Недавняя речь президента США Дональда Трампа в ООН привлекла много внимания из-за своей эксцентричной и воинственной риторики, включая угрозы аннулировать ядерное соглашение с Ираном и «полностью разрушить» Северную Корею. В основе этих деклараций лежит чёткий сигнал: суверенное государство по-прежнему является самой важной ценностью, а национальные интересы затмевают общие цели. Всё это не сулит ничего хорошего «Целям устойчивого развития» (сокращённо ЦУР).
Принятые ООН за год до избрания Трампа, «Цели устойчивого развития» требуют сотрудничества всех стран по критически важным мировым проблемам, связанным с изменением климата, бедностью, здравоохранением и так далее. Но не становится ли сейчас — когда международное сотрудничество отвергается, а в администрации Трампа отрицают изменение климата, — достижение этих целей пустой мечтой?
ЦУР всегда были обречены на сильное сопротивление, вызванное радикальными технологическими переменами, геополитическим соперничеством и ростом социального неравенства. Но популистские призывы к проведению националистической политики, и в частности к торговому протекционизму, значительно усиливают это сопротивление. Если упрощать, население теряет веру в то, что ортодоксия глобального развития — хорошее государственное управление (включая монетарную и бюджетную дисциплину) и свободные рынки — способна принести им пользу.
Все развитые страны столкнулись с серьёзными бюджетными проблемами, а развивающиеся страны ослабели из-за низких цен на сырьё, поэтому идея платить за глобальные общественные блага становится всё более непривлекательной. Кроме того, сокращение бюджетных расходов (наряду с проблемами с политической подотчётностью и новыми технологическими вызовами) не идёт на пользу тем, кто отвечает за обеспечение качественного госуправления. Тем временем, рынки всё сильнее попадают под влияние узких интересов.
Истоки состояния экономики нередко лежат в политике. Роберто Унгер из Гарвардской школы права утверждает, что для преодоления трудностей в процессе развития, основанного на знаниях, потребуется «инклюзивный авангардизм». Демократизация рыночной экономики, считает он, возможна только с «соответствующим углублением демократической политики», а это предполагает «институциональную перестройку самого рынка».
Однако в США политическая система выглядит неспособной провести подобную перестройку. Два профессора Гарвардской школы права — Кэтрин Гейл и Майкл Портер — полагают, что двухпартийная система Америки «превратилась в главный барьер на пути решения практически любой важной проблемы», стоящей перед страной.
Политические лидеры, пишут Гейл и Портер, «соревнуются в идеологии и нереалистичных обещаниях, а не в действиях и результатах», они «раскалывают избирателей и обслуживают интересы узких кругов», и всё это при недостаточной подотчётности. Это мнение подтверждается в готовящейся к выходу книге профессора Университета Сан-Франциско Шалендры Шарма. Сравнив экономическое неравенство в Китае, Индии и США, Шарма доказывает, что как демократические, так и авторитарные системы правления не смогли достичь справедливого, равного развития.
Существуют четыре потенциальных комбинации результатов развития для страны: (1) хорошее государственное управление и хорошая экономическая политика; (2) хорошая политика и плохая экономика; (3) плохая политика и хорошая экономика; (4) плохая политика и плохая экономика. При прочих равных есть только один шанс из четырёх, чтобы будет достигнута двойная победа в виде качественного госуправления и сильных экономических показателей. И этот шанс снижается ещё сильнее из-за других радикальных факторов — от природных катастроф до внешнего вмешательства.
Есть мнение, что технологии помогут преодолеть влияние подобных факторов, поскольку они способны стимулировать рост экономики, которого будет достаточно для создания ресурсов, необходимых, чтобы смягчить это влияние. Но хотя эти технологии позитивны для потребителей, у них есть свои собственные серьёзные издержки.
В краткосрочной перспективе технологии убивают рабочие места и требуют переобучения рабочей силы. Кроме того, технологиям, основанным на знаниях, свойственен эффект «победителю достаётся всё»: крупные центры получают доступ к знаниям и власти, а менее привилегированные группы, классы, отрасли и регионы с трудом выдерживают подобную конкуренцию.
Благодаря социальным сетям возникающее недовольство распространяется быстрее, чем когда-либо в истории, что приводит к расцвету деструктивной политики. Всё это способствует геополитическому вмешательству, а ситуация быстро скатывается к сценарию двойного поражения, в котором нет победителей. Такую картину уже можно наблюдать в странах, которые испытывают дефицит воды или охвачены конфликтам, и где правительство хрупко или недееспособно.
Сочетание плохой политики с плохой экономикой в одной стране может легко привести к вирусному заражению соседей: из-за роста миграции политический стресс и нестабильность распространяются на другие страны. По данным Верховной комиссии ООН по делами беженцев, в прошлом году в мире насчитывалось 65 млн беженцев, по сравнению со всего лишь 1,6 млн в 1960 году. Учитывая затяжной характер геополитических конфликтов, не говоря уже о быстро нарастающем эффекте изменения климата, уровень миграции в ближайшее время, как ожидается, не будет снижаться.
«Цели устойчивого развития» призваны смягчить это давление путём защиты окружающей среды и улучшения жизни людей внутри их родных стран. Но для достижения этих целей потребуется намного более ответственная политика и намного более сильный общественный консенсус. А для этого нужен фундаментальный сдвиг в мышлении — переход от менталитета конкуренции к менталитету, акцентирующему внимание на сотрудничестве.
У нас нет глобального налогового механизма, который бы гарантировал обеспечение глобальных общественных благ, и у нас нет глобальной монетарной или социальной политики, которая бы поддерживала ценовую стабильность и социальный мир. Именно поэтому нужно обновить и реструктурировать многосторонние институты, повысив эффективность механизмов принятия и реализации решений, которые помогают справиться с вызовами глобального развития, такими как инфраструктурные разрывы, миграция, изменение климата и финансовая стабильность. Такая система серьёзно помогла бы поддержать прогресс в достижении ЦУР.
Унгер утверждает, что все демократические страны сегодня являются «малоэнергичными демократиями с недостатками»: в таких странах «отсутствие травм» (в виде экономического краха или военного конфликта) означает «отсутствие трансформации». И он прав. В подобных условиях, проявлением которых стала поддержка Трампом устаревшей вестфальской модели «государств-наций», достижение «Целей устойчивого развития» будет, видимо, невозможным.
