь ситуация изменилась. Запад, по крайней мере США сообразили, что так дальше нельзя, что идет наступление не на Украину, а против них, и влупили санкции, очень сильно подняв ставки. И теперь по согласованию с союзниками мы наконец-то принимаем такое решение, потому что внутренняя и международная обстановка этому благоприятствует.
Мы, конечно же, хотели бы другие какие-то шаги, например, ядерный удар по Кремлю, но такие вещи не делаются. Это всегда очень сложная шахматная партия. Вот теперь можно. Теперь Минским соглашениям мы машем ручкой, Россия — оккупант. А это что значит? Бедная Германия начинает рвать волосы и все эти «шредеризированные» европейцы начинают собирать аналитические штабы, политические консультации, бесконечные трехсторонние встречи, «Минск», чтобы вырабатывать новую позицию, потому что Россия — уже агрессор. А агрессору нельзя пожимать руку и так просто с ним целоваться. Нужно вводить новые санкции. Полгода они побегают, посовещаются, тем временем пройдут выборы в России, а мы вступаем в апреле 2018 года в новую политическую реальность. Она начнется с того, как мы примем этот закон. Тогда Россия — агрессор, и будет совсем другой разговор.
— Объясните, как это влияет на Минские соглашения? Ведь принимает такой закон одна сторона.
— Так коварно устроено международное право. Вот оно такое подлое в этом смысле. Вы говорите: это — агрессор. И все — агрессор.
— И его не пускают за стол переговоров?
— Его пустят, потому что переговоры ведутся даже с агрессором. Но с ним уже разговаривают как с агрессором, а не как с посредником, который «я тут типа ни при чем, я просто хочу навести порядок».
Представляете ситуацию: Украина — это такая большая квартира. В квартире вышибают двери и заходят 20 вооруженных чуваков, которые занимают прихожую и часть кухни. И приходит ЖЭК, посредничает при переговорах, а эти 20 чуваков, которые курят на вашей кухне, не дают вашим детям пройти на кухню и в ванную, говорят: «А мы тут посредники. Чего вы претензии предъявляете?» Ну что же вы так обижаетесь? Это просто посредники. Они заняли половину вашей квартиры и посредничают таким образом. А теперь мы говорим: нет, это — дяди, которые ворвались в квартиру, выбили двери и заняли ее часть. С ними разговаривают, но разговор совсем другой. И правила меняются. Американцы уже изменили эти правила. Теперь мы примем статус. Вот [спецпредставитель Госдепа США по Украине Курт] Волкер дал интервью Financial Times.
— Как вы, кстати, оцениваете его заявления? США готовы активней сейчас участвовать?
— Дело ж не в интервью. Когда Конгресс США принял решение о новых санкциях против путинского режима, там было два очень интересных пункта. Первое: 180 дней — и публикация результатов расследования разведки США о том, как Путин и вся эта верхушка грабили русский народ, кого на какие схемы они в мире подсаживали. Объем расследований, вот недавно объявили, — это триллион долларов. Я думаю, что там гораздо больше, но тем не менее. Как вы думаете, что будет думать часть русского народа, которая после одного фильма про Димона (премьера РФ Дмитрия Медведева, — «Апостроф») вышла на протесты в 90 городах? А когда она узнает, что их грабили 18 лет подряд? Тут Димон отдыхает.
— А что будет?
— Никто не знает, что будет. Но Россия принимает срочно на вооружение Росгвардии новые машины по разгону протестов и дает разрешение им стрелять в толпу, где находятся женщины, старики и дети. Допустим, в самой России ничего не произошло, режим все задавил. Но установлена четкая связь, например, между российским криминальным происхождением определенных средств и работой с этими средствами итальянцев, французов, немцев, бразильцев, японцев. Это мегагейт. И американцы говорят: поскольку вы с криминальными российскими деньгами работаете, мы на вас накладываем санкции. Они получают инструмент не просто России по шапке дать, а всем аффилированным с Россией. Это макромировое действие.
И слова Волкера — это всего лишь маленькое сопровождающее медийное заявление. Важнее санкции, это беспрецедентное поднятие ставок. А Волкер говорит прямо: «На Донбассе точно такая же оккупация, как и в Крыму. Никакой разницы». А заметьте, европейцы пытаются проводить разницу между этим. И тут еще Украина официально признает, что эта территория оккупирована. Что происходит? Согласованное действие США и Украины, которое переворачивает международную ситуацию вокруг оккупации Крыма и Донбасса, вокруг политики России в Восточной Европе.
— Как это на практике нам поможет?
— После таких приколов, например, можно спокойно давать летальное оружие для обороны от агрессора. Давать летальное оружие для обороны от посредника — как-то странно, а от агрессора — вполне можно.
— Значит, вы считаете, что до сих пор не дали потому, что официально не признали Россию агрессором?
— Не дали по сумме причин, но в том числе и по этой. А теперь — все, оккупация, агрессия, нужно помогать. Второе — можно сказать России: «Товарищи, у нас тут новый интересный пакет санкций для вас специально приготовлен. Вы же — агрессор».
— Вы думаете, что у Кремля не будет чего противопоставить?
— Они что-то противопоставят, конечно, это и есть большая игра, которая ведется.
— Как Кремль отреагирует, если США примут решение все-таки дать Украине летальное оружие?
— А что они могут сделать? Давайте перечислим: они могут попытаться сделать новую Черногорию в Европе. Они и так сейчас вовсю качают Боснию и Герцеговину, потому что та уже собралась в НАТО. Попытаются создать группировку, угрожающую Прибалтике. Будут подкупать ультраправые и ультралевые партии в Европе, чтобы те качали политическую ситуацию, будут заказывать и осуществлять теракты по всему миру. Еще больше оружия подбросят в Афганистан талибам. Они будут еще больше пакостить с курдами.
— А зачем Россия устроила военные маневры и стрельбы в Крыму?
— Доктрина гибридной войны подразумевает массу действий военного характера, например, сдерживание. Сдерживанием являются полеты стратегических бомбардировщиков, например. Они летают вдоль берегов страны-агрессора, патрулируют там с ядерным оружием на борту и показывают, мол, мы готовы в случае чего.
— А что значит сдерживание? Ведь Украина не идет войной на Крым. Зачем эти действия?
— Они сдерживают «агрессивный блок НАТО», а также Украину, потому что в Очакове строится военно-морская база. И строит ее батальон морской пехоты США, инженерно-строительный (инженерные войска ВМС США строят в Очакове Центр оперативного управления флотом для Военно-морских сил Украины, — «Апостроф»).
— Это как флажком помахать — мы здесь, если что?
— Да, это шахматная партия, она в основном заключается не в снятии фигур, а в создании угроз. Когда-то в военном училище сказали: «Нам бы повоевать, а то всю жизнь прослужить — и никакой войны». А нам ответили: «Дети, вы ничего не понимаете, война есть всегда, просто бывает война открытая, а бывает не открытая, но она есть всегда, война идет непрерывно». Просто бывает горячая фаза войны, а бывает негорячая. Негорячая фаза войны порой бывает гораздо опасней и драматичней. А в силу того, что она незаметна, что люди и отдельные политики не понимают этого, потом мы оказываемся к горячей фазе не готовыми. Вооруженные силы нам разложили, экономику развалили, запустили вражеские войска, ФСБ, убрали войска с границы и так далее. Сколько глупостей было сделано. Теперь мы имеем то, что мы имеем. Скрытая фаза намного опаснее, чем горячая. Вот она сейчас ведется везде, по всему миру, по всем бывшим фронтам «холодной войны». Еще Африку не трогают пока и Монголию.
Сейчас же имеем явные согласованные действия части новой администрации США и украинского истеблишмента, которые и Россию, и Европу поставят перед очень неприятным выбором.
— Раскачивать ситуацию на Донбассе сейчас выгодно Кремлю или нет?
— Что значит раскачивать ситуацию на Донбассе?
— Активизировать военные действия.
— Более активные военные действия на Донбассе может сделать только российская армия, если ее туда введут. Потому что эти гаврики (боевики так называемых ДНР-ЛНР, — «Апостроф») не способны ни на какие активные действия. Они физически в меньшинстве, кроме того, они морально разложены, воевать не очень хотят.
— В контексте всего того, что вы сказали, есть какой-то сейчас в этом смысл?
— Я думаю, что самый главный смысл для России — это немножко поднять уровень насилия на Донбассе и раскачивать внутреннюю ситуацию: «Знову гинуть наші хлопці». Всеми доступными средствами.
— Уровень насилия — это что значит?
— Сейчас 30 обстрелов в сутки, а сделают 60, 90 или 120. Если каждый день будут гибнуть украинские военнослужащие, представьте, какая истерия и рев будут стоять со стороны оппозиции, со стороны невменяемой части общества, которая не понимает методы работы спецслужб, не понимает, что помогает российским спецслужбам разваливать ситуацию внутри Украины, когда разговор заходит про «загиблих хлопців».
На Донбассе ничего всерьез сделать нельзя без ввода 20 тысяч российских войск. А этот ввод будет немедленно отслежен и кончится очень плохо для Российской Федерации. Сразу. Тем более все только и ждут — в Америке и, я думаю, [Эммануэль] Макрон тоже — чтобы они ввели российские войска. Но их не станут вводить. А вот сделать в Беларуси многое, создать угрозу непосредственно у границ ЕС — это уже совсем другой расклад. Это новая угроза, с ней интереснее работать.
— А почему это нельзя делать со стороны Балтии?
— Так Беларусь позволяет сделать эту угрозу, ввести войска в Беларусь. Конечно, Россия может собрать под Санкт-Петербургом угрожающую группировку, так она и собрала ее. Она будет со всех сторон угрожать. Кроме того, не забывайте про калининградскую группировку. Самый короткий ход — от Калининграда через Сувалковский коридор в Польшу. Они планомерно воздействуют с двух сторон. Это военно-географическая, стратегическая логика.
