Марина Эктон рассказала в эксклюзивном интервью ТСН, как заработала стартовый капитал и познакомилась с мужем.

Украинка, которая купила дом Ким Кардашян, — так Марину Эктон называют в прессе. Марина сейчас занимается певческой карьерой, потому и встречу съемочной группе ТСН назначила в студии. В эксклюзивном интервью Марина рассказала, как уехала в США за большой любовью, в каких отношениях с бывшим шефом — экс-генпрокурором Украины Святославом Пискуном, где заработала стартовый капитал на учебу и почему называет себя не женой, а однофамилицей основателя WhatsApp Брайана Эктона. 

ТСН: Почему вы не стали делать карьеру в Генпрокуратуре Украины?

Марина Эктон: Все, что касается приватности, я как «параноик», я очень не люблю вмешательств. Я не хочу, чтобы меня слушали, прослушивали все, просматривали, что пришло ко мне. В ГПУ я видела это все: «Ой нет, ничего не говори мне по телефону». И все время мы выбрасывали телефоны. Я видела у Пискуна 10 телефонов в кармане, поговорил — выкинул.

— Как вы попали на работу в Генпрокуратуру?

— В 2007 году я работала у Пискуна Святослава Михайловича. Мой крестный был транспортным прокурором в Киеве. И он мне сказал, что с твоими талантами, с твоим английским тебе нужно быть в Генеральной прокуратуре, потому что я хотела работать там в Днепровской прокуратуре, но он сказал: «Нет, ты рождена для большего, чем просто районная прокуратура, я тебя познакомлю с Пискуном и, если пройдешь собеседование, будешь работать». Естественно, я очень общительный, контактный человек, мы нашли общий язык со Святославом Михайловичем, он меня взял на работу, и я работала у него.

— Когда вы ушли из прокуратуры?

— Я ушла от них в 2009 году. Сперва ездила туда-сюда, потому что у меня не было ни гринкарты, ничего. Когда уже я поняла, что точно обрываю связи с Украиной, по крайней мере профессионально…

— Вы заработали свои сбережения в прокуратуре или после?

— В прокуратуре. Все было очень легально. Я ничего не делала, потому что я была госслужащим, но у меня для этого есть родители, которые параллельно занимались землями. Все было очень легально. Понятное дело, через губернатора Киевской области и так далее, ну я не должна этого рассказывать, хотя все знают, что там происходит на Украине.

— Как вы решили уехать в США?

— Познакомилась с американцем, который был русский армянин, он был музыкант, дирижер, закончил «питерскую» консерваторию, Игорь его зовут. Безумно в него влюбилась. Так, что сказала — никакая прокуратура, не хочу ничего вообще, отстаньте от меня. И я сказала родителям, что еду на Рождество в Америку и не вернулась.

— Как родители отреагировали?

— А что родители могли сделать? Я далеко, я уже в Майями, постфактум уже все. Мама была недовольна, папа недоволен: «Что это такое, мы тут планировали тебе карьеру». Мы вообще не планировали с Игорем жениться, мы просто тусили, пели песни, ездили по миру.

Я поехала в Майями — две пары туфлей и шорты, и Игорь, которого я обожала. Я реально понимала, что не хочу обратно на Украину. Это был 2008 год, декабрь месяц, мировой кризис, Пискун уехал во Францию, все прозаседались, кого-то посадили, началось непонятно что. Я говорю — окей, тем более нечего здесь ловить нам. Мы уехали с Игорем, он хорошо зарабатывал. В Майями я сразу начала заниматься английским и начала искать себе профессию.

— Вы пели до того, как переехать?

— Всю жизнь пела, но пела всю жизнь в машине и в душе. Я закончила музыкальную школу в Прилуках, у меня диплом пианиста. Пела, участвовала на конкурсах, никогда не выигрывала, потому что не занималась на серьезном уровне. У меня родители очень простые, как вы уже видели, у меня не было связей крутых, папа не был мэром города. Выигрывали обычно те, у кого громкие фамилии были. Всегда хотела петь, но у меня никогда не было достаточно финансовых ресурсов для того, чтобы записать хороший финансовый альбом, купить хорошую аппаратуру, поэтому я продолжала петь в душе и в машине, писала стихи, песни. И всегда имела эту мечту всегда в сердце.

— Кто ваш муж? Вы говорите, что это не Брайан Эктон?

— Если вы хотите узнать, кто такой мой новый муж, он британец, живет в Лондоне и у него есть еще двое деток там, девочек, и жена, с которой он развелся. Получилось так, что она от него ушла, и мы познакомились с ним в 2014 году в Силиконовой долине. Он очень богатый человек, достаточно известный в Европе, и у него есть очень большие контакты с Силиконовой долиной.

— Почему вы не называете его имени?

— Потому что он не хочет, даже в своем бизнесе он очень осторожный, очень любит конфиденциальность, не любит, чтобы приходили камеры, рассказывать жизнь наизнанку. Он считал всегда, что личное должно оставаться личным. И он меня попросил: осуществляй свои мечты, у тебя есть бюджет. Первые свои инвестиции я сделала благодаря ему, он дал мне стартовый капитал.

Я скажу честно: я счастливчик, я просто выиграла лотерею. Есть блондинки помоложе, покраше, насчет поумнее не знаю. Человек, который на мне поженился, сказал: «Вау, я поражен, насколько много ты всего знаешь. Насколько эрудирована». Мы познакомились за барной стойкой. Я ждала коктейль очень долго, и этот мужчина увидел со стороны и говорит: «Могу я тебя угостить выпивкой?»

— Как же все-таки зовут вашего мужа?

— Его зовут Фрэнк, и фамилия его не Эктон. Я искала себе псевдоним и выбрала как action (действие — англ.).

— Вы знакомы вообще с Брайаном Эктоном?

— Нет, ни разу в жизни с ним не встречалась.

— А как же его лайки в соцсетях на ваших страницах?

— Как все нормальные девочки собирают лайки, я такая себе: что, я не попрошу этих людей фоловить? Если они меня зафоловят, тогда у меня будет о-го-го. Когда я увидела информацию в сетях, не понимала, извиняться ли мне к этому человеку идти или что. Мне не до его брака и не до его жизни.

— Как ваш муж отреагировал?

— Он сказал — ну и что. Потому что он знает, что медиа — это медиа.

— Вернемся к вашему переезду с Игорем. Что вы делали, когда приехали?

— Я учила английский, жила в Майями, где все русские, по-английски там не нужно говорить. В какой-то момент я стала понимать, что мне нужно что-то делать, пошла на курсы английского языка, сдала экзамен на знание языка. И тогда я уже думала, что я могу делать. Я стала смотреть разные сферы деятельности, естественно, правовая школа была самая легкая.

— Вы все еще были с Игорем?

— Мы с Игорем расстались в феврале 2013 года, сильно ругались. Все споры были из-за того, что у него четверо детей от предыдущего брака, и все девочки. И я тоже девочка. И мне все время казалось, что мне не достает чего-то, то им подарки на Рождество, а я думаю: так это же мне должно было быть, а это все им. Такая ревность была, и я поняла, что надо заканчивать это все, потому что это будет на всю жизнь, а если еще появятся наши дети, то я буду ревновать еще больше и ребенок будет чувствовать недостачу какую-то.

— Когда вы учились в университете, вы работали параллельно?

— Нет, я не подрабатывала. у меня были сбережения из Украины. Возвращаясь к Украине, когда там все занимались землями, у меня тоже был маленький кусочек. То есть я заработала в Киеве деньги, я даже купила себе Bentley, не было миллионов и миллиардов, ну где-то у меня было триста тысяч. Не новая Bentley, ничего страшного, зато Bentley. На Украине на Bentley не поездишь, особенно работник прокуратуры.

— Вам нравилось учиться на юриста?

— Меня очень любили профессора, потому что я задавала миллион вопросов. Мне на самом деле было интересно, когда я почитала украинскую Конституцию, в которой было написано, что каждый гражданин Украины имеет право на суд присяжных. И я позвонила Святославу Михайловичу и говорю: вообще, вы читали Конституцию, у нас было это хоть один раз осуществлено? Он сказал: «Я занят, не морочь мне голову».

— Он как генпрокурор вам так ответил?

— Он тогда не был генпрокурором уже, если бы генпрокурор так ответил — это было бы конечно бы да. А так что — занят человек и все. Обожаю Святослава Михайловича.

Он в контакте с моей сестрой, он крестил ее сына. Света там работает или уволилась не знаю. Я очень занята, если раз в неделю позвоню, то хорошо. Поэтому у меня с ним ничего особого нету. Он, конечно, со мной хочет дружить, наверное, думаю, что я бы хотела дружить, просто это сложно на таком расстоянии.

— Когда вы начали зарабатывать в США?

— Пошла работать в патентную фирму уже зарабатывать деньги.

— Как вы получили вид на жительство в США?

— Игорь был гражданин Америки, он подал на меня документы, и я получила гринкарту. Я с американцами нашла общий язык очень быстро. Я проходила практику в трех судах диск федеральных судах очень высокого уровня. Потом я поняла, что должна на чем-то сфокусироваться, я не могу просто так учить общее право. И у меня появился интерес в интеллектуальной собственности. Все мои однокурсники были там.

— Не было мысли вернуться на Украину?

— От украинского гражданства я отказываюсь сейчас, идет процесс. Двойное гражданство не нужно на самом деле, во-вторых, я туда не приезжаю, в-третьих, страшно туда ехать.

— Почему?

— У меня ассистент есть — он гражданин России. Буквально неделю назад я его попросила — Мишка, поезжай к родителям, давно мы их не веселили. Он приезжает туда, его на таможне не пускают, его проводят в какую-то комнату, проверяют, не террорист ли он, русский или нет, и в общем Мишу не пустили в Киев.

— Может это из-за его гражданства?

— Я думаю, если как-то узнает Украина, что у меня есть американский паспорт тоже и не пустит меня, я не хочу ночевать в аэропорту. Я не знаю, как к Америке относятся на Украине сейчас. Я немножко уже американизировалась, если честно. Я очень люблю Украину на самом деле, но пока буду здесь.

— У вас были какие-то сложности в Америке?

— Был момент критический, когда я начала жалеть, что уехала из Украины, потому что было гораздо легче зарабатывать деньги на Украине да, менталитет, культура, все в Америке другое. Тяжело было в той обстановке находиться, потому что я была единственным русскоговорящим человеком. Все такие серьезные, никто не улыбается, в их жизни ничего не происходит кроме работа-дом. Не чувствовала я себя там комфортно. За этим компьютером сидела, делала заявки на патенты, это было настолько больно и ужасно.

— Люди изменились за последнее время на Украине? По ощущениям?

— Поменялись, агрессивные стали такие. Очень закрытые, ничего не хотят никому делиться, рассказать. Держат как на вытянутой руке.

— А какое-то политическое ощущение момента было? Как-будто уезжала из одной страны, а вернулась в другую?

— Конечно, все кто по-русски разговаривали начали со мной резко по-украински. Чувствуется, кто-то патриотом стал, кто-то стал ненавидеть Россию непонятно за что.

— Ну как непонятно за что, они к нам вторглись.

— Согласна, согласна. Знаете, это уже очень политический момент, я не знаю, хочу ли я высказывать свое мнение, я вообще держу нейтралитет. Но вообще мне всегда казалось, что Украина всегда под контролем России. Еще даже не при Януковиче, а может и до того. Всегда называли, американцы говорят «это часть России», то есть даже не знают, что это отдельная страна, но сейчас уже знают. я всегда за то, чтобы договариваться, всегда за «давайте сядем за стол и поговорим. Ну, мистер Раша, чего вы хотите от Украины, давайте, может, возьмем, отрежем и отдадим вам, что вы хотите?»

— Если бы к вам домой пришли и сказали: мы хотим половину дома. Давай отрежем и отдадим? Ты бы пошла на это?

— Это нормально, ничего страшного, я могу еще больше работать и купить себе еще один дом. Я думаю, что всегда можно что-то придумать. Я не знаю, я не хочу в эту политику вмешиваться, но очень обидно за все, что происходит.

— Вы сразу решили приобрести дом Ким Кардашян или выбирали?

— Я видела пять домов до Ким. Я знаю что на рынке стоит дом Кети Перри, Леонардо ДиКаприо, я смотрела дом Гвен Стефани, но те дома были за огромные деньги — по 85 миллионов. У меня не было пиетета к знаменитостям, я всегда сама себе знаменитость.

— Как вы познакомились с хозяйкой дома?

— Когда я приехала в дом, я не знала, что они там. Мы приехали туда, поднялись на второй этаж мы туда зашли — и там они. Она была такая милая, такая красивая. Она мне показала все в доме — где шампуни, где сумки, где туфли.

— Вы продолжаете общаться?

— У нас был ужин с Ким, у нас целый список есть — шопинг, маникюр.

— А не хотели бы такие же формы, как у нее?

— Никогда в жизни. У меня все натуральное, я никогда ей не подражала.