На прошлой неделе в своей статье на страницах этого издания я отметил, что если на форуме АТЭС во вьетнамском Дананге состоится встреча между Дональдом Трампом и Владимиром Путиным, им придется обсудить два важнейших вопроса, чтобы внести ясность в российско-американские отношения. Форум прошел, и мы получили первые ответы.
Я утверждал, что для российской стороны очень важен вопрос о том, действительно ли Дональд Трамп осуществляет руководство американской политикой. Семь дней назад Белый дом просигнализировал о том, что состоится официальная встреча между двумя президентами, которая запланирована и имеет вполне определенную повестку. Потом Соединенные Штаты начали отнекиваться от этих заявлений. К концу недели нам сообщили, что никакого плана встречи нет, и что это будет не более чем неформальная прогулка перед фотографированием, а также серия коротких бесед между заседаниями форума АТЭС. То есть, ничего похожего на ту встречу, которая имела место на саммите «Двадцатки» в Гамбурге в июле. Что же произошло? И не говорит ли это о том, что у Дональда Трампа есть проблема Джорджа Буша, состоящая в его очевидной неспособности найти точки соприкосновения с Владимиром Путиным и превратить их в конкретные политические решения и директивы?
По мере приближения саммита АТЭС стало ясно, что российский президент во Вьетнаме не собирается говорить о смене курса и идти на крупные уступки США по таким проблемам как Северная Корея, Сирия, Иран и Украина. В лучшем случае российский лидер готов поторговаться с президентом Трампом и добиться неких уступок от Вашингтона в ряде областей в обмен на согласие с американскими предложениями в других вопросах. Безусловно, есть два важных вопроса, которые должен рассмотреть и утвердить президент. Во-первых, это американские санкции, введенные законодательным актом конгресса как против российских компаний, так и против третьих сторон, занимающихся бизнесом с ними. На предстоящей неделе состоится важнейшая проверка этих станций на прочность. Вопрос заключается в том, согласится ли итальянский энергетический гигант ENI на продолжение совместного проекта с «Роснефтью» в Черном море. Эта сделка получила одобрение со стороны европейских регуляторов, но она наверняка привлечет к себе внимание регулирующих органов США на предмет возможных нарушений американских финансовых и технических санкций. Второй важный вопрос — это окончательное решение о том, будут или нет Соединенные Штаты поставлять украинской армии современное оружие, и особенно противотанковые ракеты.
Поскольку Соединенные Штаты загоняют Россию в угол в основном как «европейское» государство, специалисты по России не вошли в состав делегации Трампа, которая отправилась на саммит АТЭС. Поэтому возникли сомнения в том, что во Вьетнаме состоятся какие-то содержательные встречи между Трампом и Путиным без тех американских официальных лиц, которые способны дать необходимые советы и информацию (и которым в итоге пришлось бы претворять в жизнь результаты этой встречи). Кроме того, были и другие опасения. Например, если бы встреча во Вьетнаме пошла по гамбургскому сценарию (в Гамбурге встречались лишь президенты и главы дипломатических ведомств двух стран), Путин смог бы убедить Трампа согласиться на ряд компромиссов. Скажем, ослабить некоторые конкретные санкции в обмен на российскую поддержку инициатив Трампа, или пойти на уступки Москве по Сирии и Украине. Первые признаки этого уже были налицо, например, когда король Саудовской Аравии Сальман посетил в прошлом месяце Москву с историческим визитом. Саудовская делегация как будто дала понять, что если Россия будет играть более конструктивную и стабилизирующую роль на Ближнем Востоке, отпадет необходимость в сохранении в полном объеме американских санкций, введенных в 2014 году после российского вторжения на Украину и в 2016 году после выборов в США.
Сохранение общей направленности и смысла встреч между двумя президентами в Дананге исключало возможность напряженного торга и серьезных переговоров на полях саммита. Но у российской стороны возник вопрос о том, склонен ли Трамп вообще торговаться и вести переговоры с Кремлем, и хватит ли ему веса, влияния и авторитета, чтобы пробить какое-то соглашение вопреки жесткой внутренней оппозиции, которая существует не только в его собственной команде национальной безопасности, но также в конгрессе, где между двумя партиями существует согласие только в одном вопросе: противодействии любым уступкам Владимиру Путину. Даже назначенцы Трампа не склонны ни к каким компромиссам, позволяющим Москве оставить у власти в Дамаске Башара аль-Асада, или дающим возможность России закрепить свои достижения на Украине. Это невозможно в условиях, когда преобладает мнение о том, что мощные и согласованные действия США могут привести к иным результатам. А поскольку Европейская комиссия признала и одобрила российские планы прокладки трубопровода в обход Украины к 2019 году, даже несмотря на действующие санкции, сегодня предпринимаются новые попытки заблокировать расширение «Северного потока» и не допустить прокладки экспортной ветки «Турецкого потока» в Европу. США уверены в том, что расширение санкций, а также усиление поддержки сирийской оппозиции может привести к изменению российских планов и расчетов. А поэтому нет оснований преждевременно идти на какие-то уступки Кремлю.
Однако все мы читали комментарии Трампа, с которыми он выступил перед репортерами после саммита в Дананге. Средства массовой информации сосредоточились на том, что Трамп с готовностью согласился с заявлениями Путина о невмешательстве России в выборы 2016 года, приняв их за чистую монету. Но есть еще два момента которые заслуживает гораздо большего внимания. Первый состоит в том, что президента уговорили, принудили или хитростью заставили отказаться от официальной встречи с Путиным во Вьетнаме. А это значит, что Трамп намерен провести полномасштабную и содержательную встречу двух президентов и их команд в какой-то неопределенный момент в будущем. Если это так, то очень важен вопрос о том, как будет формироваться повестка этой встречи, и каковы будут параметры переговоров. Второй момент состоит в том, какую роль сам Трамп намерен играть в политике по отношению к России, Порой меня просто поражают его комментарии, сделанные на борту президентского самолета. Похоже, он видит в президентской должности нечто отдаленное и сильно отличающееся от исполнительной ветви власти в целом. Будучи главой исполнительной власти, Трамп должен руководить американским разведывательным сообществом, дипломатическим корпусом и вооруженными силами. Однако его заявления как бы свидетельствуют о том, что порой проводимая правительством политика в отношении России ему лично не нравится, и он с ней не согласен, однако не в силах что-либо изменить.
Итак, мы получили первую серию ответов, однако многие вопросы остаются нерешенными. Встречи президентов на полях G20 и АТЭС не смогли изменить динамику российско-американских отношений. Изменит ли ее непосредственная официальная встреча Трампа и Путина? Это возможно лишь в том случае, если на изначальные вопросы будут даны определенные и окончательные ответы.
Николас Гвоздев — профессор кафедры экономической географии и национальной безопасности Военно-морского колледжа США, и пишущий редактор National Interest.
Изложенные в статье взгляды принадлежат автору.
