Когда 20-летний Джонатан совершает ограбление, он всегда действует по одной и той же схеме. Он выбирает переулок. Направляет нож или дубинку на свою жертву и говорит: «Проверка карманов, пожалуйста». Обычно этого достаточно для того, чтобы Джонатан получил желаемое: портмоне, мобильный телефон. Он выбирает добычу, которую можно быстро обменять на экстази, метамфетамин, героин.
Джонатан сидит на зеленом складном стуле посреди берлинской Александрплац. Некоторые прохожие смотрят на него с любопытством, некоторые — с отвращением. Но ему, кажется, все равно. Его грязные пальцы чистят яйцо. Вокруг него сидят его друзья, два юноши и две девушки. Между молодыми людьми стоит наполовину пустая бутылка яблочного шнапса.
В нескольких метрах, прислонившись к белому автобусу VW, стоит посторонний мужчина «Франки», в темно-зеленой куртке с седыми волосами, собранными в конский хвост. На самом деле его зовут Франк Фишер (Frank Fischer). Этот автобус и мужчина — последний шанс на помощь для таких подростков, как те пятеро с бутылкой шнапса.
Фишер — социальный работник берлинского контактного консультационного центра. На протяжении семи лет 51-летний мужчина работает с такими, как Джонатан, беспризорными подростками. С подростками, которые когда-то каким-то образом оказались на улицах Берлина.
Каждый четверг он паркует свой автобус на Алескандерплац перед магазином C&A. В его багажнике: цельнозерновой хлеб с ливерной колбасой, салями и сыром. Яблоки, бананы, киви, вареные яйца, маринованные огурцы, фруктовые йогурты. Два термоса с горячей водой для какао и чая. Яблочный и апельсиновый сок. Презервативы, пластыри, антисептики. Самое основное, что нужно для жизни таким подросткам, как Джонатан и его друзья.
По оценкам Федерального объединения помощи бездомным (BAGW), в Германии — 29 тысяч бездомных подростков. Общефедеральное исследование, которого требует BAGW, не проводится, потому что пересчитать бездомных, то есть людей, уклонившихся от регистрации, практически невозможно. Министерство труда и социального обеспечения в ответ на запрос сообщает: «Правительство рассматривает вопрос, как можно улучшить ситуацию со сбором данных».
По оценкам BAGW, подростков, жизнь которых сосредоточена на улице, становится все больше. Такой вывод делается из того, что растет и общее число бездомных и беспризорных: в 2014 году оно составило 335 тысяч. Это на 18% больше, чем в 2012 году. Конечно, это лишь по примерным оценкам.
Возможно, что в следующем году их станет еще на 200 тысяч больше. Если данные BAGW верны, скоро в Германии будет насчитываться 536 тысяч бездомных.
Франк Фишер и белый автобус VW числятся в Берлинской службе защиты детей (BNK). «Для таких детей, как Джонатан, мы — последняя страховочная сеть. Получается так, что они никак не соприкасаются с системой помощи», — говорит социальный работник. «Взрывающие систему» (Systemsprenger) — такое обозначение закрепилось в научных социологических исследованиях.
Тот, кто живет на улице, наверняка принимает наркотики
«Это сломанные детские души, — говорит Фишер. Фраза звучит как клише. — Многие из них никогда не получали любви». Еще одно клише. Но, несмотря на это, обе фразы — правда.
У них проблемы с построением взаимоотношений, они склонны к насилию, наркозависимы. Можно подумать, что эти дети — экстренный случай для организаций, оказывающих помощь молодежи. Но парадоксальным образом именно те, кто больше всего нуждается в помощи таких организаций, не становятся адресатами помощи этих учреждений.
У таких подростков, как Джонатан и его друзья, меньше всего шансов устроиться в таком заведении. Причина: они принимают наркотики. А наркотики в этих заведениях запрещены. По данным Немецкого института молодежных проблем (DJI), их регулярно употребляют почти 70% беспризорников. Они наркозависимы. Они не могут просто прекратить, чтобы получить помощь. Им нужна помощь, чтобы бросить.
Почти у всех, с кем работает Франк, за плечами неудачное пребывание в различных приютах или сообществах. Большинство сбегает из таких заведений, или их оттуда выгоняют.
Как и наркотики, причиной исключения может стать склонность к насилию. Это звучит понятно, но не соприкасается с реальностью тех молодых людей, для которых насилие — настолько же обычная, повседневная часть жизни, как учеба, уроки музыки и выполнение домашних заданий для их ровесников. За плечами этих подростков — детство, в котором насилие было обычным делом. Они не учились его подавлять или переключаться на что-то другое. Они учились его применять и распространять.
Трудных подростков просто распределяют
Насилие — это язык, который они понимают, насилие — их валюта. Даже в приютах для молодежи они пытаются продолжать его применять. Там они часто физически атакуют социальных работников или других подростков. Или причиняют физический вред себе. Тогда это называется «крайне опасен для себя и окружающих», это тоже признак, которым социологи определяют понятие «взрывающие систему».
По этим причинам они оказываются в самом низу списка ожидания в Управлении по делам молодежи. Хотя власти и распределяют беспризорных подростков по приютам, но все же эти заведения могут решать сами, кого они примут. Дети, которые уже потерпели неудачу в нескольких заведениях, особенно часто получают отказ — такова логика немецкой помощи молодежи. Каждый из участников системы поступает правильно. Тем не менее результат оказывается неправильным.
Так подростки попадают в систему, в которой практически никто не умеет правильно с ними обращаться. Типичный путь начинается в сообществе или приюте, а заканчивается в детском или молодежном психиатрическом отделении. Там многие получают клеймо «не поддающийся терапии». Это конец. И часто начало жизни на улице.
«С восемнадцати я начал торчать»
Джонатан рассказывает, что он прошел через все — от метамфетамина до героина. Он поднимает бутылку шнапса с земли и делает большой глоток. «Мой день всегда начинается со шнапса, — говорит он. Он начинал с алкоголя, пока однажды не пришел к героину. — Я всегда хотел получить больше. С восемнадцати я начал торчать».
Мать выгнала его из дома из-за наркотиков, своего отца он почти не знает. Единственный человек, на которого он может положиться — Лина. «Моя большая любовь», — говорит он и смотрит в глаза девушке возле него.
Лина — невысокая, ростом примерно метр пятьдесят, с одной стороны она коротко сбрила свои черные волосы. Она наклоняется к Джонатану и вкладывает ему в руку недавно украденную с автомобиля Mercedes блестящую звезду. «Для тебя», — шепчет она.
Джонатан радуется. Но недолго. Внезапно и неожиданно для посторонних Джонатан начинает кричать. Он спрыгивает со своего стула, бросается на землю. «Я говорил тебе, ты должна держать алкоголь подальше от меня, — рычит он в сторону своей подруги, — именно поэтому я тебе это говорил».
Лина кричит в ответ, Джонатан дергает ее за ногу, она падает. Теперь вмешиваются и остальные. Четыре подростка дико наперебой кричат, валяются на земле и борются друг с другом. Один мальчик душит другого. Шокирующая сцена — но повседневная.
Франк Фишер буднично проходит между ними. Он вытаскивает миниатюрную девушку с крашенными в розовый цвет волосами. Как быстро потасовка началась, так же быстро она и закончилась. Немного поодаль Фишер обнимает девушку. Она не сопротивляется. «Они просто хотят, чтобы их любили», — говорит он позднее. Еще одно клише. И тем не менее — правда.
В тюрьме было прекрасно, говорит 15-летняя Дженни
Девушку с розовыми волосами зовут Дженни, ей 15 лет, и она недавно освободилась из тюрьмы. Дженни отсидела примерно полтора месяца в женской тюрьме Берлин-Лихтенберг. «На самом деле там было прекрасно, — говорит она, у нее во рту кусок сыра. — Там был телевизор, телефон, можно было готовить и курить».
Как и Джонатан, Дженни совершила тяжкие преступления. Нанесение телесных повреждений, кража, и «всякое такое». Однажды она взяла одну девушку за голову и ударила ее о витрину магазина, другой девушке она сломала ногу, как именно — Дженни уже не помнит.
Ее мать живет в Берлине. Но Дженни предпочитает спать на улице, а не у нее и двух своих сестер. «Моя мать не может справиться с моей агрессией», — говорит она. Поэтому она уже в 13 лет была на приеме у психиатра. «Но и это ничего не принесло». Отец Дженни умер от цирроза печени, когда ей было 11 лет. Он не был алкоголиком. «Он только кололся героином и курил травку».
Согласно данным DJI, семейные обстоятельства возглавляют список причин, по которым подростки сбегают из дома и оказываются на улице. Конкретно это означает конфликты с родителями, часто бегство от насилия и жестокого обращения. Более 45% подростков больше не хотят жить дома именно по этим причинам.
Внезапно становится шумно, Джонатан снова рычит на Лину. «Ты — единственная женщина, которую я люблю, а теперь такое», — бормочет он в отчаянии, в его глазах слезы. Трудно понять, что он говорит. Он встает, опрокидывает складной стул и начинает бесцельно бегать перед автобусом туда-сюда. «Вот, забирай свое дерьмо!» Он протягивает Лине звезду от Mercedes. Она распахивает глаза. «Я не хочу ее забирать! Она для тебя!»
«Нам уже пришлось похоронить довольно много детей»
Джонатан валится с ног, его голова ударяется о бетонный пол. Кажется, что он этого не замечает. Он может только бормотать. «Я куплю себе потом две пули и покончу с собой». Никто не удивлен, никто не шокирован. Каждый занят собой. Франк Фишер ничего не говорит.
Позже он скажет о Джонатане: «Он жрет все подряд». Он имеет в виду наркотики. В любой момент они могут убить Джонатана. Фишер: «Нам уже пришлось похоронить несколько детей».
Скоро уже 18 часов. У социального работника конец рабочего дня. Он упаковывается. Надо сложить стулья, собрать мусор. Подростки оставили после себя поле боя из яичной скорлупы, пластиковой упаковки и дырявых воздушных шариков. «Что за день», — бормочет Фишер.
Сегодня Джонатан может спать во «временном общежитии». «Для преодоления». Пока он не сможет обеспечить себя «подобающим жильем». Но, возможно, Джонатан и сегодня будет спать на улице. Может быть, он снова на кого-нибудь нападет все по тому же сценарию. Он еще ни разу не наносил удара своим ножом. Пока.
Имена молодых людей были изменены автором.
