Наша машина припаркована на тихой улице у замерзших украинских полей. Февраль, 15 градусов мороза.
Вынужденный перекур — последняя возможность еще раз повторить наш план. В светлое время мы снимаем военные будни на базе украинских войск, а до того, как стемнеет, нам уже надо быть в пути к нашему ночлегу в городе Авдеевке.
План ясен. Ой, одна деталь!
Никаких фотографий и постов в соцсетях. Это риск — для нас и для других.
Съемочный день проходит по плану, и вечером мы любуемся полыхающим закатом со двора дома в Авдеевке, где мы остановились. Сквозь музыку доносится шум войны. 8-летняя дочь украинской семьи оттачивает на пианино домашнее задание для музыкальной школы перед тем, как пойти спать.
На следующий день мы возвращаемся к украинским войскам. У нас запланирован визит на разгромленный завод. Неожиданно съемки приостанавливаются из-за гранатометного огня, нехарактерного для дневного времени.
Нам лучше уехать, что, в принципе, нам подходит: ведь мы хотим успеть на ночной поезд в Киев.
Нужно заправить машину, и пицца с тунцом на заправке после долгого съемочного дня кажется замечательной идеей. На заправке есть интернет, и скоро на экране моего телефона появляются видео про животных и оповещения об ужасной февральской погоде в Финляндии. Похоже, в Финляндии все по-прежнему.
Но есть и кое-что новое. В Twitter мне приходят личные сообщения. Странно, ведь я обычно не пользуюсь этой функцией.
Двое коллег пишут мне практически одно и то же, один — из Москвы, второй — из Хельсинки: «У вас там все в порядке, вы знали об этом?»
Статья опубликована несколько часов назад. Аппетит пропадает.
Наш украинский помощник звонит в пресс-центр украинской армии, который должен проверить, представители каких СМИ сейчас работают в этом регионе. Там подтверждают, что мы — единственная финская съемочная группа, зарегистрированная в месте ведения военных действий.
Я сразу же оплачиваю счет, мы берем с собой пиццу и уезжаем. Новые кожаные перчатки остаются на столе, но мне даже не приходит в голову за ними вернуться. Уж лучше проходить неделю с холодными руками, чем остаться с холодными руками навсегда.
Ночной поезд стоит у платформы, мы прощаемся с нашим водителем. В одном вагоне с нами едет польский фотограф, с которым мы были в одной группе, когда ходили по разрушенной заводской территории. Тогда он нам понравился, а сейчас вызвал подозрения. Как он успел на тот же поезд и даже в тот же вагон? Может, этот мужчина нас преследует?
Мы уходим в свое купе.
Советский локомотив медленно тянет вагоны к Киеву. В морозную украинскую ночь поезд едет медленно, сон не идет. Поезд останавливается ужасающе часто, и я каждый раз настораживаюсь. Придет ли кто-то в наше купе? Почему мы не едем? Как я скучаю по тихим финским поездам…
Наконец мы прибываем в утренний Киев. Теперь можно и посмеяться — ну, или нужно, ведь от усталости ты ни на что другое и не способен.
«Финские журналисты, still alive», — шутит наш помощник.
Заключительная часть нашей поездки проходит хорошо, но постоянно беспокоят разные мысли. Что произошло на передовой? Каким образом финская съемочная группа, находящаяся на Украине, попала в заголовки российских газет?
Мы вряд ли сможем узнать правду. Похоже, мы стали частью военных действий: мы испытали на себе пропаганду.
Скорее всего, так российская сторона конфликта хотела щелкнуть Украину по носу. Москва продемонстрировала, что она в курсе происходящего на территории Украины. Даже в курсе того, кто приехал — по крайней мере, может назвать их гражданство.
Возможно, дело в том, что меня отметили на одном из постов в Facebook про наш визит в пресс-центр украинской армии. Я заметила это обновление слишком поздно, и из-за этого на нас могли обратить пристальное внимание.
Случилось что случилось, пропаганда вновь доказала свою силу. Из-за промывания мозгов начинаешь подозревать всех вокруг. А если о чем-то будут повторять достаточно долго и достаточно громко, то проще будет сдаться и поверить тому, что говорят — или, по крайней мере, замолчать. Постоянная подозрительность ко всему отнимает силы.
Наш опыт на востоке Украины не идет ни в какое сравнение с реальностью тех людей, которые живут в зоне военного конфликта. Но в этой поездке мы поняли, как продолжающийся военный конфликт влияет на сознание людей.
Мы рады, что смогли вернуться домой. «Финские журналисты, still alive».
