Октябрьская революция 1917 года была не одиночным событием, а пятилетним периодом кровавых политических преобразований и социальной радикализации, кульминацией которого стало образование Советского Союза в 1922 году. Революция положила начало процессу формирования многими народами империи современных государственных образований. При этом парадоксальным является то, что Октябрь так и не привел к решению «русского вопроса».
Отношения между империей и нацией лежат в самом сердце современной российской истории. Некоторые комментаторы утверждают, что с XIX века история России была историей империи, желавшей вести себя как национальное государство. Российские имперские чиновники не смогли добиться ни возникновения жизнеспособной гражданской государственной идентичности, в основе которой лежало бы обладание гражданством империи вне зависимости от этнической принадлежности, ни формирования русского национального государства на основе этнической русской нации. По словам Рональда Сани и прочих придерживающихся схожих взглядов ученых, история Российской империи — это история «незаконченного строительства национальной идентичности».
Революция 1917 года и образование СССР привело к радикальному отходу от порядков времен Российской империи. Империю преобразовали в советскую федерацию, состоявшую из национальных республик (квазигосударств) и более мелких образований, созданных на основе принципа этнической идентичности. Советские власти нашли необычный подход к многонациональному характеру Российской империи — они создали федерацию, в которой каждое «этническое меньшинство» превратилось в «этническое большинство», или «титульную нацию», в рамках границ определенной административной территории.
Территоризировав этническую принадлежность, советы фактически предоставили государственный статус всем «субъектам федерации». Всем, кроме русских.
В дальних уголках бывшей империи многие народы, покоренные в царские времена, получили национальные территории, где поощрялось развитие их национальной идентичности и культуры, пусть и в рамках жесткого советского принципа «национальные по форме, социалистические по содержанию».
Таким образом, русские в Советском Союзе были единственным народом без национальных границ. Между тем, новая наднациональная «советская нация» так и не появилась.
После развала советской империи, произошедшего в немалой степени благодаря политике тогдашнего лидера Российской Федерации Бориса Ельцина, русские, можно сказать, попали в еще более невыгодное положение, чем в 1917 году: мало того, что 14 бывших советских республик немедленно объявили о своей независимости в рамках очерченных при большевиках границ «национальных отечеств», но вдобавок 25 миллионов этнических русских оказались вне границ постсоветской России.
Россия, появившаяся в 1991 году из-под развалин СССР, была, скорее, осколком империи, нежели национальным государством. И на протяжении последующих лет она намеренно держала размытыми границы между своими «географическими границами» и «культурными границами», построив государственное образование, изобилующее самыми различными этническими иерархиями, характерными для имперской структуры.
С 1991 года в России конкурировали три теории национальной идентичности — гражданская, этническая и неоимперская.
Российские либералы — очевидное меньшинство — являются основными сторонниками концепции гражданской идентичности, основанной на положениях Конституции 1993 года, определяющей Россию как сообщество российских граждан — россиян — которые пользуются равными правами.
Этнонационалисты являются главными сторонниками построения страны на этнической основе. Они утверждают, что развал СССР создал — впервые в российской истории — возможность построить именно русское государство, воспользовавшись численным превосходством этнических русских в Российской Федерации.
Ну и, наконец, существуют имперцы — разношерстная группа политических мыслителей, включающая в себя приверженцев евразийства. Они утверждают, что нынешнее состояние России является прелюдией к восстановлению империи.
На протяжении всей путинской эпохи власти на словах поддерживали теорию гражданской идентичности. Но Кремль при Путине никогда особо не был заинтересован во внедрении этой концепции в жизнь. Гражданское государство может появиться лишь в рамках демократической системы, а построение в России истинной демократии точно не входит в список целей Кремля.
Путин предпочитает маневрировать между этнонационалистами и «строителями империи». Подходящим примером является аннексия Крыма. Отъем территории у Украины с энтузиазмом поддержали имперцы и большинство этнонационалистов, но по разным причинам — первые усмотрели в этом первый шаг в направлении воссоздания империи, а последние приветствовали его как успешный пример русской реконкисты.
Русский вопрос остается нерешенным, и Путина, похоже, это устраивает. Но отсутствие ясности в этой сфере может создать потенциально взрывоопасную ситуацию в будущем.
Позиция этнонационалистов представляет серьезную опасность для набившей оскомину кремлевской идеи «уникальной российской цивилизации». Кроме того, этнонационалисты не испытывают ничего кроме презрения к коррумпированному и хищническому характеру нынешней системы, и они готовы и полны желанием прибегнуть к политике недовольства, т.е. манипулировать настроениями масс для достижения своих целей. Это делает их подлинно подрывной и разрушительной политической силой. Еще большее беспокойство вызывает то, что они считают, что им суждено стать господствующей силой в постпутинской России, и они убеждены, что если стране суждено пережить еще одну революцию, то она должна стать националистской революцией.
Игорь Торбаков является старшим научным сотрудником университета Упсалы (Uppsala University) и Шведского института международных отношений (Swedish Institute of International Affairs) в Стокгольме.
