Выступление Николая Десятниченко отразило не только российские, но и немецкие проблемы с памятью о войне. О них часто пишет левая пресса, иронизируя над общепринятым дискурсом: мол, Францию завоевала Германия, Бельгию завоевала Германия, Северную Африку, до Волги дошла Германия, а в 1945-м поражение потерпел нацизм. То есть идентификация страны с армией, пусть даже и завоевательной, но не с политическим режимом. Несмотря на десятилетия «проработки», подобное отношение все еще сохраняется в немецком обществе.
Выступление Николая Десятниченко в Бундестаге, кажется, успели проанализировать со всех сторон. Куда меньше внимания досталось другим участникам этой истории — тем, кто пригласил его в Германию. Хотя именно они во многом предопределили содержание речи. Организация, устроившая выступление российских школьников в немецком парламенте, носит название Народный союз по уходу за военными захоронениями (Volksbund Deutsche Kriegsgräberfürsorge). «Примирение над могилами — работа во имя мира», — гласит слоган союза. Но с примирением есть сложности не только на международном уровне, но и внутри самого союза. Год назад в его руководстве разразился крупный скандал, эхом которого отчасти и стало выступление российского школьника.
У нас оно было воспринято чуть ли не как часть кампании по реабилитации нацизма, в которую вовлекли ребенка, но на самом деле оно всего лишь отражает бюрократические интриги внутри почтенной организации. Они, впрочем, имеют отношение и к восприятию немцами своего прошлого, которое не так одномерно покаянно, как это зачастую представляется из России.
Старение и раскол
Народный союз по уходу за военными захоронениями был основан в 1919 году, через год после окончания Первой мировой войны, и изначально должен был стать частью большой международной организации со штаб-квартирой в Женеве. Предполагалось увековечивать память солдат, погибших на всех фронтах. Но этим планам не суждено было сбыться, и союз остался сугубо немецкой гражданской инициативой.
Тяжелейшая экономическая ситуация в тогдашней Германии не позволяла государству заниматься обустройством зарубежных захоронений немецких солдат, и финансирование деятельности союза осуществлялось за счет членских взносов и спонсорской поддержки.
Союз продолжил свою работу и при Гитлере. Более того, в 1943 году достиг рекордной численности почти миллион человек. Но, подобно другим сохранившимся общественным организациям, он был жестко встроен в нацистскую систему и стал почитать также «павших героев национал-социалистического движения». Причем, как признают историки общества, его отцы-основатели в массе своей пошли на это вполне добровольно.
Спустя три года после окончания Второй мировой войны на территории Западной Германии союз был возрожден, и сегодня он насчитывает около 111 тысяч участников, постоянными жертвователями являются 221 тысяча человек, свыше миллиона делали хотя бы разовый взнос. Под опекой союза находятся 833 захоронения в 46 странах Европы. Главная цель союза — уход за могилами немецких солдат за рубежом, но его члены заботятся и о нескольких сотнях захоронений на территории самой Германии.
Немецких пенсионеров нельзя назвать людьми малообеспеченными, но помнящих войну среди них становится все меньше и меньше. А нагрузку союз берет на себя, наоборот, все большую и большую. Результат — угрожающе растущий недостаток средств, грозящий в какой-то момент превратиться в финансовую дыру.
В 2013 году президентом союза был избран Маркус Мекель — протестантский священник, в прошлом диссидент-антикоммунист и последний министр иностранных дел ГДР в правительстве, сформированном накануне объединения Германии. Мекель взял курс на радикальное обновление образа союза, который, однако, многие внутри организации посчитали курсом на его собственную раскрутку.
Действительно, по сравнению со своими предшественниками, сосредоточенными на повседневной деятельности общества: открытии новых мемориалов, проведении лекций для волонтеров, встреч с ветеранами войны, — Мекель развил небывалую медийную активность. Регулярные интервью, университетские лекции, встречи с влиятельными немецкими и зарубежными чиновниками — на публичного политика он походил куда больше, чем на сотрудника благотворительной организации. Многие посчитали, что он нарушает коллегиальные принципы руководства союзом и пытается забрать себе единоличную власть.
Ведь Народный союз — это не простая волонтерская организация. Его видные участники, куда ни глянь, — бывшие министры, отставные генералы, банкиры и промышленники на пенсии. И они вовсе не в восторге от идеи, что кто-то модифицирует их личную семейную память под нужды текущего момента.
Напряжение копилось несколько лет, а с начала прошлой весны превратилось в открытое противостояние. Сначала, в апреле 2016 года, группа функционеров отправила Мекелю письмо с семнадцатью вопросами о его собственных тратах. Главная претензия — создание отдельного президентского офиса в Берлине, куда он переехал из небольшого города Касселя в центре Германии, где десятилетиями располагалась штаб-квартира организации. Отсюда большинство других вопросов. Среди прочего — правда ли, что после избрания новый президент потратил 32 тысячи евро на обустройство собственного кабинета, что его персональный сайт обошелся союзу еще в 20 тысяч, что разговоры Мекеля по мобильному выходят в тысячу евро ежемесячно?
Мекель категорически отверг все обвинения, заявив, в частности, что работает за письменным столом, купленным для его предшественника. И сам пошел в атаку, объясняя, что предпринятая им раскрутка просто необходима для выживания союза, дефицит бюджета которого в противном случае к 2020 году может достичь 20 млн евро. Согласно его уверениям, он нашел понимание среди высокопоставленных немецких политиков, которые выразили готовность помочь союзу.
Но уже осенью 2016 года Мекель был вынужден уйти со своего поста, фактически обвинив коллег в заговоре, нарушении субординации и подрыве демократической процедуры, когда члены президиума на специально собранной пресс-конференции заявили, что Мекель лишился поддержки регионов, хотя не имели соответствующего мандата. Новым президентом союза был избран отставной генерал Вольфганг Шнайдерхан, в 2002-2009 годах служивший генеральным инспектором бундесвера. Теперь он раздает успокоительные интервью, в которых подчеркивает, что ни о каких «спорах» речи не идет, а реформы были задуманы и осуществляются давно и не нужно «связывать их с одним человеком».
Именно в рамках одновременного налаживания сотрудничества с зарубежными странами и привлечения молодежи к волонтерской работе Николай Десятниченко и был приглашен в Германию.
Деидеологизация памяти
Помимо финансово-политической, в прошлогоднем конфликте в союзе была заметна и семейно-идеологическая подоплека. Во всяком случае, Маркус Мекель в интервью, данном вскоре после отставки, сказал, что бывшие коллеги по союзу в штыки восприняли его публичное заявление о том, что «Вторая мировая война была расово мотивированной войной на уничтожение». Якобы это не устроило их, поскольку публичная деятельность организации посвящена заботе о захоронениях немецких солдат, а не участию в историко-политических дискуссиях. Но в том-то и дело, что особых дискуссий на эту тему давно нет: по сути, Мекель лишь повторил общее место научного и общественного дискурса.
Но в союзе ситуация особая. И касается это прежде всего его самых видных участников. Одна из главных противниц Мекеля, генеральный секретарь Даниэла Шилли — племянница бывшего министра внутренних дел Германии Отто Шилли. В свое время этот министр сделал громкое заявление, что у немецкого федерального правительства нет за плечами нацистского прошлого и оно не нуждается в специальной «проработке» (Aufarbeitung). Хотя его собственный отец (и дед Даниэлы) был руководителем крупного сталелитейного концерна, поставлявшего во время Второй мировой сырье для военных предприятий. Неудивительно, что резкие оценки нацистского периода немецкой истории вызывают в этой семье почти инстинктивное напряжение.
Похожие семейные истории есть не у одной только Шилли: функционеры Народного союза, как и другие представители немецкой элиты, — зачастую потомки людей, довольно успешно встроившихся в нацистскую систему. В отличие от того же Мекеля, который скорее «выскочка». Максимально деидеологизированное увековечение памяти солдат, сражавшихся на стороне Третьего рейха, — для них один из немногих способов относительно комфортного личного примирения.
В некотором смысле это часть более общей проблемы немецкого общества. О ней особенно часто пишет левая пресса, иронизируя над общепринятым дискурсом: мол, Францию завоевала Германия, Бельгию завоевала Германия, Северную Африку завоевала Германия и до Волги дошла Германия, а в мае 1945 года поражение потерпел нацизм. То есть идентификация страны с армией, пусть даже и завоевательной, но не с политическим режимом. Несмотря на десятилетия той самой «проработки», подобное отношение все еще сохраняется в немецком обществе.
Впрочем, совершенно не стоит представлять Народный союз поборником реванша и ревизии истории Второй мировой войны, как это попытались сделать в официозных российских СМИ. К примеру, председатель отделения союза в Баден-Вюртемберге Йоханнес Шмальц назвал «наглостью» слова Александра Гауланда, лидера правопопулистской партии «Альтернатива для Германии», что немцы должны гордиться «страданиями, перенесенными нашими солдатами»: «Девяносто процентов солдат вермахта не имели никакого желания гибнуть в снегах Сталинграда, они не были ни героями, ни преступниками».
Именно такое, максимально сдержанное восприятие войны пока побеждает в одном отдельно взятом Народном союзе. Речь Николая Десятниченко, конечно, не оправдывала нацизм, но она «с той стороны» как бы подтверждала, что нет нужды и в очередном осуждении.
Однако это давно противоречит публичному мейнстриму, в фокусе которого находятся жертвы нацизма, а не его солдаты. Именно о жертвах в первую очередь рассказывают в школах молодым немцам. Именно на них предлагал сосредоточиться и Маркус Мекель, но его коллеги посчитали, что этими темами должны заниматься другие организации.
