Нынешнее противостояние между Россией и США представляется чем-то более серьезным, чем холодная война, а причиной тому — отсутствие общего языка между элитами двух мировых держав.
Раньше дипломаты США и СССР были способны на прагматичное общение даже при существенных различиях в риторике своих лидеров. Генри Киссинджер называл своего давнего коллегу, министра иностранных дел СССР Андрея Громыко, «противником, коллегой и другом — все в одном». «Мы старались не допустить ситуации, когда советским лидерам пришлось бы принимать неожиданные решения, — вспоминал Киссинджер в честь столетия Громыко. — Мы старались заранее ставить их в известность относительно того, о чем думали и почему. Я говорил Громыко: "Не знаю пока, что мы предложим, но скажу вам, о чем думаем". Через некоторое время аналогичным образом стал поступать и Громыко».
В наши дни такое общение невозможно. Встречи с россиянами чреваты последствиями, в том числе окончанием политической карьеры, поэтому контакты сведены к минимуму, а характер носят исключительно формальный. Неприятные сюрпризы вроде тех, что так старались избежать Киссинджер и Громыко, стали нормой. Пока в Москве пытаются углядеть политический подтекст в твитах Дональда Трампа, правящие круги США заняты воссозданием российской стратегии из публичных заявлений Владимира Путина и его союзников. Диалог мертв.
Взять хотя бы отношения между специальным представителем США по Украине Куртом Волкером и советником Путина по вопросам урегулирования конфликта на востоке Украины Владиславом Сурковым. Вот как некий украинский политик процитировал слова Волкера о Суркове (информация, скорее всего, достоверная, поскольку нечто подобное писал в Twitter и сам Волкер):
Такого рода риторика не похожа ни на переговоры, ни даже на диалог — не потому, что Волкер ошибается, а ввиду бессмысленности адресованных Суркову за закрытыми дверями слов о выводе российских войск из восточной Украины, учитывая отрицание Россией их отправки туда, или из Крыма, который Москва не признает частью Украины.
Вскоре после этого Сурков опубликовал длинную статью, ставшую своего рода ответом Волкеру. Она резко контрастирует с его предыдущими публикациями, в которых разъясняются или предвосхищаются различные политические меры, включая взятый Кремлем в 2006 году курс на так называемую «суверенную демократию». В статье, озаглавленной «Кризис лицемерия. Слышу, поет Америка» Сурков цитирует агрессивные тексты американской хэви-метал группы Five Finger Death Punch и высмеивает «западное лицемерие». Вот один из отрывков этой статьи:
«В общем, лицемерие отвратительно, эффективно и неизбежно. Но двуличные дискурсы, языки, на которых лгут, метафоры лицемерия периодически устаревают. От частого повторения маскировочные фразы обесцениваются, несоответствия и нестыковки начинают выпирать. На сохранение статус-кво расходуется все больше (и всё с меньшей отдачей) оговорок, оправданий, объяснений, длиннот и пауз. Система достигает предела сложности, сложность превращается в пугающую путаницу».
Сбивает с толку, но ведь так и задумано. Настоящее послание заключается в чистых эмоциях и скрывающемся за словоблудием гневе. Сурков сигнализирует о бессмысленности диалога с западными коллегами, поскольку они только и делают, что бросаются в него удобными формулами.
Именно так, вероятно, чувствуют себя граждане западных стран, когда общаются с россиянами. Сказать, что беспокойство Суркова судьбой русскоязычных украинцев — всего лишь лицемерная формула, — ничего не сказать. При столкновении этих противоборствующих дискурсов ни о каком прогрессе и речи быть не может.
Федор Лукьянов, один из самых опытных журналистов-международников Москвы, недавно предложил теорию о том, почему Россия и Запад никак не могут выбраться из этого тупика. Обе стороны исходят из рамок, созданных в последние годы холодной войны, где Запад представлен напористым, самодовольным победителем, а Россия — больным реваншистом-неудачником. Вот что написал Лукьянов:
«Общее и для Москвы, и для западных столиц обстоятельство состоит в следующем: ссылаться на то, что происходило в конце 1980-х — начале 1990-х гг., для легитимации собственных действий (неважно, идет ли речь об удержании возникшей тогда расстановки сил или о стремлении ее изменить), не имеет смысла. Это больше не служит действенным аргументом. Нужны доводы совсем нового качества».
Лукьянов считает, что Россия пытается манипулировать риторикой с использованием технологии «постправды» ввиду недостатка реальных идей, а Запад опасается данных манипуляций, поскольку не хочет терять монополию на правду. В этом, наверное, и заключается точное определение того интеллектуального кризиса, который распространяется на политико-дипломатическое взаимодействие. Стороны ведут переговоры ради набора очков, а не решения реальных проблем, цена которых исчисляется в долларах и человеческих жизнях.
Им не хватает волевой практичности Киссинджера и Громыко, которые старались избегать ловушек типа «я прав — ты виноват» и сосредоточиться на нюансах предотвращения тотальной войны. Старые добрые политические сделки могли бы несколько разрядить обстановку, ведь мы не хотим, чтобы напряженные отношения с непредсказуемыми последствиями вошли в привычку.
