В своих историях о тетушке Иолеш рассказчик Фридрих Торберг (Friedrich Torberg) заставляет бежавшую от нацистов из Вены в Америку пожилую госпожу Цвикер часами угрюмо сидеть у окна во время своей жизни в эмиграции в Нью-Йорке. Она «вдали она видела нечеткие контуры города (которые, вероятно, воспринимала как фата-моргану или как что-то еще нереальное), а вблизи видела инертно протекающий грязный Гудзон, видела до отказа наполненные урны для мусора и бродячих кошек, слышала крики играющих детей и думала о прошлых временах». До тех пор, пока мимо не прошел тоже эмигрировавший друг их семьи. «Ну, как вам нравится в Нью-Йорке, госпожа Цвикер?» — спросил он, подойдя к окну. И получил от госпожи Цвикер ответ, в котором слышалось недовольное удивление глупому вопросу:
«Как мне может нравиться на Балканах?»
Нью-Йорк и Балканы: сравнение Торберга должно было вызвать ухмылку на лицах его читателей. Но если отнестись к нему серьезно, можно прийти к удивительным выводам.
Крики ворон
Посетители Приштины, древней балканской столицы Косова, вспоминают примечательные звуки: огромные мрачные стаи ворон, с хриплыми криками появлявшиеся над парками города, облетали ветхие руины православного храма и садились на деревья на холмах вокруг города. Вороны обосновались тут несколько лет назад из-за мусора, лежавшего здесь повсюду.
Не стало мусора, а с ним и основы для существования птиц. «Теперь все по вторникам с утра вывешивают свои пластиковые пакеты с мусором на заборы на улице», — рассказывает Греза Сефай (Gresa Sefaj). 34-летняя адвокат родилась и выросла в Приштине и была свидетелем всех изменений, произошедших в этом городе. Одно из них: наладился вывоз мусора. Хотя настоящих мусоросборников пока еще практически нет. Но поскольку здесь не выставляют мусор накануне вечером, как это принято в других местах, у ворон практически нет времени на то, чтобы разорвать пакеты и раскидать мусор по городу. «Тот, кто выставит мешки накануне вечером, получит замечание от соседей», — говорит Греза.
Многие городские службы функционируют на удивление хорошо
Наличие здравого смысла у жителей Балкан — это последнее, что предубежденный человек мог бы признать. Впрочем, система может функционировать только в том случае, если вывоз мусора, в отличие от того, как это происходит, например, в Риме, будет производиться действительно вовремя. Что и происходит. Как в Приштине, так и почти во всем регионе, общественно значимые дела функционируют на удивление хорошо. Ходят автобусы, и если вызвать полицию, она приедет. Регион незаслуженно используют как метафору дезорганизованности не только со времен пожилой госпожи Цвикер. Но Балканы не хаотичны. Просто бедны.
Жить здесь можно нормально, а некотором отношении даже нормальнее, чем в некоторых районах Нью-Йорка. Худшее позади. Еще когда Греза была подростком, в ее родительском доме повсюду стояли миски, кувшины и даже баки с водой. Никогда не было известно, когда и на какой срок город прекратит водоснабжение и из крана будет слышен лишь отвратительный кашель. Теперь, благодаря крупному проекту Всемирного банка, достаточно лишь повернуть вентиль. То, что тогда польется из крана, пригодно для питья.
Прошли и десятилетия отключений электричества, которые приводили к невозможности экономически выгодного управления запасами продовольствия. Иногда, когда электричества не было слишком долго, приходилось выбрасывать все из морозилки.
В сознании образованных жителей Косова электричество шло и поступает сегодня не просто из розетки, а из Обилича, и это всегда было важной темой. Причиной вечного хаоса вокруг угольной электростанции, самой грязной в Европе, была не балканская халатность, а в первую очередь путаница в полномочиях и вавилонское смешение языков международного управления, которое отвечало за обстановку почти в течение десятилетия. На беде можно и хорошо заработать, и это касалось не только жителей Косова. Когда-то министром общественных задач, а позднее председателем наблюдательного совета комбината был немец — мошенник с поддельной докторской степенью, который направил 4,3 миллиона евро с электроцентрали на счет своей частной фирмы, зарегистрированной в Гибралтаре, позже в Германии он был приговорен к трем с половиной годам лишения свободы.
Еще десять лет назад электроснабжение зависело от района проживания. Если соседи регулярно оплачивали счета, электричество было целый день. Если они платили плохо, электричество подавалось только на пять часов в день. Сегодня у каждого хозяйства свой счетчик и электричество подается бесперебойно. Если кто-то платить не может, ему его отключают. Однако это происходит все чаще.
Несколько лет назад удвоенные тарифы за электричество многих повергли в отчаяние. Большинство свалили это на приватизацию: распределение электроэнергии и расчеты с потребителями теперь осуществляет турецкий консорциум. Но оказалось, что новая компания повысила цены умеренно. Счета взлетели, потому что впервые было точно посчитано потребление. Несмотря на это, для пенсионеров с увеличенной месячной пенсией в 140 евро и счетом за электричество в 70 евро это оказалось катастрофой. Тот, кому вода стоит по шею, утонет, даже если ее уровень поднимется незначительно.
Многие квартиры были приватизированы
Как и большинство в Приштине, семья Сефай живет в собственной квартире. Как и по всему региону, в Косове государственные и кооперативные квартиры были приватизированы квартиросъемщиками. Тому, кто при этом остался ни с чем, не повезло. В Приштине нет действующего рынка аренды жилья. За малое число оставшихся свободными квартир конкурируют хорошо зарабатывающие иностранцы, с которыми местным не сравниться. Соответственно, в столице с ее 200 тысячами жителей практически нет прироста населения.
Поземельный налог, который платит каждый собственник, невелик. Для Грезы и ее семьи он составляет 36 евро в год. Но от поземельного налога, как и от муниципального налога в Англии, зависит все, что вы хотите получить от властей — от водоснабжения до регистрации автомобиля. «Этого налога не избежит никто», — говорит Греза.
Других налогов избежать тоже не просто. Каждый раз, когда 11-летний сын Грезы Дарси покупает себе колу, он настоятельно требует кассовый чек. Необязательно из понимания необходимости добропорядочной уплаты налогов. Дети и многие взрослые собирают чеки скорее как купоны на скидку: тот у кого есть 50 штук на общую сумму, по меньшей мере, в 800 евро, кладет их в конверт, отправляет в финансовое ведомство и получает вознаграждение в 20 евро. Хорошие карманные деньги для 11-летнего, жизненно важный дополнительный доход для некоторых пенсионеров. Но прежде всего выгода для казны: после введения этой системы спрос на корректно оформленные кассовые чеки в Косово многократно вырос.
Одно о Балканах знает каждый, даже если он ни разу там не был: здесь процветает коррупция. Греза не может это подтвердить. Как и многие из ее поколения, не только более обеспеченные, все, что касается контактов с администрацией, она делает через интернет по персональному идентификационному номеру. «Так можно даже зарегистрировать фирму». Для некоторых справок все еще нужна гербовая марка, устаревший способ повысить плату. Но даже очереди в ведомствах теперь обслуживаются справедливо и понятно, объясняет Греза. То, что строгими европейцами оценивается как «мелкая коррупция», когда чиновникам подсовываются цветы, сигареты или банка колы, или когда кому-то из дальних родственников или земляков из родной деревни отдается преимущество в обслуживании, здесь издавна считается просто дружелюбием.
Здравоохранение пользуется особенно дурной славой
Но даже в Косове по отношению к таким безобидным любезностям растет неприязнь. Многие обращают внимание не только на правильное поведение коллег и соседей, но и на свое собственное. Например, при выборе работать неофициально и получать за это зарплату выше или наоборот, официально зарегистрироваться и зарабатывать меньше, первый вариант выбирают от 22 до 23% македонцев и алжирцев, но только 7% жителей Косова.
Если водитель в одной из соседних стран едет слишком быстро, то он будет тут же остановлен. Полицейский сильно сморщит лоб и озабоченно спросит: «И что же нам теперь делать?» В то время как его коллега, казалось бы, незаинтересованно возится с какими-то приборами. Это намек на взятку, который все здесь понимают. В Косове этого уже практически нет. Высокие штрафы, минимум в 35 евро, налагаемые за нарушения правил дорожного движения, здесь действительно взимаются и уплачиваются. «Коррупция поднялась на более высокие уровни», — объясняет Греза.
Особенно дурную славу по-прежнему имеет здравоохранение, особенно из-за доплат из кармана в карман, которые должны делать пациенты, чтобы вообще получить обслуживание. Государство обеспечивает первичную медицинскую помощь в амбулаторных центрах и больницах. Но среди кричащей световой рекламы в Приштине больше всего в глаза бросается реклама частных клиник и медицинских центров. Молодые, современные жители Косово с трудом переносят прежде всего тот равнодушный тон, которым еще со старых времен веет от государственных клиник.
Греза рассказывает о случае из родильного дома, где она недавно посещала подругу. «Медсестра просовывает голову в дверь палаты и спрашивает: „Кто здесь родил близнецов?" Одна женщина отзывается. „Один из них умер", — коротко говорит медсестра. Дверь снова закрывается». Но формально государственная система функционирует. Время ожидания остается в рамках приличия, медикаменты в наличии. Университетская клиника в Приштине получила большую субсидию и сегодня может проводить и сложные операции. «Здесь даже делают операции по уменьшению груди», — говорит Греза. Только врачей не хватает. Кто может, уезжает за границу и зарабатывает там во много раз больше.
Как и немало его сверстников, Дарси ходит в частную школу. Его Американская школа (American School) берет с родителей за обучение четыре тысячи евро в год, примерно столько же составляет средний заработок в Косово. Две тысячи евро — минимум. Подавляющее большинство детей, родители которых не могут себе этого позволить, обучаются в недостаточно финансируемой государственной школьной системе. Плохо оплачиваемые учителя стоят там перед 30-40 детьми. Не хватает занятий по английскому языку, что особенно фатально, потому что английский — это ворота в профессиональный мир, которогый большей частью находится за границей. Тот, кто действительно знает английский, не преподает детям, а зарабатывает с его помощью хорошие деньги.
Производства практически нет, а где есть, то функционирует при неописуемых условиях — как в шахте Трепча, где рабочие без защитных масок передвигаются в насыщенном свинцом воздухе, или на Ферроникеле, где они стоят в потрепанных дырявых защитных костюмах перед раскаленными печами. Если посчитать смертельные несчастные случаи на производстве, которые попали в газеты, то за семь лет получится 70, десять в год, в основном на стройках.
У кого не получилось устроиться в офис, но на стройку он не хочет, тот становится парикмахером, официантом или раскладывает товары в одном из новых супермаркетов, то есть идет работать туда, где соотечественники тратят деньги, которые им ежемесячно перечисляют родные из-за границы.
Охранные предприятия и колл-центры процветают
Две отрасли процветают: охранный бизнес, который должен удерживать от кражи еще более неудачно устроившихся собратьев, и колл-центры. Благодаря своим знаниям языков многие косовцы из Приштины могут так профессионально проконсультировать клиентов в Ньюкасле, Штутгарте или Турине, как будто они сидят по соседству. При официальной безработице среди молодежи, составляющей 61%, никто не может выставлять свои требования. Договоров нет, а если есть, то фиктивные. Об отпуске или продолжении выплаты зарплаты в случае болезни бесчисленные переводчики, программисты, секретарши, таксисты могут только мечтать. Если у шефа сейчас нет денег, то не будет и зарплаты. «В моем салоне красоты, — рассказывает Греза, — работают десять женщин. Официально трудоустроена только одна».
Решение есть — только прочь! Общее воспитание народа, оптимизация управления, регулирование общественного транспорта — все это в лучшем виде удалось благодаря самому высокому в мире финансированию на душу населения из международных средств. Вот только заявление на визу и на выезд пока нельзя подать онлайн. Можно только сделать запрос на назначение встречи. Тот, кто хочет поехать из Косово, например, в Германию, чтобы там уже спокойно осмотреться, через три месяца получит приглашение на собеседование, которое пройдет шесть недель спустя.
