Три месяца назад газета Washington Post писала, что Дональд Трамп (Donald Trump) даже во время своей президентской гонки планировал построить Башню Трампа в Москве. На следующий день газета New York Times опубликовала выдержки из электронной переписки между Феликсом Сатером (Felix Sater), преступником, имеющим связи с российским криминальным миром, и Майклом Коэном (Michael Cohen), одним из юристов Дональда Трампа и другом детства Сатера. В этих выдержках содержалась информация о строительном проекте. Сатер, очевидно, был посредником между Трампом и Россией, а в электронном письме Коэну от 3 ноября 2015 года он странно обмолвился, что успешная сделка приведет Трампа на президентское кресло. Похваставшись, что он достаточно близок к Владимиру Путину, чтобы Иванка Трамп (Ivanka Trump) заседала в кресле российского президента, Сатер написал: «Я подключу Путина к этой программе, и мы добьемся избрания Дональда Трампа».
Эти истории в тот момент грянули, словно гром среди ясного неба. Как минимум они продемонстрировали, что Трамп лгал, когда неоднократно рассказывал о том, что «не имеет ничего общего с Россией». Далее, исходя из странности логики Сатера — что участие Путина в сделке с недвижимостью приведет к избранию Трампа — можно догадываться, что какая-то часть предложенной сделки не была озвучена.
Но три трамповских месяца кажутся тремя годами, и я почти совсем забыла об этих репортажах, пока не прочитала новую книгу Люка Хардинга (Luke Harding) «Тайный сговор: секретные встречи, грязные деньги: как Россия помогла Дональду Трампу одержать победу». Один явный аспект расследований связей Трампа с Россией состоит в том, что вместо недостаточного количества доказательств тут они представлены в избытке. Невозможно понять их без чего-то вроде безумных настенных графиков, которые Кэрри Мэтисон в сериале «Родина» собирала во время своих приступов психоза. Происшествия, которые в любой нормальной администрации привели бы к крупному скандалу, — достаточно просто связи Трампа с Сатером — в этом сюжете становятся незначительными ответвлениями повествования.
Именно поэтому так важна книга «Тайный сговор», именно поэтому я хочу, чтобы все, кто скептически относится к мнению о том, что у России есть рычаги воздействия на Трампа, обязательно прочитали ее. Наша страна — по крайней мере, те ее части, которые не целиком попали под волну пропаганды правого крыла — должна разобраться с существенными доказательствами, указывающими, что президент оказался рабом иностранной державы.
«Тайный сговор» не претендует на то, чтобы раскрыть все тайны этой истории. Однако сомнений в том, что Трамп сотрудничал во время предвыборной кампании с Россией, не остается. При этом масштаб этого сотрудничества и точная его природа остаются неясными. Хардинг делает ставку на авторитет Стила, но Стил, по некоторым данным, заявил, что первоначальные разведданные в его досье точны на 70-90%, поэтому сложно сказать, чему в нем верить, а чему нет.
Однако книга Хардинга неоценима для сличения огромного количества доказательств в паутине связей между Кремлем, Трампом и его окружением. Хардинг высказывает убедительное предположение о том, что Россия могла помогать Трампу с 1980-х годов. В то время, пишет он, КГБ работало над привлечением к сотрудничеству так называемых «выдающихся фигур на Западе». По данным Хардинга, в форме для оценки мишеней был вопрос: «Свойственны ли субъекту гордость, дерзость, эгоизм, амбиции и тщеславие?»
На прошлой неделе газета Times доложила, что многие российские критики Путина сожалеют о зацикленности Америки на роли Москвы в выборах, так как это усиливает образ российского президента как «триумфатора и мастерского стратега», контролируюшего мировые дела. В статье цитировался Иван Курилла, российский историк и эксперт по Америке: «Американские либералы так недовольны Трампом, что не могут поверить, что он является подлинным порождением американской жизни. Они пытаются представить его в виде некой креатуры России».
Будучи как раз одной из этих американских либералов, я считаю, что это не совсем верно. Трамп, крикливый торговец, для которого заключение сделки является верхом человеческих талантов, — это квинтэссенция Америки. Его кампания, созданная из расистских и религиозных жалоб, напомнила о самых темных моментах в американской истории. В лучшем случае Путин распознал возможность, создаваемую за счет политической дисфункции Америки.
Признаком того, насколько серьезна эта дисфункция, является тот факт, что существенные доказательства непатриотичного поведения президента не спровоцировали более серьезного политического потрясения. Америка, оглушенная и разделенная, неспособна переварить все, что мы узнаём о человеке в Белом доме. Да, у нас ведутся расследования, но правительственные дела идут с трудом; сейчас Сенат работает над законопроектом-эквивалентом Роя Мура в сфере налогового законодательства. Это поправки, в которых патологии правого крыла продемонстрированы с мультяшным гротеском (Рой Мур — ультраправый американский политик, кандидат на пост сенатора, обвиненный в сексуальных домогательствах к нескольким женщинам, включая несовершеннолетних — прим.ред.).
Не Путин создал систему, при которой Республиканская партия готова терпеть нечто сродни государственной измене, если ценой этого будет урезание налогов для корпораций. Даже если бы все республиканцы в Конгрессе прочли книгу Хардинга, они бы, вероятно, не стали предпринимать никаких действий. Однако они бы знали хотя бы, что они именно поощряют.
