Как подчеркнуло издание Аль-Монитор, двухдневный визит министра обороны РФ Сергея Шойгу в Израиль стал и его первой поездкой в эту страну в ранге главы военного ведомства и вообще первым визитом, совершенным туда российским высокопоставленным военным.
16 октября Сергей Шойгу провел встречу со своим израильским коллегой Авигдором Либерманом, а также с председателем Комитета начальников штабов вооруженных сил. А днем позже российского министра обороны принял и премьер Израиля Биньямин Нетаньяху. По сообщению иранской Entekhab Daily, буквально за несколько часов до прибытия Шойгу в Тель-Авив израильские военные самолеты снова бомбили Сирию — якобы в ответ на атаки, которые сирийская авиация будто бы совершила ранее на израильской территории. Израиль предусмотрительно заявил, что об ударе ВВС Израиля было «своевременно доведено до сведения» российской стороны, также о ней лично проинформировали главу оборонного ведомства России Сергея Шойгу, — и все это ради того, чтобы налет израильских ВВС не сорвал данный визит, а реакция Москвы не была бы столько резкой и негативной.
В сравнении с поездкой Шойгу в Дамаск в минувшем сентябре, которая для многих оказалась неожиданной и цели которой так и остались не до конца ясными, покрытыми завесой тайны, его визит в Израиль вроде бы имел более конкретные задачи. Шойгу уже в самом начале встречи со своим израильским коллегой Либерманом заявил: «Несмотря на военное и технологическое сотрудничество наших стран, нашей главной задачей остается борьба с терроризмом плюс решение главных региональных проблем. Мы оба также склонны обсуждать друг с другом те вопросы, которые возникают в связи с Сирией. Военные операции, которые здесь проводит Россия, подходят к своему завершению. Имеется ряд вопросов, нуждающихся в новых решениях, и обсудить которые также следует в ближайшем будущем… Есть много тем, о которых следует поговорить». В ответ Либерман сказал, что Израиль «ценит свои отношения с Россией. Я полагаю, что такой подход — это способ разрешения всех проблем». Он даже начал свое выступление на русском языке, а затем повторил свою мысль и на иврите.
Военное взаимодействие между Москвой и Тель-Авивом на нынешнем этапе, а также детали подходов обеих стран к Сирии или Ирану на данный момент и в перспективе, — все эти вопросы имели также особое значение для переговоров Шойгу и Либермана.
Заявления Шойгу относительно того, что присутствие России в Сирии «подходит к концу», создает повод глубоко задуматься над вопросом: каковы же будут особенности политики Москвы в отношении Дамаска на следующем этапе? Сам Фролов полагает, что эти заявления — особенно если обратить внимание на их формулировку — несколько абстрактны. По его мнению, если отталкиваться от буквального смысла фразы, то трудно будет судить о том, на самом деле ли оно (присутствие в Сирии — прим. перев.) «подходит к концу» или же нет. Нужна более точная информация о том, каковы были цели и приоритеты военных операций, чтобы давать более точные прогнозы на будущее.
Ведь это только первое подобное заявление России (в подобной формулировке — прим. перев.) о том, что ее присутствие в Дамаске «близится к завершению». Ведь в феврале сам Шойгу говорил о том, что российские военные возвращаются домой. В марте уже президент Владимир Путин заявил, что Россия полностью «достигла своих целей» в Сирии, и даже издал указ об отводе «основного» российского контингента. Однако присутствие России не прекратилось.
В конце августа опять же Шойгу заявил о том, что «война в Сирии фактически завершается». А в сентябре, во время встречи и переговоров с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, эту же мысль снова повторил Путин и добавил, что в Сирии уже созданы условия для возвращения к мирной жизни. На прошлой же неделе глава российского военного ведомства вновь говорит о том, что 92% территории Сирии освобождены из-под контроля ИГИЛ. На самом деле, если целью была ликвидация терроризма, как и говорил сам Путин два года назад, когда российские силы ВКС только входили в Сирию, то в данном случае действительно получается, что задача почти выполнена. Однако вызовы, с которыми ранее сталкивалась Россия, никуда не делись: в частности, сложность дальнейшего определения судьбы президента Сирийской Арабской республики Башара Асада или же возрастающая роль Ирана в регионе.
После завершения встречи (Шойгу и Либермана — прим. перев.) сам израильский министр напишет в Twitter: «Иран пытается упрочить свои позиции в Сирии в военном отношении. И я сказал российскому министру: необходимо, чтобы Иран осознал: Израиль никогда не даст Ирану разрешения на это».
Еще одной важной темой была поддержка Россией движения «Хезболла»: российская сторона заверяла Израиль, что взаимодействие с данной группировкой при планировании боевых операций и определении их целей не носило никакого особого характера, и что Москва не поставляла оружие данной группировке.
Россия гордится своим гибким подходом к ближневосточным проблемам и тем, что оставляет пространство для маневров и другим игрокам на Ближнем Востоке. Россия пытается взаимодействовать со всеми более-менее влиятельными силами в регионе от Асада и Тегерана до сирийской оппозиции и Тель-Авива, от Дохи до Эр-Рияда и от турок до курдов.
Однако подобная тактика — дело очень нелегкое, что и показала вспышка конфронтации между Сирией и Израилем как раз в дни визита Шойгу: она наложила известные ограничения на способность России следовать своей тактике — по возможности, удерживать игроков в зоне конфликта от прямого столкновения друг с другом.
Принимая во внимание роль, которую Израиль играет в конфликте, его военную мощь и готовность использовать военную силу, поддержание в текущем виде коммуникации с Нетаньяху означает для Путина гарантию безопасности российским военным в Сирии перед лицом возможных провокаций или «резких движений», которые способен совершить Тель-Авив. Однако очевидно, что Израиль полон решимости не допустить присутствия Ирана в регионе — особенно какого-либо продвижения вблизи израильских границ. С другой стороны, и Тегеран точно так же полон решимости наращивать и укреплять здесь свое присутствие. Москва, однако, не считает, что в случае какого-либо столкновения (между Израилем и Ираном — прим. перев.) примет участие в конфликте, поддержав какую-либо из сторон, и потому она пытается избежать возможных трудностей, связанных с удержанием сторон от прямого столкновения.
В то же время Израиль считает присутствие российских военных до известной степени оправданным и полагает, что это соответствует его интересам. А Иран для России и ее присутствия на сирийской территории также имеет жизненно важное значение.
России приходится вести переговоры с Израилем, в особенности на такую деликатную тему, как соответствие интересов России в регионе израильским интересам, а также о том, нужно ли России применять какое-либо давление на Тегеран по поводу его присутствия в пределах Сирии или за ее пределами. Видимо, визит Шойгу в Тель-Авив имеет значение именно с этих точек зрения. И, по-видимому, (Москве — прим. перев.) следует провести аналогичные переговоры с обсуждением тех же вопросов и с Тегераном, но только уже относительно Израиля.
Вполне вероятно, что это и станет одной из целей предстоящей поездки Путина в Тегеран в ноябре нынешнего года.
