Стивен Пэддок открыл огонь по фестивалю музыки в стиле кантри в Лас-Вегасе (штат Невада) из окон расположенного рядом отеля, убив, как минимум, 59 человек и ранив более 500. 64-летний Пэддок, бывший бухгалтер без судимостей, был в итоге найден мёртвым в своём номере отеля, где также нашлись 23 единицы оружия, в том числе более 10 автоматов. Позднее полиция обнаружила в доме Пэддока ещё 19 единиц оружия, а также взрывчатку и несколько тысяч патронов. Однако власти до сих пор так и не выяснили, в чём же был его мотив.
В ближайшие дни, вероятно, станут известны новые подробности об образе мыслей Пэддока и его целях. Однако массовые убийцы, которых называют «одинокими волками», то есть действующие индивидуально преступники без связей с какими-либо движениями или идеологией, — это далеко не новый феномен. Аналогичные случаи дают нам важные ключи к пониманию мотивации и мыслительных процессов в голове у массовых убийц.
Большинство массовых убийц не выживают после совершённого преступления; они либо убивают себя сами, либо позволяют сделать это полиции. Но те, кто выжил, имеют определённые общие черты, в частности, два самых часто встречающихся у них диагноза — нарциссическое расстройство личности и параноидальная шизофрения. Таким был случай Андерса Брейвика, ультраправого норвежского террориста, который в 2011 году взорвал микроавтобус, убив восьмерых, а затем расстрелял 69 участников молодёжного летнего лагеря. Сейчас он сидит в тюрьме в Норвегии.
Данный взгляд подкрепляется анализом поведения до преступления. В своей книге «Психология массового убийства» (вышла в серии «The Wiley Handbook») Грант Дуве, директор по вопросам исследований и оценки в Департаменте исправительных учреждений штата Миннесота, проанализировал 160 случаев массовых убийств в США с 1915 по 2013 годы.
Дуве обнаружил, что у 60% преступников либо имелся диагноз психического расстройства, либо они демонстрировали признаки серьёзной умственной нестабильности накануне преступления. Примерно треть общались с профессиональными психиатрами, которые чаще всего ставили им диагноз «параноидная шизофрения». Вторым наиболее часто встречающимся диагнозом была депрессия.
Однако большинство людей, страдающих от подобных расстройств, безопасны для общества, поэтому такой диагноз не даёт полной картины. Дуве отмечает, что различие может отчасти заключаться в обострённых ощущениях больного, будто его преследуют, и в столь же остром желании отомстить.
Эти взгляды подтверждает Пол Маллен, австралийский судебный психиатр. Опираясь на детальное изучение пяти массовых убийц, которых он лично обследовал, Маллен пришёл к выводу, что таким убийцам с трудом удаётся примирить грандиозные представления о своей личности с неспособностью добиться успеха на работе или в личных отношениях. Они решают, что единственным объяснением этих неудач является саботаж со стороны окружающих.
Более того, в ходе своего исследования Маллен обнаружил, что путь к массовому убийству является достаточно стереотипным. В детском возрасте все изученные Малленом преступники были объектом издевательств или находились в социальной изоляции. Все они отличались подозрительностью и твердолобостью, а эти качества вели к усугублению изоляции. Они постоянно сваливали свои проблемы на других, считая, что окружающие их отвергают; они не понимали, что сами являются слишком эгоцентричными или занудными.
Пациенты Маллена маниакально копили обиды на всех, кого они считали частью групп или сообществ, отказавшихся их принять. Они непрерывно думали о былых унижениях. Это привычка лишь разжигала чувство обиды, а со временем и фантазии о мести, которые в итоге приводили к мысли о массовом убийстве ради славы и нанесения вреда всем тем, кто, как они полагали, вредил им (причём даже если для них самих это означало неминуемую смерть).
Именно поэтому в выборе массовыми убийцами своих жертв обычно находится своеобразная извращённая логика. Когда речь заходит о бойнях в школах, как например, в 1999 году в школе Колумбайн, такая логика понятна: наказать тех, кто не принимал преступников в своё общество. Агрессию на рабочем месте часто провоцируют увольнения. Но даже в тех случаях, когда цели кажутся выбранными случайно, со временем обычно выясняется некая логика, например, речь может идти о наказании общества в целом.
В деле Пэддока многие вопросы, конечно, останутся без ответа, начиная с вопроса, почему он выбрал для атаки этот конкретный концерт. Однако контуры его истории уже начинают вырисовываться. Подтверждая сценарий одиночки, один из его соседей рассказал, что «странный» Пэддок «держался само по себе», и что жизнь по соседству с ним была «похожа на жизнь рядом с пустотой». Также выяснилось, что в 2012 году Пэддок подал иск за халатное отношение к клиентам к отелю в Лас-Вегасе, в котором он упал; склонность к сутяжничеству является одним из фирменных знаков обидчивой паранойи.
Дуве утверждает, что вопреки общепринятым взглядам подобные стрелки не «просто срываются с катушек». Примерно две трети массовых убийц пережили травматическое событие накануне преступления (обычно это потеря работы или разрыв отношений), но, тем не менее, большинство из них неделями или даже годами обдумывают и готовят свою месть. В случае Пэддока таким тайным планированием может объяснить наличие арсенала, найденного в его доме и в номере отеля, который он снял за несколько дней до преступления.
После бойни более 50% массовых убийц либо сразу совершают самоубийство, либо провоцируют полицию, чтобы их застрелили. Этот показатель в среднем почти в десять раз ниже у преступников, совершивших какое-либо убийство. Дуве задаётся вопросом: свидетельствуют ли данные цифры о том, насколько эти люди психически больны? Возможно, они считают, что уже не могут больше выносить агонию жизни; как он только они «свели счёты» за своё предполагаемое унижение, у них исчезают причины жить дальше.
Маллен полагает, что сценарий подобной формы суицида закрепился в современной культуре, он продолжает привлекать желающих исполнить в нём главную роль. Если мы окажемся неспособны применить накопленные опытным путём знания для предотвращения их выхода на сцену, они будут и дальше выбирать себе цели в зрительном зале.
