Несостоявшаяся встреча двух президентов стала настоящим провалом для российской дипломатии. Если судить по заголовкам украинских СМИ, за вьетнамским саммитом АТЭС у нас следили лишь по одной причине: из-за того, что в Дананге могла состояться встреча с глазу на глаз между Дональдом Трампом и Владимиром Путиным. Встречу в итоге не провели — по словам российского президента, из-за сложностей согласования рабочих графиков его и Трампа, а также в связи с «определенными формальностями протокола». Для российской стороны срыв отдельной встречи двух лидеров действительно стал дипломатическим провалом. Ведь в последние дни перед саммитом АТЭС россияне сами активно разрекламировали разговор Путина с Трампом, в очередной раз связывая с личной встречей лидеров надежды на качественное улучшению двусторонних отношений. И, в который раз, ожидания не оправдались.
Вот только Украине это событие может принести разве что моральное удовлетворение. Ведь в причинах, по которым встреча не состоялась, отражается сразу несколько тревожных для нас политических тенденций последнего года.
Российское вмешательство в прошлогодние президентские выборы остается темой номер один для всего американского политического класса, и особенно — для членов Конгресса. На фоне междоусобицы, в которую для американской политики выборы вылились, на Капитолийском холме стараются поддерживать единство в осуждении России. С точки зрения внутренней политики конфликт с Россией для США прост и не обременителен: слишком мало есть влиятельных сил в стране, чьи интересы требуют сотрудничества с Москвой в экономической сфере, слишком слаба русская диаспора в США. Отсутствие естественного лоббизма российских интересов очевидно не только на фоне Израиля или КНР, но и целого ряда менее значительных американских контрагентов.
И потому инициативы о новых санкциях против России возникают регулярно, общий настрой против Москвы не только не ослабевает, а продолжает расти. Российское руководство и чиновники рангом пониже для американских политиков — токсичны. Вот и недавно назначенный на должность российского посла в Вашингтон Анатолий Антонов сетует, что конгрессмены не хотят с ним встречаться. Все бы хорошо, но такое положение дел означает, что дипломатический диалог между Вашингтоном и Москвой продолжает сворачиваться, количество и качество его каналов снижаются. В таких условиях невозможна «Большая сделка», но и малые договоренности, предполагающие конструктивные переговоры и компромиссы, маловероятны.
Заменяя диалог и уступки на ультиматумы и давление, США ничего не теряют. Они могут ждать пока Россия «размякнет» под гнетом санкций и сдастся в том или ином вопросе. Но в краткосрочной перспективе такой подход обеспечивает конфронтацию, ответные жесткие шаги, за которые расплачиваются «на местах», к примеру, в Сирии или на Украине. Простая логика политического (а не военного) решения международных проблем предполагает возможность компромисса, но для американского истеблишмента он сейчас неприемлем в принципе. Значит, решение в том числе и наших проблем, вызванных действиями Москвы, требует капитуляции последней. Каков запас прочности России — вопрос открытый. Он, конечно, меньше американского, но, увы, больше нашего.
Неуверенная в себе и постоянно оглядывающаяся на Конгресс администрация не способна выстраивать четкую и последовательную повестку. Трамп сегодня может позволить себе лишь такие внешнеполитические действия, которые можно однозначно представить американскому общественному мнению как успех: как решение про апрельский ракетный удар по сирийской базе Шайрат. Встреча в Дананге нужна была Трампу для обсуждения корейской ядерной угрозы и для договоренностей в Сирии. Однако, после встреч в Пекине стало ясно, что скорого успеха в Северной Корее не добиться. А в Сирии фактическое поражение ИГИЛ (экстремистская, запрещенная в России организация, — прим. ред.) означает исчезновение третьей силы, что была буфером между союзниками России и союзниками США. Теперь же конфликт между этими силами практически предопределен и серьезные договоренности будут лишь связывать руки. Неудивительно, что совместный документ по Сирии получился ни о чем. И одобрен президентами он был на бегу, во время одной из их коротких «встреч на ногах«: такой результат в качестве «успеха» представить Трамп никак не мог. При таком раскладе отдельная встреча с Путиным для американской администрации стала бы дипломатическим провалом.
Но в результате изменения формата общения между Трампом и Путиным украинская тема в Дананге не прозвучала вообще. Трамп был избавлен от необходимости озвучивать список претензий к политике Москвы на Украине. Да, нынешний хозяин Белого дома избыточно прагматичен. Сложно представить, что он, встречаясь с немецким канцлером, итальянским премьером или французским президентом, вспоминает про необходимость сдерживания экспансии России или о важности поддержки демократических ценностей в странах Восточной Европы. Но положение обязывает его поднимать самые неудобные — даже для него самого — вопросы во время официальных встреч с лидерами зарубежных стран.
В том, что на несостоявшейся встрече не прозвучали американские претензии к Путину — ключ к последней и, пожалуй, самой серьезной для нас проблеме политики Трампа. Американское лидерство в международной дипломатии, которое воспринималось как должное последние десятилетия, ослабевает. Ведь оно в многом зависит от фигуры президента США. Его устами и в его демаршах выражается американская позиция по ключевым вопросам, и заменить президента в этой неформальной роли не может никакой государственный институт. Трамп, с его «Америкой прежде всего», не готов вести за собой союзников и партнеров. А ограничение его внешнеполитических возможностей со стороны Конгресса еще больше усугубляет проблему, делает его откровенно слабым в глазах международного сообщества.
Вакуум вокруг Путина во время саммита Большой двадцатки в Брисбене в 2014 был гарантирован позицией Барака Обамы и несомненностью его лидерства в западном мире. Через три года в Дананге ни о какой токсичности Путина речь уже не идет — он проводит встречи с руководителями Японии и Филиппин, свободно общается в кулуарах саммита с другими его участниками. Да и сам Трамп был подчеркнуто дружелюбен в общении с Путиным. Не удивительно, что в отсутствии четких сигналов со стороны американского президента, многие страны предпочитают строить свои отношения с Россией сообразуясь со своими, а не с общими интересами.
