По пути утром на работу, Фрэнсис Мванги делает большой шаг. Он переступает мусор и сточные воды, ручейком текущие мимо входной двери. Пахнет угольной топкой, соседи заваривают черный чай. Солнце ярким светом заливает утреннюю прохладу трущоб.
Мванги надевает черную форму сторожа, вешает замок на дверь из досок и поднимается по узкой тропинке между стенами из листов гофрированного железа до шлагбаума — своего рабочего места.
На расстоянии 700 метров от Мванги Йохан Киару тоже делает большой шаг. Ему тоже нужно на работу, и он забирается в свой внедорожник — белую Toyota Land Cruiser эксклюзивной серии — с тонированными стеклами, кожаным салоном, мотором V8 и кондиционером. Дверь особняка он не закрывает. Там дворецкий, кухарка и горничная, а еще Тоффи и Орео — собаки семьи. В бассейне отражается солнце.
Мванги и Киару по 43 года, оба женаты, у каждого по трое детей. Они живут в одном районе Найроби — Каруре. Они — фактически соседи, но находятся в разных мирах, по разные стороны забора.
Тем не менее, где-то границу можно преодолеть. Трущобы Хурума, где живет Мванги, и элитный поселок Рунда Эвергрин, где живет Киару, в этом месте разграничивает крепкий желтый шлагбаум. Мванги поднимает и опускает его, а богатые соседи это оплачивают: в конце 24-часового рабочего дня он получит €4,5. Мванги и его коллеги следят за тем, чтобы в поселок не проникли бандиты и ничего там не украли. Случается ли такое? «Нет, — говорит Мванги, — но люди на той стороне чувствуют себя лучше от того, что здесь стоит шлагбаум»
Перед шлагбаумом Мванги асфальтированная дорога делает резкий крюк. Мелькают внедорожники, иногда из-за угла появляется Porsche или Mercedes. Они едут в один из торговых центров с Apple Store и многозальным кинотеатром, на работу или в школу: с детьми на заднем сидении, которые позже получат высшее образование.
В белом Land Cruiser уткнулись в смартфоны сыновья адвоката Киару; они приближаются к шлагбауму, едут мимо охраняющего их Мванги. Они его не видят. После того, как отец отвозит их в индийскую частную школу, он едет в свой офис.
Шлагбаум, у которого стоит Мванги и который почти каждый день проезжает Киару, запросто можно обойти вокруг. Если попросить Киару, он быстро выходит из машины и присоединяется к Мванги, чтобы сделать фото. Им нечего сказать друг другу. О чем они вообще могут говорить?
Покупки для Киару делает домработница; она покупает то, что ей поручает его жена. Он обедает курицей-гриль по-восточному в гольф-клубе «Мутайга» — члены клуба начинают отдыхать уже в среду. Киару играет в гольф с представителем банка. Все сделки будут позже заключены в баре.
Мванги по средам нечем обедать, впрочем, как и в любой другой день. Лимонада с имбирем вполне достаточно. «Сахар меня бодрит, так я продержусь весь день», — объяснил он. Мванги покупает мясо один раз в год, на Рождество. Все остальное время его семья готовит фасоль и кукурузу на огне — газ слишком дорогой. В мире Мванги нет ни «свободных» дней, ни субботы и воскресенья.
Две разные судьбы — две показательные истории о социальном неравенстве в Кении.
Новые господа, старая тоска
Квартал, где живут столь непохожие Мванги и Киару, еще 40 лет назад был плантацией кофе. Между кустами жили бездомные рабочие. Их белый начальник разрешал им ютиться на своей земле, потому что платил слишком мало, чтобы рабочие могли вести независимую жизнь.
За полвека жизнь в трущобах мало изменилась: бедно живут, ходят на работу пешком. Заработка едва хватает, чтобы сводить концы с концами. Только сегодня мужчины другие.
В 70-х три кенийских предпринимателя выкупили эту кофейную ферму. Они знали, что ООН приобрела неподалеку большой кусок земли под штаб-квартиру для программы по защите окружающей среды. Плантацию разбили на много участков, а продавцы вскоре стали одними из самых богатых людей Кении. Рабочие должны были уйти, отделиться от соотечественников — после обретения Кенией независимости прошло примерно 15 лет. В соседнем районе Карура-Форест бедняки основали деревню Хурума, совсем рядом с нынешним элитным поселком Рунда.
Мванги многого добился. У него есть своя двухэтажная хижина в трущобах, мотоцикл, купленный в кредит, достаточно денег, чтобы заплатить за свет, телевизор, а его дети ходят в платную среднюю школу.
Мванги многого добился. У него есть своя двухэтажная хижина в трущобах, мотоцикл, купленный в кредит, достаточно денег, чтобы заплатить за свет, телевизор, а его дети ходят в платную среднюю школу.
Жизнь хороша, не так ли? Семья Фрэнсиса и Саломе Мванги из пяти человек живет примерно на €150 в месяц. Чтобы получить эти деньги, они работают полный рабочий день, чаще всего 7 дней в неделю; рабочая смена Мванги длится 24 часа.
Когда у него есть «свободное время», он подрабатывает на мототакси. Настоящих выходных у него нет. Она поездка стоит 40-90 центов. В хороший день он может заработать до €8 за 12 часов.
Хурума — маленькая деревня, на которую с одной стороны давит элитный поселок Рунда, а с другой — природный заповедник Карура-Форест. Здесь проживает около 1500 человек, половина из них дети. А половина взрослых — безработные.
Рядом с телевизором, вокруг которого семья собирается из-за отсутствия интернета, есть наклейка, напоминающая, что дома едва ли можно расправить крылья: «Живи по возможностям, чтобы избежать стресса».
Хижины в трущобах тесные, днем жизнь людей проходит в основном снаружи. Жена Мванги, Саломе, привязывает годовалую Мёрси себе за спину, берет мачете и уходит. За небольшую плату она прореживает подрост в соседнем городском лесу. Первенец Джон и его сестра Диана в школе.
Вечером все собираются в крохотной гостиной. В шкафу стоит маленький телевизор, за который Мванги платит €8 в месяц — это часть процесса воспитания детей: «Телевизор у нас для того, чтобы дети по вечерам были заняты и не шатались по улицам».
На улицах, о которых говорит Мванги, полно «клубов», где можно купить чангаа — самогон из пшена и кукурузы. В него часто (нелегально) подмешивают вещества, которые затемняют рассудок, портят зрение и все чаще убивают людей из трущоб. Здесь каждый второй безработный, и чангаа, марихуана и другие наркотики отчасти виноваты в этом.
У Мванги помимо работы у шлагбаума, есть еще одна: в свои «выходные», он возит пассажиров на своем «мототакси» от трущоб к главной улице или рынку. В хороший день ему удается заработать до €8 за 12 часов.
Мир Киару гораздо шире. Его семья провела последние рождественские каникулы на Сейшельских островах. Один его офис расположился в богатом районе Найроби, а другой —в Малинди, на побережье Индийского океана. Там у Киару загородный дом.
Из сада, где его дети играют с собаками, он идет мимо бассейна в гостиную. На стенах — предметы африканского искусства и титульная страница газеты Daily Nation в рамке, на ней родители Киару. К золотой годовщине их свадьбы газета посвятила им портрет.
Родители Киару были учителями и владельцами фермы и смогли отправить своих сыновей на учебу. Так, в конце 90-х годов Киару перебрался в город и стал адвокатом; один его брат стал священником, а другой — банкиром.
Примерно в то время, когда Киару окончил юридический факультет, в 1998 году, Мванги перебрался в трущобы. Он остался бедным. Киару же стал богатым наряду со страной: за последние 12 лет экономика Кении растет более чем на 5% в год. За тот же период доход на душу населения вырос более чем на $1000.
«Исчезла ли нищета благодаря приличному росту экономики? Не думаю», — говорит аналитик-кениец из Всемирного банка; он просит не называть его имени. По опыту других развивающихся стран известно, что в течение многих лет необходим рост как минимум на 8%, чтобы уровень бедности по-настоящему снизился. 5% слишком мало.
Йохан Кихару, 43 года, юрист. Один его офис расположился в богатом районе Найроби, а другой —в Малинди, на побережье Индийского океана.
Его карьера началась сразу после окончания юридической школы в Найроби. Киару получил образование адвоката по уголовным делам, а сегодня в основном занимается сделками по земле и недвижимости.
Напротив стола Киару висит особенная фотография: летом 2014 года он и его жена были приглашены на завтрак с президентом Ухуру Кениатой. Перед зданием правительства они сделали памятное фото.
Офис Киару в Найроби довольно скромный. У него три сотрудника, и в хорошие годы он зарабатывает до €650 000.
Дома, как, впрочем, и в машине, Киару постоянно заглядывает в планшет. Помимо игры в гольф, у него есть еще одно увлечение: он торгует на бирже и надеется, что она принесет ему больше денег.
Кения, конечно, ежегодно публикует отчеты о своих показателях роста. Но вот что с 2005 года не измерялось международно признанными методами: нищета и неравенство.
Даже после десятилетия роста восточноафриканская страна не знает какой-либо социальной помощи, нет жилищного пособия и пособия для безработных. Плавать или тонуть — другого выбора для бедных нет. Для владельцев автомобилей государство строит новые дороги. Богатые празднуют повышение и продолжают покупать. Рост Кении обеспечивают государственные инвестиции и личное потребление, говорит человек из Всемирного банка.
Сотни тысяч людей живут в больших и маленьких гетто Найроби, таких как Хурума, Кибера и Матаре. Согласно оценке правительства, каждый пятый из трех миллионов жителей столицы — бедный. Это число может быть значительно выше, учитывая, что последняя перепись населения проводилась в 2009 году. По данным крупнейшего оператора телефонной связи Кении население столицы достигает 4 млн человек — это вдвое больше, чем 15 лет назад. Официальные прогнозы называют еще более высокие показатели роста.
Прочный, но не слишком высокий рост, демографический взрыв в городе, государство, которое не заботится о нуждающихся — все это вполне убедительные причины того, что бедные остались бедными. Другое дело — коррумпированной элите выгодно, чтобы ничего не менялось как можно дольше.
Власти города особенно заинтересованы в трущобах во время выборов. Лояльность бедных часто покупается — напрямую, наличными, небольшими чеками.
Один из гостей на вечеринке в одном из фешенебельных районов кое-что рассказал об уличных кампаниях в Кении — победить в выборах ему не удалось. Оказалось, что жители, собравшиеся перед началом его речи, страстно желали узнать — очередь или толпа?
Вот что имелось в виду: должны ли люди перед сценой сформировать ровные ряды, чтобы каждый получил свои 50 шиллингов? Или в конце выступающий просто должен бросить деньги в толпу? «Я за очередь, — объясняет кандидат. — В общем, я за порядок и закон».
В конце очереди он всегда ставил одного из своих помощников. «Чтобы никто не вернулся в хвост и не взял деньги второй раз». Почему он не победил? На том же месте был и другой кандидат. У него было больше денег.
Катастрофа — или хорошая возможность?
Кения обладает огромным потенциалом, как и многие страны Африки к югу от Сахары. В этом регионе 43% населения моложе 14 лет.
Такое положение вещей может стать значительным запасом для роста и прогресса. Без перспектив, однако, эта масса может стать угрозой правящему классу: миллионы молодых образованных людей видят обещания капитализма, но ничего от них не получает.
Подобное случилось в ЮАР. Лишь в нескольких частях страны доходы распределены неравномерно, бесплатное образование для всех южноафриканцев вплоть до поступления в университет существует уже 20 лет, с момента окончания апартеида.
Так же долго у власти находится и Африканский национальный конгресс (АНК), партия Нельсона Манделы. Спустя два десятилетия она разрушена коррупцией, молодежь от нее отворачивается и переходит в оппозицию. Результат — жестокие потери АНК на региональных выборах, вспышки протестов против увеличения платы за обучение и коррупции. Президент и председатель АНК Джейкоб Зума все еще цепляется за власть. Однако выборы 2019-го года могут стать неудобными для него и его сторонников.
Киару и Мванги в Кении поняли, что образование проводит границу между успехом и неудачей. Пусть они и живут в разных мирах, между ними есть кое-что общее: желание, чтобы их дети учились и преуспевали.
После ночной смены Фрэнсис Мванги возвращается в шесть часов утра. На завтрак он покупает пакет тостов за 40 центов. Четыре ломтика для него, его жены Саломе, для Дианы и Джона. Отец и мать отдают по кусочку маленькой Мёрси. Каждое утро они пьют сладкий чай с молоком.
У Мванги мало времени. Он должен садиться за руль, развозить клиентов по окрестностям. Мопед, который он купил в кредит за 20 000 шиллингов, примерно €180, стал второй по величине инвестицией в его жизни.
Первая — образование его детей. Джон и Диана ходят в среднюю школу, которая стоит €240 за учебный год. В Кении бесплатна только начальная школа.
Когда Мванги со шлемом под мышкой выходит за дверь, маленькая девочка лет, может быть, шести идет по грязной аллее. Мванги спрашивает ее, почему она не в школе. Она объясняет, что забыла деньги для охранника. Занятия в школе бесплатные, но расходы на охрану оплачивают дети. Дома она возьмет 20 шиллингов, только тогда можно будет пойти в класс.
До сих пор всего лишь около половины кенийских юношей ходят в школу после 8 класса. Чтобы продолжить образование, детям бедняков нужны такие исключительно преданные родители, как Фрэнсис и Саломе Мванги. Или богатый покровитель, как Кихару: «Когда дети, за которых я плачу, преуспевают, я счастлив». Недавно девушка, которую он финансировал, получила достойное образование.
К концу десятилетия будущее кенийской молодежи, «полчища детей бедняков», больше не будет так сильно зависеть от удачи, благоволения богачей или щедрых родственников.
Дело в том, что президент Ухуру Кениата пообещал — с 2019 года в Кении будет всеобщее бесплатное образование. Если он сдержит слово, то Мёрси, дочери Мванги, несомненно повезло.
Для Кении это будет стоить огромных усилий, правительство должно будет изменить курс, потому что, несмотря на постоянно растущие государственные расходы, финансирование образования и науки снижается.
Если удастся обеспечить бесплатным образованием всех кенийцев, появится большой потенциал для развития национальной экономики, с помощью, например, местных ученых, предпринимателей и инженеров. Бесплатное образование откроет путь для реальных политических изменений.
До сих пор лишь небольшая часть общества настроена скептически. Сегодня от выпускников университетов в Найроби, особенно из бедных слоев населения, можно услышать: неправильно, когда полицейские останавливают человека на машине и просят взятки, грозясь посадить его в тюрьму на ночь. Неправильно, когда на выборах побеждает не кандидат и его предвыборная программа, а этнос. Когда голоса на выборах покупаются. Когда разгневанная толпа бежит по улицам, устраивая беспорядки, потому что люди не доверяют полиции и суду, а вместо этого практикуют линчевание.
Фрэнсис Мванги, со всей своей энергией для семьи и повседневной борьбой, не революционер. На своем пути он видит машины богачей, которые платят ему немного денег, чтобы он защитил их от себе подобных. Но Мванги не слишком задумывается о положении вещей.
Для него все это ход мира, и поэтому ничему не должно меняться. У Фрэнсиса в трущобах есть лучшая хижина из гофрированного железа, единственная с двумя этажами. «Где бы я не жил, там для меня все равно нет места, — говорит он, смеясь и указывая на небо. — Поэтому я поселился на земле Божьей».
А что до него? Не болеть, продолжать работать и верить в Бога. Чего он хочет от жизни? «Мои дети должны стать лучше». А для себя, всего в 43? «Больше ничего, — добавляет Мванги и смеется, — с меня хватит».
